Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман

…Я начал размышлять и придумывать, веки как-то начали плавно закрываться, мои планы становились все фантастичнее и фантастичнее, постепенно переходя в стадию снов…

– …Вставай. Как же ты долго спишь, ленивый червяк. – … Впивающийся в ребра сапог и грозный вопль свирепого оуоо будят лучше любого будильника… И по макушке, чтобы замолк, как мой старый будильник, его не хлопнешь – себе дороже выйдет.

Глава 12

– Где твои глаза тупица! – ору я на Гра’иху, – Ты мне этот долбанный сундук на ногу поставил!

По этому сигналу один из наших роняет связку дров прямо перед носом Асииаака и начинает судорожно их собирать. Потом вскакивает по команде, вытягиваясь в струнку, чтобы схлопотать несильную оплеуху и выслушать нотацию…

В это время посреди лагеря наших оуоо таскающие воду мальчишки, выливая один из бурдюков в котел, умудряются его опрокинуть и он катится по земле с грохотом и звоном. Мальчишки бегут за ним, громко вопя, поскальзываясь на разлитой воде, создавая много шума и суеты.

На нас при таком цирке никто уже не смотрит, но на всякий случай вокруг меня сгрудились человек шесть из нашей оикия, закрывая от посторонних взоров.

Сундук, который мы тащили, в качестве дежурной команды-оикия, ставя лагерь для нашего отряда, заперт на замок… Ну, по крайней мере, аиотееки считают его замком. Эуотоосик уже как-то раз при мне открывал этот замок ключом, так что я мигом постиг все его секреты. Слегка подпружиненный крючок под крышкой, который сквозь примитивную замочную скважину отжимает в сторону страшно сложный ключ в виде буквы «Г». Снять примерные размеры скважины было пустяковым делом. А вытесать из твердой древесины парочку вариантов отмычки – делом двух-трех ночей.

…Я опускаюсь на колено, якобы для того чтобы осмотреть ногу, а сам быстро вставляю отмычку, нащупываю выступ на задвижке, проворачиваю, чувствуя давление. Готово. Чуть приоткрываю крышку, просовываю руку в щель, ухватываю нечто подходящее, быстро сую это за пазуху, еще одна попытка… Закрываю сундук, попутно служащий арсеналом для нашего отряда, и продолжая громко ругаться и прихрамывая, велю бойцам поднять его и тащить дальше.

…Первая наша настоящая операция… До этого максимум, что мы делали, это перерезали веревку-растяжку на походной палаточке Большого Босса…

Дни тянулись за днями, складываясь в недели, которые тоже все время норовили сложиться в полноценный месяц… Ну или пока еще полмесяца. А я все никак не мог придумать способа убежать.

Мы теперь снова топали передовым отрядом. Но уже вместе со всем остальным войском. Хорошая новость! – наша сборная оикия внезапно словно бы обрела вдохновение, и на тренировках вкалывала так, что Асииаак только диву давался. Он, небось, думал, что это благодаря его вдохновенной речи у бездельников-забритых вдруг прорезалось желание стать непобедимыми бойцами… Но я-то знал секрет. Мальчишки поведали втихаря степнякам Грат’ху и Трив’као про ирокезов. (Ну не умеют тут хранить тайны. Тут даже слова такого не знают.) А те проболтались своим старым приятелям по оикия. Ребята осторожно переговорили со мной, желая получить подтверждение, и теперь все жилы рвут, мечтая превзойти воинов врага в умении драться.

Плохая новость, Оикия наша опять ровно двенадцать человек. Пока я пребывал (пусть и в качестве болванчика) на важном совещании в головном офисе нашей орды, двое моих подопечных померли. Вернее, – один из них помер сам, а второго Асииаак приказал добить… Оно, конечно, к этому все и шло, но все равно обидно как-то.

Тут надо сказать, что прошедшие две недели я тоже не терял времени даром. Моя оикия уже действительно во многом стала моей… Опять почти полностью повторялась ситуация с забритыми Гит’евека. Ребятам нужен был авторитет, за которым они могли бы следовать. Я один осмелился предложить свою кандидатуру, и они легко ее приняли. Даже помимо статуса шамана и лекаря, а также особого отношения со стороны аиотееков, которые все-таки выделяли меня из общей массы (бронзовый кинжал они так и не забрали обратно. Эуотоосик сказал, что, мол, традиция не позволяет), мне достаточно было просто изобразить Вождя. Вождя, который знает куда вести и может пройти этот путь и провести по нему других, чтобы испуганные и растерянные люди пошли за мной.

…И самым сложным на этом пути, как ни странно, оказалось обучить моих подопечных науке лицемерия. Простые и незамысловатые дикари пока еще не понимали, как это можно тянуться в струнку перед Асииааком или лебезить перед Эуотоосиком, Большим Боссом и прочими оуоо и при этом крутить им кукиши за спиной.

