Андрей Загорцев - Третья мировая 80-ые

Где-то на подступах к аэродрому должны стоять станции наземной разведки, чтобы обезопасить подступы. Плюс радары ПВО и вынесенные зенитные установки. Для такой аппаратуры нужно промышленное электричество. Тем более, на зенитном посту имеется личный состав, несущий дежурство. Американцы, если есть возможность, обустраиваются со всевозможным комфортом. Кабели в земле здесь не закопаешь, преобладание камней и скального грунта. Значит должны идти линии электропередачи и должны быть какие-то или подъездные пути, или хотя бы хорошо оборудованные подъёмы к постам. Так, продолжаем осмотр дальше. Вот она — самая высокая гора островка. На вершине даже снег белеет. По карте — одна тысяча семьсот метров. Невысоко в принципе. Но там сплошные скалы и лишайник. Подъём для установки аппаратуры будет крайне затруднён: действительно, вопрос с альпинистским снаряжением не продуман. Хотя по инструкции я должен устанавливать комплекс сам, но врядли я справлюсь в одиночку даже с подъёмом. А мне ведь еще предстоит раскидывать согласно схеме антенны, маскировать приборы. Нет, определенно придётся тащить с собой Ковалёва и на прикрытие Бахраджи — у армянина неплохая горная подготовка. Придётся очень тщательно изучать местность и маршрут к высоте. Наверняка где-то стоят зенитчики, да и, скорее всего, датчики разведывательно-сигнализационной аппаратуры по склонам накиданы.

— Кузнец, ты что выглядел? — спросил я старшину, отрываясь от своего бинокля.

— Вон тот крайний ангар, скорее всего, дизельная подстанция, возле неё хранилище ГСМ, зенитные установки по краям аэродрома и, скорее всего, на вершинах высот.

Старшина начал пальцами указывать на высоты. Я достал карту, вынул её из пакета, отметил высоты.

— С чего взял, что установки именно там?

— Да бомбёры на остров, скорее всего, с той стороны могут зайти и на обратном курсе: бомбить такую площадную цель поперек никто не станет. Ну, плюс поправка на штурмовики — еще пара установок на расходящихся курсах. Тут реально на доразведку дня три-четыре надо. Но мы, чую, не за этим высадились, а, командир?

— Да, не за этим. Короче, план на завтра — надо доразведать маршруты выдвижения на вон ту самую высокую горушку. Особое внимание — на датчики разведывательно- сигнализационной аппаратуры. Плюс, у аэродрома должна быть зона разведки наземными техническими средствами, а потом уже зона минных полей и потом уже охраняемый людьми периметр. Я чувствую — после основной задачи хрен нам разрешат эвакуироваться. Из объектов на острове наиболее важный — аэродром. Так что тоже придётся вскрывать и его системы, и думать, что можно сотворить…

Кузнец тяжело вздохнул и продолжил осмотр местности, размышляя о чём-то своём. Наверху просидели до самого наступления темноты. Пора спускаться вниз. Старшина хорошо закрепил и замаскировал антенну приёмника и зафиксировал еще один фал для быстрого спуска к месту забазирования. Сверху база была абсолютно не заметна: ни дыма, ни отблесков костра — лишь только эхо от волн среди чернеющих осклизлых скал. Спустились буквально за несколько секунд. Внизу уже поджидал Рыхлый.

— Пойдём за мной. Осторожно, я тут тоже пару ловушек выставил. Не дай бог наткнетесь, камень в башка прилетит, совсем мёртвый будешь, — схохмил он фразой из кинофильма.

На ужин Ара угощал нас свежезажаренной рыбой, пойманной Иваном, и крепким, хорошо заваренным чаем. Штатный паёк решили пока беречь и питаться подножным кормом. Тем более рыба была достаточно вкусная и хорошо приготовленная. За ужином армянин проводил политико-информационную работу, благо он всё-таки смог настроиться на нужную волну радиобашни с Камчатки и сквозь помехи и статику расслышал отголоски какой-то информационной передачи — толи сводку с фронтов, толи "В Последний час".

