Александр Абрамов - Ной и его сыновья
— Хватит уже! — Смотритель не желал более быть соучастником и свидетелем измывательств над пусть каким угодно, но все же живым существом.
Он шагнул к Ною и выхватил у него багор.
— Ты что? — огрызнулся Ной.
— Не мучь его. Или убей, или…
— Что «или*?
— Ничего.
Смотритель чуть было не выпалил: «…или пусти на корабль», но остановился. Не ровен час еще и сам багром под ребро от распаленного Ноя схлопочешь: тогда Миф о восьмерых обитателях Ковчега обретет законное основание.
Орк же, почуяв разлад среди людей, продолжил попытки попасть на корабль — не таясь и не стараясь сделать это внезапно. Да и не мог уже — внезапно. Видно было: ослаб.
— Он же лезет, Гай! — заорал Ной. — Бей его!
Смотритель медлил. Остановить это существо болью не представлялось возможным: порог чувствительности у орков, очевидно, занижен, а убивать…
И зачем только он выхватил у Ноя багор?..
— Бей же! — кричал Ной, но оружие отнимать не спешил.
Очень своевременная проверка на лояльность и верность идее. И условия подходящие.
Смотритель сделал короткий замах и точно вонзил острие багра орку в глаз, Тот коротко взвыл и обмяк, рухнув в воду.
Настроение на остаток дня у всех было испорчено. Волны и ветер никак не хотели разлучать дрейфующий корабль и плавающий вверх спиной труп орка, и он качался на волнах, пока ночь не скрыла его.
А ночью не давал заснуть протяжный плач какого-то зверя, выжившего на каком-то из островков. Ной весь испереживался из-за того, что темнота не позволит найти и спасти его…
Все это мощно «накручивало» Смотрителя, и утром, после того как охрипшего за ночь зверя все-таки нашли и вытащили из воды, он не выдержал и, фигурально выражаясь, припер Ноя к стенке, спросив:
— Скажи, в чем разница между шакалом, которого мы только что спасли, и орком, убитым нами вчера?
— Убитым тобой… — поправил его Ной.
Это не было уходом от ответственности за содеянное, но — только констатацией факта.
— Не важно, — не стал возражать Смотритель. Да и в чем возражать-то?.. — Я, ты, Сим или Хам — его мог убить кто угодно. Я лишь выполнял твою просьбу.
— Просьбу? То есть, не будь меня, ты бы позволил этому… существу забраться на корабль?
— Ты не ответил мне: в чем разница между желанием жить у орка и у нас с тобой? Почему мы спасаем зверей и убиваем орка?
— Орк — зло. Это очевидно. Не понимаю, о чем тут говорить.
— Скажи, Ной… может быть, мне тем ударом отбило на прочь какое-то важное знание… скажи, почему шумеры никогда никого не лишают жизни?
— Никого, кроме орков? Потому что не я раздавал жизнь и не мне ее отнимать.
— Но и орку не ты дал жизнь…
— Он — из тех тварей, что отнимали жизни у людей. У нас! Видел бы ты…
— Не видел. Но догадываюсь. Думаешь, это дает нам право обходиться со зверями по-звериному? Тигр, спящий в трюме, тоже за свою жизнь поубивал вдосталь. И Хранителя, кстати, задрал он или его собрат. Мы же ему не мстим.
— Тигр — зверь.
— А орка ты считаешь человеком? Тогда почему мы его не спасли?
— Орк — не человек.
— Зверь? Тогда почему бы нам его не простить?
— И не зверь.
— А кто же? — Смотритель искренне удивился отсутствию логики в словах Ноя.
— Орк — это орк. К нему — особое отношение. Орков вообще не должно быть на Земле, они — ошибка. И Царь Небесный, наславший все эти бедствия… — Ной повел рукой вокруг, — просто очистил Землю от скверны и гнили.
— От скверны и гнили? А этот орк, видимо, был не самым скверным и уж вовсе не гнилым, если выжил, а, Ной, как думаешь? А все погибшие люди, твои благопристойные соседи, настоящие шумеры, — они что, тоже скверна?
— Гибель соседей и наше спасение — воля Царя Небесного.
— А орк?.. Ной, не уходи от ответа. Если следовать твоей логике, то орку мы явно были посланы для спасения. Но мы не спасли, а убили его. Решили, что вправе корректировать замысел Царя Небесного.
— А что же ты вчера об этом не вспомнил, когда втыкал багор ему в глаз, а?
— Нечестно ты споришь. Ной. Речь-то не обо мне или тебе. Я всего лишь хочу узнать, чем люди руководствуются, относясь к оркам так, как относятся. Если у тебя нет ответа — скажи. Не пытайся выкручиваться. Я же вижу…
— Что ты видишь? Мою ненависть к оркам видишь? Постоянный страх женщин и детей видишь? Истерзанные трупы соседей, подброшенные на дорогу, видишь?