…Нет, на словах-то они это поняли быстро. Не такие уж они и тупицы. А вот принять подобное душой, а главное телом, – это для них было непостижимо. Либо ты человек, а перед тобой враг, а значит, у тебя прямая спина, гордый вид и воинственная рожа. Либо ты побежденная тварь дрожащая, и перед тобой хозяин. Вот тогда вот – согнутая спина и опущенные долу глаза побитой собаки. Совмещать одно с другим они пока не научились.

…Торговля! Я думаю, именно торговля внесла весомый вклад в развитие науки лицемерия. Улыбаться, глядя в глаза человеку, которого собираешься облапошить… Называть его другом и братом, искренне и от всей души презирая… Прикидываться обворованным, поимев двести процентов прибыли. Это торговля.

…Что характерно, более развитые горцы, или ваал’аклавцы, все это умели. А вот мои простые степняки и рыбаки ни малейших способностей к лицемерию не проявляли.

…Помню, на первых же занятиях Жур’кхо, один из мальчишек-степняков, едва только поняв, что может обращать приказы и науку аиотеека против него самого, повел себя так дерзко и нагло, что Асииаак с ходу, думаю, на одних только рефлексах, так вмазал ему по печени, что тот отходил не меньше часа, кажется, успев за это время выблевать даже то, что ел в позапрошлом году… А потом я еще добавил по голове, когда мы остались наедине. Потому как жутко перепугался. И даже не столько за мальчишек, сколько за себя… Ну не учел я их неспособность к лицемерию, когда строил свои планы.

Так что потом мне пришлось действовать весьма осмотрительно, предварительно переговорив с каждым «заговорщиком» о том, как надо себя вести. Ну а сам демонстративно показывал им разные акты саботажа…, наивные и смешные, если подумать, вроде того же бездельничанья вместо работы или мелкой порчи расходного имущества… Целые боевые операции разрабатывал ради того, чтобы перерезать один из шнуров палатки, и так перетершийся. И все это, чтобы выработать у них привычку хитрить и действовать втихаря.

…А еще я поведал им тайну «скрещенных пальцев». Это такая штука, которая делала ненастоящим любое действие… Тянись и лебези. Но держи пальцы крестом – так ты одурачишь врага!

…Вот даже не знаю, что именно меня на это подтолкнуло. Но явно не тонкий расчет и глубокомыслие. А скорее уж дебильная глупость, обостренная раздражением…, или своевременная подсказка моего любимого божка, приглядывающего за дураками… Но пока мне все сошло с рук… Хотя ничего еще не кончилось.

…Дело было вечером. Мы как раз окончили очередной переход, и я вместе с парочкой других вояк погнал стадо овец на водопой к ближайшему озерцу. И ясное дело, только подогнали отару овцекоз к воде, как подошли наши оуоо и возжелали напоить верблюдов.

…А вы пытались отогнать изнывающих от жажды животных от водопоя? Короче, намаялись мы с этим выше крыши. Уверен, наши оуоо специально так подгадали. Потому что со зрелищами тут напряженка, а вид того, как трое болванов пытаются выгнать из воды полсотни шустрых и пронырливых животин, это тот еще цирк. Оуоо просто от хохота покатывались, глядя на наши мучения.

Потом они начали поить своих верблюдов. И тут пожаловала делегация оуоо из соседнего лагеря, естественно, с той же целью – напоить своих скотиняк… Просто удобный сход к воде, на этот озерце был только тут.

Такое было уже не первый раз, и немедленной драки, о чем я втайне мечтал, не последовало. Механизм был отработан, – кто первый пришел, тот первый и поит… Естественно, это касалось только оуоо, – нам придется ждать, когда все благородные господа напоят верблюдов, и только потом снова подпускать к воде своих менее благородных овцекоз… А ужин-то, небось, уже готов. И наши вовсю его начали трескать. А когда мы заявимся в лагерь, то сможем только облизать стенки котла в дополнение к крохотным порциям, что нам оставят… Нет, не со зла, просто не умеют дикари распределять харчи равномерно. Так что когда их в обрез, клювом лучше не щелкать.

Вот, наверное, это голодное раздражение и подвигло меня на очередную диверсию, или проще сказать, пакость. Ибо хорошо продуманным назвать мой поступок было сложно. Просто так сложились обстоятельства.

…Пришлые оуоо слезли со своих верблюдов, гордо выступили вперед и начали о чем-то беседовать с нашим Большим Боссом и Эуотоосиком, которые ради такого дела сочли возможным доверить своих верблюдов родне званием пониже… Ведь проигнорировать чужаков – это тоже оскорбление. Да и этикет, вероятно, требует взаимной демонстрации уважения.