Валерий Самохин - Убить дракона
Молодые индейцы разразились одобрительными криками, и лишь старейшины мрачно качали головами, пряча настороженные взгляды. Еще ничего не решено. Голоса лучших воинов имеют немалый вес, но окончательное слово остается за ними – вождями, шаманами, старейшинами.
Седой Вепрь бережно, стараясь не уронить ни единой капли драгоценного зелья, сцедил из котелка мутное варево в деревянную плошку. Преподнес к губам и сделал маленький глоток. Готово. Остается дождаться, пока остынет, и можно начинать обряд. Танец с Духами.
На прошлом совете они внимательно слушали гостью. Вепрь усмехнулся – из нее получился бы неплохой вождь. Настоящий индеец – тот, который хочет стать великим вождем, должен уметь говорить. И не просто говорить, а так, чтобы его слушали. Как слушали белокожую красавицу: затаив дыхание, с горящими глазами и болью в груди.
То, что она говорила, им было известно и так. И то, что на равнины вскоре придут чужаки. Что земли они будут выменивать у племен на яркие безделушки, дурманя холодные головы вождей коварной огненной водой. Все это они знали и без нее, хотя и верилось в это с трудом. Знали на примере своих собратьев. А вот другое просто не укладывалось в голове. Что бесчисленные стада бизонов будут истреблены, а в Черных холмах будут трудиться бездушные механизмы, оскверняя Священные горы. Что племена лакота-сиу будут загнаны в границы, именуемые резервациями, забросят охоту и рыбалку, а жить будут на подачки бледнолицых.
Утренний Цветок говорила спокойным бесстрастным тоном, делая паузы, чтобы толмач смог перевести ее слова не знавшим языка франков. Холодом веяло от ее слов. Лютой бездной и непроницаемой мглой Страны теней и снов. Она знала, где в Горах находят желтый металл. И вскоре об этом прознают и чужаки. Если она дочь Совы, ничего удивительного в этом нет. Если она не та, за кого себя выдает, то… Тогда у нее одна дорога – по Тропе, ведущей в небо. Как много зим назад взошел по ней отряд монахов-францисканцев.
Тогда еще безусый воин, не успевший получить грозное прозвище Седого Вепря, обменял у проходящего по Великим Равнинам каравана маленький – с ноготь мизинца – камушек цвета крови. И получил за него целую суму пороха и свинца. Гордый своей ловкостью и хитростью он прибежал в селение похвастать перед отцом. Мрачным и внезапно ставшим чужим отцом. Невзрачный камень, прихваченный им в Лунной пещере, через два дня вернулся на свое место. Вместе со скальпами чужаков. Тайна Черных холмов священна. Седой вепрь улыбнулся воспоминаниям и сделал первый глоток из плошки.
Утренний Цветок ничего не просила. Она предлагала свою защиту и покровительство Полярной Совы. И знания, недоступные никому в этом мире. Вождь покачал головой. Она права. Пришло время великих свершений, и отсидеться в горах не удастся никому. Прольется кровь. И неизвестно, сможет ли она победить. Решать им – народу лакота-сиу.
Она не лгала – вождь это чувствовал. И ничего не обещала. И в этом она была похожа на индейцев. Не бледнолицых, с их лживыми раздвоенными языками. Но дочь ли она Совы? Сама она в это верит – вождь это видел. Но ошибаются все, как ошибался старый шаман, возомнив себя птицей. Прыгнул, раскинув руки, с края ущелья, стремясь взлететь ввысь.
Седой вепрь осушил чашку одним глотком и, взяв в руки бубен, сделал первые шаги вокруг костра. Пламя радостно взметнулось вверх, пожирая подброшенную пищу. Над поляной раздались заунывные гортанные звуки, в такт все убыстряющемуся ритму обтянутого кожей буйвола инструмента. Зыбкие бесплотные тени скользнули из темноты, хороводом окружая костер. Танец Духов и Теней. Танец Предков.
«Лунные братья, не верьте им! Они пришли отнять ваши земли». Фраза мелькнула в голове вместе с нарастающим звоном. Не фраза – послание, которое его потомок отправит через две сотни зим к далекой звезде; передаст с американскими астронавтами. Не до конца уловив смысл предсказания гостьи, вождь, тем не менее, верно ухватил его зловещую суть.
Бубен застучал громче и быстрей. Тени сгустились, наступая на костер. Пламя робко задрожало и испуганно юркнуло, прячась в обугленных ветках. Еще быстрей, еще сильней. Шаг ускорился, стал размашистым, но, в то же время, остался плавным, плывущим. На самом краешке мутнеющего сознания всплыло предупреждение старухи Ийзеки. Пророчество! «Вместе с дочерью Совы придет внук Великой Черепахи, на чьем панцире покоится Земля», – судорожным усилием воли вспомнил вождь древние слова и провалился в забытье…
* * *– Так вот ты какой, северный олень!
