Александр Афанасьев - Нет дороги назад
Нельзя сказать, что русские ничего с этим не делали. Делали и еще как!
В один прекрасный день их построили перед зданием полицейского участка. Приехали русские – мушавер (так называли советников) и несколько солдат. Мушавер – вызвал начальника полицейского участка для доклада – но как только он начал докладывать, русские солдаты схватили начальника и положили на землю лицом вниз. Русский мушавер достал пистолет и выстрелил начальнику в затылок.
Потом он выступил перед потрясенными полицейскими с речью. Из этой речи следовало, что начальник полицейского участка брал взятки. Точнее – он заставлял полицейских брать взятки для него, обирая купцов. И поскольку русские не хотят расстреливать всех – они расстреляли только начальника, и хотят, чтобы это было для них уроком. Отныне, тот, кто будет брать взятки – будет расстрелян.
Через несколько дней – сообщили о расстреле министра внутренних дел.
На афганцев, привыкших к насилию, это произвело сильное впечатление, и некоторое время взятки не брали вообще. Потом – начали снова брать, но уже намного осторожнее. Чаще всего – брали не деньгами, а продуктами, бесплатным столованием в дуканах, живыми баранами, которых можно толкнуть на базарах. Делились теперь максимум с начальником, а министр внутренних дел теперь был русским.
И все было бы ничего, если бы не одно "но". Афганцы – органически не воспринимали обязанность рисковать своей жизнью… да что там рисковать – просто что-то делать, ради такой абстрактной вещи как присяга. Долгие годы существования в обстановке полнейшего беспредела, вялотекущей гражданской войны оставили в людях лишь базовые инстинкты выживания (дают – бери, бьют – беги), да вбитые в подкорку многосотлетние традиции поддержки рода, племени, племенной группы. Племя – укроет, защитит, для него ты всегда свой, пока не идешь против племени. Государство – просто платит деньги, которые многие афганцы воспринимают не как заработанное, а как данное Аллахом.
Так что эти афганцы – даже не собирались патрулировать свой сектор, свою зону ответственности. Несмотря на то, что о них позаботились, дали им машину, крупнокалиберный пулемет, личное оружие, бронежилеты, рации на случай подмоги – они были не такими дураками, чтобы патрулировать. Они знали, что ночью бывает всякое, и на улицах бывают всякие. И эти всякие могут убить, если увидеть лишнее. А если ты убьешь – то наживешь на свою голову кровных врагов, которые обязательно придут за тобой. Так что идеальный вариант – просто стоять ночью в освещенном и кажущемся безопасным месте, и ничего не делать. Двое спят в кабине, двое на часах, один у пулемета. Потом поменяются.
Вот только капитана второго ранга Островского это никак не устраивало.
Пистолет он купил на базаре днем – здесь с этим нет никаких проблем. Это был британский Веблей Сервис модель. Тот же Кольт 1911, но под британский патрон калибра четыреста пятьдесят пять тысячных дюйма, который будет послабее оригинального кольтовского. Конечно же, не оригинал – родом из города Дарра Адам Хель, точная копия с оригинала. На сотню выстрелов хватит – а больше и не надо. Еще одна отличительная особенность самодельного оружия – повышенный износ ствола, что затрудняет его криминалистическую идентификацию.
Как заверил продавец – пистолет легко выдержит тысячу выстрелов. Учитывая лукавство афганских торговцев – цифру можно смело делить на десять. Значит – сто. Ему достаточно было семи…
Проблемой было другое – не попасть. Сибиряк, скаут – разведчик, военный моряк, окончивший самые жестокие курсы подготовки сразу двух государств, сертифицированный инструктор, специалист по борьбе с терроризмом – он просто не привык промахиваться, инстинктивно бил точно из любого оружия. А сейчас ему нужно было промахнуться – хотя и создать впечатление, что промах случайный.
Хотя не мешало бы поучить кое-чему этих кретинов. Например, то, что стоя в освещенном месте – они слепнут сами, и одновременно облегчают врагу прицеливание из темноты. И если он, к примеру, первым выстрелом разобьет фонарь – то они ослепнут, и будут какое-то время слепыми как кроты. А он – сможет подойти к ним вплотную и хоть зарезать.
Кстати, отличная идея. Насчет фонаря…
Он поднял пистолет и начал стрелять, метров с пятнадцати. Одним из выстрелов он разбил в машине стекло. Пистолет грохотал в ночи как пугач, при каждом выстреле – из дула вырывалась вспышка дурного, недогоревшего пороха. Он уже подумал, что напрасно он это затеял, тем более ни с кем не согласовывая – но ответного огня не было. Последним выстрелом – он разбил лампочку в фонаре, та с глухим хлопком погасла.