Ной начал закипать, но Смотритель его остудил:
— А истерзанное… раз уж мы заговорили в таком стиле… истерзанное тело Хранителя Времени ты хорошо видел? А кровь на лапах нашего тигра?
Ной замолчал надолго. Вздыхал, отворачивался, жестко тер руками лицо.
Наконец вымолвил:
— Я сам не всегда понимаю…
— Что?
— Почему все так… Одних бережем, других убиваем. У всех ведь внутри течет кровь, бьется сердце. Сложно достучаться до самого себя и попытаться рассудить, почему к людям и зверям — одно отношение, а к оркам — другое. Убив однажды орка, начинаешь понимать, что пика так же легко войдет и в человеческую плоть… Ты прав… Странно все это… — Последнюю фразу Ной произнес совсем тихо.
— Странно — не то слово… — неясно и мимо дела сказал Смотритель, потому что пришло время его реплике.
— Но у нас есть Царь Небесный, руководящий нашими действиями. — Ной как очнулся, заговорил бодро и высокопарно. — Он видит все и решает, кому кого убить, а кому кого спасти. И наверно, он знал о наших соседях… хороших в общем-то людях… знал что-то такое, что позволило ему приравнять их к оркам.
— Ничего себе! Что же они за грешники-то такие?
— Не ведаю. Не мое это дело.
Хваленая Шумерская «хата с краю»…
— Легко так жить, Ной?
— Как жить? О чем ты?
— Очень легко возлагать всю ответственность на Царя Небесного, а с себя, в свою очередь, все снимать, прикрываясь неосведомленностью и незаинтересованностью.
— Не понял.
— Ной, ты даже не даешь себе труда — понять… Да вы… мы все, шумеры, люди, как что ни случись, вечно указываем на небо… каждый раз, как только сталкиваемся с проблемой, требующей минимального умственного напряжения. Говорим: «Вон — Царь, он рассудит, он решит, он помилует, он накажет!» И в то же время позволяем себе решать то, что тоже, по логике, должно решаться не нами. Как думаешь, это идея Царя — расплодить орков, чтобы те истребляли людей? Или, может, тигр, нами спасенный, был наказан за какие-то тигриные грехи и ему следовало медленно умирать от жары и голода на бревне? Почему тогда мы вмешались и нарушили волю Царя?
— К чему ты ведешь, Гай?
— К тому, что роль Царя Небесного не стоит перегружать лишней ответственностью.
— Или к тому, что никакого Царя Небесного нет?
— Твое предположение, — на всякий случай открестился Смотритель.
— Не юли. Не только мое. Вы, Хранители, всегда говорите о Царе Небесном не как о живом… а как-то отстраненно… как о несуществующем.
Смотритель почувствовал, что сейчас начнется нечто, именующееся «разговором начистоту».
— А тебе и остальным это не нравится. Так?
— За остальных не скажу, хотя и знаю, что среди них доставало таких, вроде тебя… без высокого уважения относящихся к Царю… я же всегда чтил, чту и буду чтить его. Как живого.
— Я вот о чем тебя сейчас спрошу… пойми меня правильно, я не для того, чтобы тебя оскорбить или…
— Давай уже, хватит предисловий!
— Скажи, когда и откуда ты впервые узнал о Царе Небесном?
— Уже не помню… давно… Ребенком еще был. От родителей. От Оракула. Наверно, так.
— А какие-либо явные проявления его заботы о людях или гнева на людей… да хоть на тебя или на твоих родителей ты встречал?
— И ты встречал. Сам видишь: мир скрыт под водой, как и обещал Царь.
— А если это обещал не Царь?
— А кто же?
— Ну, допустим, Оракул просто предсказал события. Может такое быть?
— Но событие-то произошло по воле Царя!.. Гай, ты меня удивляешь.
— Я сам себя удивляю. Ной…
Смотритель запнулся. Стоп, хватит! Нельзя идти дальше, разговор уводит персонаж Мифа по абсолютно неведомой…
(и запрещенной, вредяшей Мифу!)…
дороге. Как это вообще в голову пришло: разубеждать шумера в существовании Царя Небесного? Даже если этот шумер осведомлен о странных сомнениях Хранителей Времени… Да и зачем? Есть Миф, Миф прекрасен. Все идет так, как задумано.
Но — вопрос: кем задумано?
А ведь ответа нет, а, Смотритель? Нет ответа на вполне детский вопросик: откуда берутся Мифы? Типа: откуда берутся дети… Но дети вырастают и легко находят ответ на второй вопрос. Сами. Опытным путем. А здесь опытный путь выпал Смотрителю, и он узнает про Миф все: как, когда, где, даже — зачем. Кроме одного: кто…
— Ной, прости, я не хотел заводить этот разговор, просто так получилось. Похоже, мы с тобой встретили больше вопросов, чем можем дать ответов. На то сей мир и существует, что бы мы пробыли в нем жизнь и не знали — что было прежде нас и что придет после.
