Рава Лориана - Тучи над страной Солнца

-- Что это? -- спросила Заря.

-- Книга. Если кто будет спрашивать, скажешь, что брала её у Ветерка и хочешь вернуть.

-- А сама книга очень секретная? Если моя соседка по комнате её увидит -- ничего?

-- Да ничего. Это Диаманте. Конечно, немного странно, чтобы этим интересовалась простая посудомойка, но для бывшей Девы Солнца подобная книга вполне ожидаема.

-- Инти, а ты... ещё долго пробудешь в Тумбесе.

-- По крайней мере до прибытия миссионеров, а то, возможно, и некоторое время после. Но встречаться нас в этот приезд больше не следует, -- Инти посмотрел на неё как-то устало, -- Пойми, Заря, у меня будет очень много дел. Сам Первый Инка прибудет в Тумбес встречать миссионеров и я должен обеспечить его безопасность.

-- Много чести для них, -- сказала Картофелина, -- что, без этого было никак нельзя?

-- Увы, не я решал этот вопрос, -- ответил Инти, -- со мной даже не особо советовались. Куйн написал в Куско, что, мол, миссионеры могут разобидеться, если встретит их кто-нибудь рангом пониже Первого Инки. Наши дипломаты согласились, да и Асеро любопытно на христиан посмотреть, да и в Тумбесе он давно не был.

-- Ты его осуждаешь ? -- спросила Картофелина,

-- Я его понимаю, да только теперь уж моя забота -- обеспечить, чтобы его любопытство не стоило ему жизни. Сдаётся мне, что Куйн его не просто так сюда зовёт.

Прошло несколько дней, за которые ничего нового особенно не происходило. Заря постепенно осваивалась, знакомилась с другими девушками. Все они оказались очень славными, и Заре было неловко лгать перед ними про пропавшую книгу, но потом эту тему уже перестали обсуждать, так как никто не считал Зарю особенно виноватой. Да и вскоре все переключились на другую интересную тему -- в город должен был приехать Сам Первый Инка. Многими в городе это воспринималось как некий приближающийся праздник, с тех пор как Первый Инка в последний раз посещал Тумбес, прошло уже восемь лет, и те девушки, с которыми работала Заря, были тогда ещё детьми.

Столовая, в которой Заря работала, входом для посетителей выходила на Главную Площадь. Там обычно питались моряки, вернувшиеся из рейда, а также все те, кто по тем или иным причинам должен был посетить Тумбес на некоторое время и не имел здесь родственников, у которых мог бы остановиться.

С другой стороны Главной Площади, очень близко к пристани располагался дом, а точнее дворец наместника. Около него круглосуточно стояла охрана. Как потом узнала Заря, многие старые тумбесцы осуждали Куйна за то, что он велел себе построить дворец так близко к пристани, ведь в случае войны до него могли долететь снаряды с бортов вражеских кораблей, однако этому легко находилось оправдание, что мол свободной земли в городе не так уж чтобы и много. Да и в случае войны наместник во дворце находиться не обязан.

На Главной Площади обычно проводились народные собрания, как квартальные, так и общегородские, а также разные торжественные церемонии. Само собой разумеется, встреча Первого Инки с тумбесцами должна была происходить там же.

В тот день, когда сам Первый Инка должен был говорить с народом, девушек из столовой отпустили пораньше(Картофелина делала так всякий раз в случае важных мероприятий, так как пусть потом будет чуть тяжелее отмывать присохшую грязь, но куда хуже было, что "исключённая" с досады может разбить что-нибудь из посуды).

Заря вышла из столовой вместе с Пушинкой, с которой она уже успела подружиться, но вскоре в толпе они расстались. Пушинка случайно увидела своего жениха, Маленького Грома, который как раз сегодня вернулся с рейда, и Заря не стала им мешать, решив походить по площади одна и послушать разговоры горожан.

После пары кругов, сделанных сквозь ещё довольно редкую толпу, Заря вдруг увидела Ветерка. Он стоял рядом с каким-то другим юношей, при виде которого сердце у Зари дрогнуло от неожиданности. Юноша очень походил на Уайна, особенно со спины... Правда, когда тот повернулся к ней лицом, наваждение рассеялось, и Заря смогла повнимательнее присмотреться к незнакомцу. Волосы волнистые, одежда не европейская, обычная туника, да и кожа чуть светловатая. Значит, не модник, завивающий волосы специально, а просто смешанных кровей. Люди с примесью крови белых завоевателей встречались в Тавантисуйю не так уж редко. Может быть он, как и Уайн внук пленника, но скорее всего, его бабушка стала жертвой насилия.