– с нескрываемым восторгом прошептала Златка, скинув с головы меховой капюшон.
Вокруг высились заснеженные вершины, поросшие мхом и лишайником. Легкая песцовая куртка – подарок старухи Ийзеки, пришлась весьма кстати. Зима в горах холодная и начинается раньше, чем на равнинах. Тяжелая хмарь, неотступно следовавшая по пятам за маленьким отрядом, сменилась промозглым северным ветром и круговертью метели.
Угрюмые снежные тучи неподвижно нависали над путниками, зацепившись рваными краями за скалистые пики. И лишь в призрачной дали, у самого горизонта виднелся крохотный кусочек чистого небо. Яркие лучи солнца водопадом струились вниз, освещая далекого горного великана, монументального, гордого в своем величественном одиночестве и даже отсюда поражающего своими размерами.
– Мато Типила, – пояснил проводник, неслышно возникнув рядом. – Медвежье Логово. Бледнолицые называют его Башней Дьявола.
– Мы пойдем к нему? – спросила Златка, пригибая ветку сосны, мешающую наслаждаться потрясающим зрелищем.
– Это земли чейенов, – с легким акцентом ответил индеец. – У подножья захоронен великий воин этого народа… – он замялся и после секундной паузы веско обронил: – Табу!
– Жа-алко-о! – плачущим голосом протянула девушка.
– Почему? – звучно хрустнув валежником, небрежно поинтересовался тяжело дышащий после крутого подъема де Брюэ.
Точнее, попытался спросить небрежно, но получилось обречено – вместо вразумительного ответа можно было услышать невесть что. Так и вышло.
– Где-то там, у подножья Башни Спилберг тарелку спрятал… – наткнувшись на изумленный взгляд, она пояснила: – Летающую… – и мечтательно закончила: – Покатались бы…
Де Брюэ даже хрюкать не стал – просто махнул рукой. Привык уже. А индеец, сбросив на мгновенье маску невозмутимости, неуверенно повторил:
– Табу… – и робко взглянул на Златку.
Нельзя, так нельзя. Девушка пожала плечами, еще раз окинула восхищенным взглядом полуторакилометрового великана, и поинтересовалась:
– А как его звали?
– Кого? – спросил индеец.
– Ну, этого… – она покрутила рукой в воздухе. – Чейена.
– Сладкое Снадобье.
Златка прыснула. Де Брюэ и Костилье обменялись веселыми взглядами, но вслух ничего не произнесли; лишь уголки губ дрогнули в мимолетной улыбке.
Кислая Лепешка – а именно такое прозвище носил проводник – неодобрительно покачал головой и ткнул пальцем чуть правее великана:
– Нам туда. До вечера нужно успеть, иначе ночевать придется в лесу.
Девушка вздохнула и направилась следом за двумя индейцами, ведущими в поводу пару низкорослых лошадок с поклажей. Длинный извилистый спуск занял половину дня и к закату солнца вывел отряд к глубокому оврагу. На маленькой площадке, окруженной каменными валунами, споро воздвигли шатер и разожгли костер. Ночь прошла спокойно.
К утру метель утихла, и уже в обед отряд достиг намеченной цели, завершив двухдневный переход. Неприметная тропка, вильнув каменным хвостом, открыла взору путников узкую ложбинку, по краям поросшую елями и густым терновником. В самой середине поблескивала черная лужа шагов пятнадцать в поперечнике.
– Это и есть Мертвое озеро? – недоуменно спросила Златка.
Матовая радужная пленка искрилась, переливалась под лучами зимнего солнца. Склоны ложбинки, еще не успев укрыться под снегом, кое-где обнажались от жухлой растительности, выставив напоказ слюдянисто-бурые проплешины.
Не дожидаясь ответа от проводника, девушка ловко скользнула вниз, перепрыгивая через камни, и, опустившись на колени, обмакнула палец в лужу.
– Нефть! Странно, что не загустела. Ее спутники пожали плечами.
– Зачем она вам? – спросил де Брюэ, вопросительно приподняв бровь.
– Узнаете! – пообещала Златка и, стремительно метнувшись к склону, выхватила нож. Один короткий взмах и в руках у нее оказался маленький осколок.
– Бурый уголь! – последовал еще один возглас. – Вот и разгадка, откуда здесь нефть. Явление редкое, но возможное.
– Мадемуазель Утренний Цветок, – вкрадчиво промолвил де Брюэ. – Может быть, хоть в этот раз вы поделитесь с нами секретом ваших знаний?
Златка оторвалась от созерцания невзрачного камушка, посмотрела на француза отрешенным взглядом – ее мысли явно витали где-то далеко – и простодушно пояснила:
