Андрей Величко - Гатчинский коршун
Степень действенности нашей пропаганды оказалась даже выше, чем мы ожидали. Наверное, это было связано с тем, что, как ни цинично это звучит, России в последнее время не хватало именно образа врага – чтобы было на чьи происки свалить все свои неудачи, а противостоянием с этим врагом оправдывать немалые траты на вооружения… Наши агитаторы объясняли крестьянам – черногорцы – это тоже православные. Просто у них страна маленькая, вот англичане и решили начать с них. Интеллигенции была подсунута чуть модернизированная панславистская идея. Мол, сейчас славяне еще недостаточно сознательны – так исторически сложилось. Ту же Польшу хотя бы взять – ну нету у поляков осознания великой славянской миссии! Подай им ихнюю посполитую речь от моря до моря, и все. Сербы, опять же – вроде неплохой народ, но ведь не рвутся же под наше крыло! А просто хотят кусок Македонии, треть Албании и половину Болгарии.
Так что надо просто создать условия, при которых балканские славяне сначала сорганизуются в единую православную нацию, потом эта нация образует свое государство под эгидой самых правильных славян, то есть черногорцев, а вот тут уже и появится простор для торжества панславистской идеи в чистом виде.
Я, когда читал этот рожденный в недрах информбюро бред, не верил, что его воспримут хоть сколько-нибудь серьезно – но, кажется, ошибся. Мало того, что восприняли – наиболее шустрые уже зашевелились насчет сбора средств!
На пятый день после «черного утра» болгарский князь Фердинанд объявил себя царем и предложил посредничество своей страны по мирному урегулированию конфликта – не иначе как с подачи тамошнего английского посланника Бьюкенена. Потому как с чего бы это помощник консула в Питере тут же неофициально, но во всеуслышание заявил, что Великобритания не против рассмотреть предложения уже наказанной Черногории о справедливом мире. Так что император Никола готовился к перелету с одного нашего аэродрома на другой, соседний – ну и я тоже собирался туда же – поговорить с серьезными людьми, пока император Черногории консультируется с болгарским царем. На всякий случай охрана нашего аэродрома под Софией была усилена еще двумя батальонами. Ну и мой взвод личной охраны тоже грузился в «Кондор» и четыре «Кошки» с широкими фюзеляжами. На аэродроме меня хоть и без помпы, но провожал император.
– Главное, не продешеви, – напутствовал меня Гоша.
– А я-то тут при чем? Мне просто посмотреть интересно, как договорятся меж собой две самых протяженных в мире империи. Ну и отдохнуть на море, в Крыму еще холодновато, а в Варне в самый раз. В общем – как договорились. Ограничения на черногорский флот принимаем – примерно как у нас на германский после мировой войны. Насчет контрибуции – прямым текстом посылать к Маше. Неужели, кстати, даже на этом можно заработать? Одуванчика на суд отдадим только после вручения нам английских адмиралов и прочих, список прилагается. Да не волнуйся ты, ничего я не забыл. Ну, пока…
Глава 20
Сэр Джордж Бьюкенен встретил меня прямо на аэродроме – и чего это ему так неймется, подумал я. Он пригласил меня на переговоры в свою резиденцию, но я ему сообщил, что по условиям обеспечения безопасности это не проходит. Сэр посмотрел на мою внушительную охрану и попытался съязвить что-то насчет чрезмерной осторожности.
– Ой, да не сыпьте мне соль на рану, – сокрушился я, – это все его величество! Шагу не дает ступить без взвода за спиной. Впрочем, его можно понять – Россия страна не очень богатая, грохнут канцлера, это какой же расход будет нового искать и воспитывать! А английскому королю посланником больше, посланником меньше – он и не заметит. В общем, как найдут мне подходящее место, так и побеседуем.
– Но имейте в виду, что обстановка требует срочного урегулирования, – предупредил посланник.
– А что, разве еще что-то случилось? – удивился я.
– Не надо делать вид, что вы не знаете о последней выходке вашего пирата!
У-у, подумал я, так это до вас только сейчас дошло? Вот что значит пару кабелей в нужном месте перерезать и, главное, не забыть утащить с собой образовавшиеся излишки провода. Собеседника же я успокоил:
– Ну, какая же это выходка? Так, мелкая шалость в порядке репетиции. А вот в Сиднее, где у вас сейчас скопилась и ждет вывоза девятимесячная продукция золотых приисков Австралии – вот там действительно Маслачак-паша сможет развернуться во всю ширь своей и без того не узкой натуры.
– Просьба немедленно сообщить мне, как только вы будете готовы к переговорам! – процедил сэр и смылся – видать, на телеграф, поделиться новостями. Все правильно, Паша уходил от Гонконга курсом как раз на Австралию.
Переговоры начались на следующий день, в снятом для этой цели особняке между Софией и аэродромом. Для начала сэр Бьюкенен долго перечислял мне, чего не может терпеть правительство его величества.
– А я, например, терпеть не могу шампанского, – зевнул я, – и что теперь? Мы же не официальные переговоры ведем на высшем уровне, а проводим рабочую встречу. Предварительные условия мира у вас есть?