Юноши, увлечённые своим разговором, не заметили Зарю, при этом толпа на площади была негустой, народ медленно прогуливался туда и сюда, и без труда приблизившись к ним, Заря услышала о чём они так увлечённо беседуют.

Ветерок говорил:

-- Но согласись, Кипу, что всё-таки это неправильно. Вот ты говоришь, что государства, которые были прежде Тавантисуйю, были устроены неразумно, и потому погибли, раздираемые собственными противоречиями. Но в то же время и наше, якобы столь разумно устроенное государство не лишено внутренних противоречий. Я вот не понимаю этого.

-- Понимаешь, государство вообще не может быть без противоречий, оно потому и возникает, что эти противоречия появляются. Различие же состоит в том, что в разумно устроенном обществе противоречия не до крови, и со временем разрешаются, правда, потом возникают новые.

-- Я не понимаю.

-- Ну, внутри неразумно устроенного общества есть противоречия между теми, у кого есть богатства и теми, у кого их нет. И это противоречие до крови, потому что мирно его разрешить нельзя. У нас богатство не может принадлежать одному человеку, поэтому у нас нет нищеты и голода, так что наши противоречия доводить до крови не должны.

-- Однако накануне вторжения испанцев у нас в стране разразилась междоусобная война.

-- Понимаешь, наши предки совершили грубую ошибку, решив, что раз нет противоречий, доводящих до крови, то и вообще противоречий нет, и потому о них забыли и вышел столь печальный результат. Чтобы избежать бедствий, противоречия необходимо учитывать, о них нельзя забывать. Есть противоречие между тем, кто правит, и тем, кем правят, есть противоречия между правителями разных частей страны, ибо они могут по разному видеть народное благо. Но самым главным противоречием было противоречие между самим разумным устройством общества и сознанием значительной части народа, в том числе и части инков, не дотягивавшем до нужного уровня. Отсюда и стремление тем или иным способом вернуться к торговле, и мнимые обиды, что одной из областей якобы достаётся из общего котла больше чем другой, и стремление отделиться из-за этого. Всё это и послужило предпосылками к междоусобной войне, а амбиции Уаскара, которыми иные всё и объясняют, на самом деле были лишь поводом.

-- То есть, если бы Уаскар, к примеру, умер бы в детстве, то нашёлся бы кто-то другой, чтобы захватить власть в обход закона и тем самым спровоцировал бы войну, скажем, Паулью.

-- Конечно.

-- А сейчас названные тобой противоречия есть?

-- Разумеется. Они бы могли исчезнуть при условии, что каждый житель Тавантисуйю получал бы такое же образование, какое получаем мы, но для этого наша страна должна быть раз в семь богаче, чем она сейчас.

-- То есть история может повториться? И опять найдётся негодяй вроде Уаскара? Но если у нас время от времени рождаются такие негодяи, то разве можно сказать, что наше государство устроено мудро и справедливо? Если всё время есть подобный риск?

Кипу ответил флегматично:

-- Ну, понимаешь, есть риск и риск. Каждый корабль, даже самый крепкий и с самой лучшей командой может не вернуться в порт, но это не повод не выходить в море. Даже самый прочный дом может обрушиться, но это не повод не строить дома, и жить под открытым небом. Да, с нашим государством может случиться беда, но это не повод, сложив руки, ждать смерти.

-- А я не говорю про "ждать смерти". Но неужели нельзя построить что-то более надёжное, что не рухнет?

-- К сожалению, лучшей конструкции пока не придумано.

-- Пока! Но ты всё же не исключаешь, что это возможно?

-- Ну, после нашествия конкистадоров трудно уже исключать что бы то ни было. Мы ведь не знаем всех возможных вариантов, не знаем, что происходит в дальних уголках земли. Но до тех пор пока с чем-то не столкнулись напрямую, мы не можем точно сказать, что это и как это выглядит. Хотя, конечно, столкновение с конкистадорами сильно подтолкнуло нашу теорию.

-- И это при том, что мы считаем их государственное устройство неразумным?

-- Одно другому не противоречит. К примеру, до столкновения с конкистадорами считалось, что более разумное государственное устройство даёт более высокий уровень развития техники, и потому разумное государство не может быть побеждено менее разумным, однако после столкновения с конкистадорами это пришлось пересмотреть.

-- И прийти к выводу, что уровень развития государства и уровень развития техники никак не связаны?