Андрей Плеханов - 24 Франкенштейн 1. Мёртвая армия
— Не упражняйтесь в рекламе, — оборвал его Ларсен. — Мне нужно совсем другое.
— Что?
— Информация о шелкопряде. Зачем он вам нужен? Если убедите меня, что он нужен вам в благородных целях, я отдам вам его даром. В смысле, за сорок миллионов евро и галстучную булавку. И за гарантии моей личной безопасности.
— Шелкопряд... — Лотар задумался на пару секунд, но Виктору хватило и этого. — Он излечивает от рака. Я меценат, господин Ларсен. Значительную часть заработанных мной денег я вкладываю в детские онкологические клиники. Шелкопряд излечивает любые болезни...
— Не трудитесь лгать дальше, Лотар, — заявил Вик. — Придумайте что-нибудь другое, более убедительное.
— Вам нужно, чтобы я придумывал?
— Нисколько. Скажите мне правду. Мне нужна информация.
— Вы не получите информации о шелкопряде, — прошипел немец, впервые сбросив ледяную маску и искривившись в нервной гримасе. — Почему вы уверены, что его не смогут активировать, забрав у вас насильно? Кто вам это сказал — Фоссен? Вы не получите правды ни от одного человека, заинтересованного в этом предмете! У вас есть только два пути: либо вы продадите шелкопряда, либо вас убьют и заберут фигурку.
— Но ведь она будет бесполезна для вас!
— А какая вам разница, если вы будете мертвы? Пока вы не контактировали с предметом, вы были невидимкой. Как только надели предмет на себя и перебрались из Литвы в Норвегию — стали объектом пристального внимания. В этом мире есть силы, которые собирают предметы в кучу, в выставку фигурок в сейфах, вовсе не собираясь ими пользоваться. Вы хотели информации — нате вам. Фламмен был завербован именно ими — группировкой, которая не использует предметы.
— Кто они такие? — быстро спросил Виктор.
— Всякие... — уклончиво ответил немец. — Не лезьте в высшие сферы, господин Ларсен. Продайте предмет мне, и проживёте долго и счастливо. Независимо от того, продадите вы мне шелкопряда или обменяете на другой предмет, я обещаю, что ваша безопасность будет гарантирована.
— Единственная гарантия моей безопасности — обладание шелкопрядом, — прямо заявил Вик. — Если я передам его вам, то меня завалит снайпер с ближайшей крыши или пристрелит первый попавшийся байкер с проезжающего мимо мотоцикла. Я пока еще собираюсь жить — надоело мне умирать, сколько можно. Я не собираюсь отдавать вам шелкопряда, герр Лотар. Все мои мотивации я вам разъяснил подробно. Взамен вы не собираетесь давать мне ни бита информации. Всё, поцелуи внукам, auf Wiedersehen! Разговор закончен.
Виктор поцеловал средний палец и показал его Лотару. Потом резко поднялся на ноги, прошагал к двери и распахнул ее. За дверью стоял шкафолюд Уве.
— Уве, — крикнул Хаарберг, — задержи его!
Уве робко протянул клешни к Виктору, Вик брезгливо шлепнул пальцами по рукам охранника, и тот немедленно убрал конечности — бодигард определенно боялся Ларсена куда больше, чем босса. Виктор спустился в мастерскую, растолкал Эрви, успевшего задрыхнуть на диванчике, и они сообща принялись за доделку макета протоцератопса. Вик не был намерен потерять тысячу крон, обещанную ему Хаарбергом за чучело. А миллионы Лотара его не интересовали. На тысячу живешь шикарно. А за миллионы убьют и глазом не моргнут, каким бы громилой ты ни был.
На следующий день Уве уволили. Виктор Ларсен остался работать, никто его даже пальцем не тронул.
* * *— Значит, так все и было? — переспросил Руди Фоссен.
— Именно так. Какой толк мне тебе врать?
— Видел Лотара и остался живым?
— Как видишь. — Виктор остановился и развел руки. — Неужели кажусь тебе трупом?
— Хреновое дело, — заявил Руди. — Тебя взяли на мушку. Пока не устроили охоту, но скоро начнут веселье и будут гнать тебя, Торвик, пока не возьмут мертвым или живым. Скорее живым, но лучше бы убили сразу.
— Кто этот Лотар?
— Фамилия его — Эйзентрегер. Бригадефюрер Четвертого рейха — он курирует Германию и Скандинавию, но не удивлюсь, если сия бесчеловечная скотина скоро дорастет до группенфюрера или даже обергруппенфюрера и начнет переиначивать нашу реальность на свой фашистский манер.
— Четвертый рейх? — удивился Виктор. — Что за бред? Насколько я помню, рейхов было три.
— Неонацисты, — лаконично сообщил Рудольф. — У них куча сочувствующих по всему миру, и каждому примкнувшему обещают манну небесную после пришествия к власти Четвертого рейха. Почему об этом никто не знает, даже вездесущие проныры из Интернета? Потому что в Интернете стоит могучий фильтр, аккуратно изымающий из общего потока каждое упоминание о Четвертом рейхе. А также есть люди, аккуратно перерезающие горло любому дурачку, кто упомянет о скрытном и неназываемом какому-нибудь приятелю вечером в баре. Приятелю, кстати, глотку тоже вскрывают.
— А почему тебе не вскрыли? — глупо спросил Ларсен.
— Пробовали тут некоторые... — Руди хмыкнул. — Кроме того, у меня есть предмет, а убить предметника раз в сто сложнее, чем обычного человека. Но, боюсь, Торвик, все это до поры до времени. Охота на меня объявлена уже давно — с того самого дня, как я встретил тебя.
— Именно тогда?
— Именно. Ты, Торвик, — ключевая фигура. А может, главной фигуркой является твой предмет. Не исключено, что и то и другое вместе. Сказать трудно. В любом случае, ты — яблочко в мишени. И скоро в тебя начнут стрелять все кто ни попадя.
— И что мне делать?
— Говоришь, тебя не выгнали, несмотря на твое откровенное хамство?
— Пока терпят. Торд, правда, перестал с мной разговаривать. Все таксидермические задания передает через Эрвина. Но деньги перечисляет исправно, я проверял.
— Они готовят гон, — резюмировал Руди. — И случится он не скоро — надеюсь, не раньше, чем через полгода. Но ты должен готовиться к нему, Вик. Во-первых, заведи счет в другом банке, лучше всего где-нибудь на Кипре, и переведи все деньги туда. Не хочешь же ты остаться без единого оре? Но не сейчас, а то тебя заподозрят в попытке удрать. Во-вторых, готовься к бегству, смене документов, гражданства и работы — в этом мы поможем. В-третьих, тренируйся каждую свободную минуту, не только здесь, не только при встречах со мной, но и дома, в своей комнате. В-четвертых, я дам тебе специальный мобильник — он будет поддерживать связь только между тобой, мной и несколькими проверенными людьми. Сигнал от него закодирован и не поддается расшифровке без особой программы. Предмет держи на груди всегда. Если боишься, что чучела начнут оживать, во время работы снимай шелкопряда и клади в карман брюк. А еще лучше — в карман трусов. Если на трусах нет кармана, пришей. Ты чучельник, не мне учить тебя шить. И чтобы карман был с молнией, и если артефакт лежит в нем, молния должна быть застегнута всегда!
— Что, так строго? — удивился Виктор.
— Еще строже, — сказал Фоссен. — Я тебе еще не все сказал.
* * *— Извини, — пробормотал Хаарберг. — Эти русские, они все такие. У них каша в голове. Если бы не твоя настойчивость, ни за что не взял бы его на работу.
— Виктор не русский, — сказал Лотар Эйзентрегер, поднимаясь на ноги — пружинисто и на удивление молодо. — Он даже не литовец.
— А кто же он?
— Норманн. Типичный викинг, только слегка цивилизованный. Ему «бородатый» топор в лапы, куцый ржавый шлем на башку, и картинка будет завершена. Может быть, интеллектуальный коэффициент его больше, чем у любого выпускника Оксфорда, но это не мешает ему вести себя как оголтелому воину Одина. Он либо победит, либо умрет в бою и отправится в Вальхаллу — опять-таки победителем. Викинги невменяемы, в этом ты прав.
— Извини, что так получилось.
— Не за что извиняться, старина! — Лотар похлопал Торда по сухому плечу. — На большее я не рассчитывал. Я увидел его, прощупал и оценил, мне пока достаточно и этого.
— И что будет дальше?
— Да ничего интересного. Все будет как обычно: девочки подволокут его на цепях к Госпоже — истощенного, еле живого, хрипящего от боли, воющего от голода, голого, вонючего и униженного. Он отдаст свой предмет как миленький и будет просить о единственном — о пощаде.
— Надеюсь, вы убьете его сразу? Не скормите вашим жутким медведям?
— Что, жалость проснулась? — Разноцветные сапфиры Эйзентрегера пробуравили взглядом водянистые глазки Торда. — Или жадность? Жаль терять хорошего чучельника? Не волнуйся, старичок. Мы компенсируем тебе всё, как всегда. Возможно, мы даже подержим его пару лет живым, как производителя. Не часто встречается такой впечатляющий семенной фонд. Жаль, что нордический фенотип почти выродился среди тевтонов, остался лишь в среде славян и прибалтийцев. Но белая раса покажет себя — дай этим самцам осеменить наших девочек, и надлежащее воспитание младенцев возьмет свое. А пока придержи его при себе — насколько я помню, ваш контракт продлится еще год. Шелкопряд нужен нам позарез. Если надумает сбежать, информируй немедленно.