Они были – впрочем, ничего неожиданного там не обнаружилось. Черногорию предполагалось лишить права иметь флот, авиацию и размещать на своей территории войска третьих стран. Ну контрибуция, размер которой еще подлежит обсуждению.
– На первые два пункта – однозначно нет. Насчет контрибуции – с самим фактом таковой я согласен, а детали пошлите кого-нибудь утрясти с ее величеством Марией Первой.
– Ладно, – начал отступать на заранее подготовленные позиции Бьюкенен, – флот можно сохранить, но с ограничением по общему тоннажу, максимальному водоизмещению и калибру орудий. Великобритания готова рассмотреть цифры пятнадцать тысяч тонн всего, тысяча тонн для корабля и три дюйма для орудий.
– Умножьте все цифры на двадцать, и по рукам, – предложил я. – Или мне таки сразу пойти вам навстречу? Ладно, калибр можно умножить всего на пять.
– Вы отдаете себе отчет, что эти требования неприемлемы? – возмутился Бьюкенен.
– Ну, возможно, что-то этакое в них при желании действительно можно найти… Тогда давайте ваши цифры, только реальные, а не как пять минут назад.В общем, результатом первого дня торговли стало соглашение по черногорскому флоту. Цифры были – сорок тысяч тонн всего, семь тысяч тонн на штуку и восемь дюймов на орудия. Что меня до крайности удивило – вопрос о торпедах не поднимался вовсе.
На следующий день с утра переговоров не было – я с вечера объяснил сэру, что у меня завтра культурная программа и мне надо осмотреть достопримечательности. Действительно, прямо с рассветом я сел в «Кошку» и полетел осматривать звезду Балкан, колыбель византийской цивилизации и прочее, то есть Стамбул. Ну и береговые батареи Босфора тоже вызывали определенный интерес… Не один, разумеется, полетел, а в сопровождении еще двух «Кошек».
Увиденное заставило меня офигеть. До сих пор как-то по умолчанию мне казалось, что Босфор является мощнейшим укрепрайоном, потому Россия на него только облизывается, а взять не может. Нам же было как-то вообще не до него, но теперь, в связи с последними телодвижениями султана, пора было и поинтересоваться.
Так вот, я ожидал увидеть массу современных орудий в казематах из стали и бетона, а увидел… Я поначалу даже подумал – вот ведь как здорово маскируются басурмане, до ложной позиции додумались! Снизился почти до бреющего и убедился – нет, позиции настоящие… Судя по длине стволов орудий, они стояли тут с русско-турецкой войны, причем пятна ржавчины на стволах было отлично видно даже с самолета. Вместо бетонных казематов обнаружились земляные насыпи, а ни малейших признаков ПВО не нашлось вовсе. Кстати, сразу по появлению в воздухе наших «Кошек» народ внизу пришел в движение. Только вот вектор его был направлен не к пушкам, а от них… Скорость я оценил километров в двадцать.
– И чего оно тут до сих пор лежит, такое бесхозное? – думал я всю обратную дорогу. Приходи и бери, только с Вилли надо заранее поделиться. А потом построить тут хороший аэродром и как следует побомбить Дарданеллы, пока пехота по суше дойдет до них и объяснит остаткам тамошнего гарнизона, что в русском плену трехразовое питание. Причем англичанам там вовсе не светит – какое плечо снабжения будет у нас, и какое у них? Надо с сэром на эту тему прямо сейчас побеседовать, подумал я, уже заходя на посадку. Ну то есть не совсем прямо сейчас, после обеда, а то после осмотра тех пушек что-то аппетит разыгрался.
Следующий раунд переговоров начался с Одуванчика. Бьюкенен озвучил точку зрения, согласно которой от Маслачак-паши требовалось отдать награбленное, возместить убытки, а самому явиться на суд. Я согласился, что это интересно, и пообещал, что по возвращению из Австралии – потому как дорога домой долгая, а перегруженные корабли большой скорости развивать не смогут – его светлейшее высочество лорд-протектор обязательно обдумает предложенный ему вариант. На возглас Бьюкенена, что Сидней представляет собой неприступную крепость, я предложил не смешить людей и подумать, сколько минут она продержится при штурме с земли и с неба, поддержанном огнем главного калибра Пашиных крейсеров. Высадиться-то можно где угодно, Австралия большая! После этого разговор перешел в конструктивное русло. Я признал некоторую правомочность просьб насчет вернуть и возместить – в Гонконге Паша даже на мой не очень придирчивый взгляд слегка увлекся и перехапал лишнего, так что вполне можно было обсудить некоторую компенсацию. Но, продолжал я, вы ведь не хотите, чтобы адмирал расплачивался с вами сиднейским золотом? Город-то небольшой, и после операции по изъятию от него вообще ничего не останется. Вашему же флоту туда не успеть, а имеющиеся там три крейсера никакого влияния на ход событий оказать не смогут… Так что я готов рассмотреть сумму, за которую берусь удержать адмирала от австралийского рейда.