И наступила тишина. Особенно оглушительная из-за пальбы.
Его никто не преследовал. Никто даже не включил фонарь. Вместо этого – у машины едва ли не минуту что-то выжидали, потом послышался крик
– Дреш![41]
Если бы позволяли обстоятельства – Малек бы расхохотался. Идиоты, кто и где их вообще учил?
Потом – афганцы немного опомнились. Включились фонарики, зашарили по ночному мраку – это было так же эффективно, как ловить спортивной удочкой. Шанс, конечно, есть – но промысловый трал всяко добычливей.
Потом – они догадались включить поисковую фару-прожектор и начали бессистемно шарить ею. Все это было бы смешно, если бы не одно но – это были союзники русских в стране. Те, кто должен рано или поздно принять за нее ответственность.
И искать они его – явно не собирались.
Малек выругался про себя и достал из наплечной кобуры пистолет. Свой, который он привез с собой и которому доверял свою жизнь. С тех пор, как он оставил флот и устроился стрелковым инструктором и тренером – он подобрал себе пистолет, который можно было с равным успехом использовать как в бою, так и на соревновании, по крайней мере, в стандарт – классе.[42] Таким пистолетом стал ЧеЗет, чешский полуспортивный пистолет, полностью стальной, самовзводный, с магазином на восемнадцать патронов. Он был достаточно тяжелым, чтоб эффективно гасить отдачу и достаточно дешевым, чтобы менять пистолет после каждых тридцати тысяч выстрелов. С модифицированным спуском – он был еще и точным. Такие пистолеты покупали и носили вооруженные профессионалы, для которых он был единственным оружием, у кого оно было запасным – почти все перешли на полупластиковые, легкие.
Из этого пистолета – Малек сделал еще три выстрела. Иначе они просто не сдвинутся с места…
Луч света – после заминки нашел его, и он метнулся в сторону как заяц, вспугнутый светом фар.
– Дреш, фаери мекунам! – прозвучало в спину
Ага, попробуйте…
За спиной прогрохотала очередь, прошедшая далеко от него. Затем – он услышал звук заводимого мотора.
Спохватились, козлы…
Ему надо было срежиссировать вполне даже достоверную погоню, чтобы попасть туда. Куда он хотел попасть.
Мощные лучи фар высветили его, когда он сворачивал. Еще одна очередь – прошла мима, попав неизвестно куда. Афганцы если начинали палить – надо было смываться…
Скачками, как заяц он понесся по улице – надо было сделать еще один поворот – и тут навстречу вырулил еще один пикап. Его прожектор был помощнее, и соединен был как бы и не с пулеметом…
– Дреш! – закричали через громкоговоритель.
Машина ехала так, что блокировала ему путь – не вырваться.
Он кувыркнулся и открыл огонь. После первого выстрела – погас прожектор, после пятого – обе фары. В ответ – застрочил пулемет, к нему присоединились и автоматы…
Рассудив, что афганцы побоятся отойти от машины ночью – здесь все еще верили в джиннов – он еще раз кувыркнулся и бросился вперед. Прямо на огонь.
Выехавшая полицейская машина, преследовавшая его – попала под огонь, и огнем же ответила. Это надолго…
Он проскочил мимо азартно пуляющих в ночь афганцев – и побежал дальше. Пальба – перебудила весь район, и это было то, что ему нужно.
– Ухти, ухти[43]…
Он так и не понял, когда был ранен. Наверное, когда эти ушлепки открыли пулеметный огонь. Но не из пулемета – можно было и ноги лишиться. Пуля – проделала длинную и кровавую борозду на руке, в опасной близости от локтя – и хотя это придавало достоверности всему происходящему, это было хреново. Потому что он ни в чем не был уверен, а скрыться с пулевым ранением – намного сложнее, чем без такого. Они могут оцепить район в поисках раненого, устроить фильтрацию, да и просто – походка раненого человека отличается от походки здорового. Вот такие вот невеселые расклады. Он сам много раз был в шкуре волкодава, идущего по кровавому следу – но никогда в шкуре волка…
Вот и так довелось…
В начале улицы – раздался глухой рокот грузового дизеля большого объема. Бронированный грузовик или БТР.
– Помоги мне… – ему уже нечего было терять, он чувствовал, что с той стороны двери живое существо – помоги…