— Докладываю, вчера наши войска начали наступательную операцию на фронтах Центрально-Европейском и Средиземноморском. Войска Германской Демократической Республики во взаимодействии с частями Советской армии, ведя тяжёлые бои, вышли на окраину столицы ФРГ города Бонн и закрепились на рубежах. "Смерть реваншистам!" — говорят наши германские товарищи", — выдохнул Ара и подхватил на нож еще кусочек жареной рыбы.

— Хорошо говоришь однако, — похвалил Рыхлый, довольно жмурясь и прихлёбывая чай с американской кружки.

— А концерт будет по заявкам бойцов Советской армии? — заинтересовался увлечённый политинформацией армянина Кузнец.

— Ай, всё будет, все расскажу, спою! И Баянову, и Зыкину, и Аллу Пугачёву, и Магомаева — всё сделаем! Итак, дальше слушайте, товарищи. Части воздушно-десантных войск провели крупномасштабное десантирование в восточной Европе. Всего лишь одним парашютно-десантным полком под командованием гвардии подполковника Г. был взят один из ключевых западногерманских городов на Центрально-Европейском плацдарме. Гвардейцы-десантники, мужественно сражаясь с войсками империалистической коалиции, не теряют присутствия духа и просят передать для них песню "Песня без слов" в исполнении Эдуарда Хиля!

Ара откашлялся, явно намереваясь запеть.

— Ой, только не это! — взмолился Ковалёв. — Ара, дорогой, спой что-нибудь другое, но только не Хиля!!

— Старшина, давай я тебе Арлекина спою, а? — возмутился Бахраджи. — Я политинформацию провожу! Что попросили гвардейцы десантники гвардейского парашютно-десантного полка подполковника Гэ спеть, то и пою!

— Да успокойтесь вы! — прервал их Рыхлый. — Я вот Колу Бельды бы послушал про оленей, а дорогой Ара только и может дурное "Тро-ло-ло" американское тянуть, — высказавшись, Иван сделал глубокую затяжку и хитро прищурился.

— А про оленей никто не заказывал, — не понял высказывания хитрого чукчи Бахраджи.

Старшина-радист сообразил быстрее всех, что Рыхлый пошутил и громко фыркнул.

Бахраджи, ошеломлённо покрутил головой и продолжил:

— Иван Фёдорович-джан, закажут гвардейцы горно-стрелкового Анадырского корпуса про оленей, ей-богу, спою! Вай, как хорошо спою!!

— Хыыыы, — выдохнул клуб дыма Рыхлый и, уткнувшись в локоть, откровенно заржал.

Я от смеха чуть не обжёгся чаем.

— А, шутка такая? — наконец-то понял армянин и широко улыбнулся. — Ваня-джан, зачем над Ашотом так пошутил? я тебе припомню "оленей утром ранним".

Еще чуть посмеялись. Рыхтенкеу взял свою винтовку, запас махорки и начал разматывать тонкий шнур, используемый в разведгруппах для связи с дозорами в режиме радиомолчания. На один из концов шнура Рыхтенкеу привязал автоматный шомпол и зажал его между двумя камнями. Подёргал. Шомпол, ударяясь о камни, начал издавать почти не слышный, но весьма различимый среди шума волн звук.

— Пошёл я, командир, на берег, сектор наблюдения подобрал, на фишке буду, менять не надо — я и спать буду, и слышать буду.

— Точно менять не надо?

— Да зачем? На мишку-"хозяина" и дольше в засаде сидел, всё хорошо..

Спальные мешки на эту задачу нам выдали хорошие иностранные — мягкие и компактные, производства какой-то норвежской фирмы. Да еще в плоту были упакованы, как дополнительное спасательное средство, специальные плащ-палатки "Дождь". Часть этой палатки надувалась как матрас, часть служила пологом-одеялом. Так что я устроился с максимальным комфортом среди камней — головой к шомполу-"сигналке". Заснул быстро, даже без таблетки. Все равно проснусь через два часа: уже организм так настроился за время подготовки к задаче. Проснулся сам вовремя. Всё-таки снилась какая-то ерунда. Вроде как американцы согласились на проведение Олимпиады-80 в Москве и все советское общество с энтузиазмом принялось готовиться и даже строить какие-то Олимпийские деревни, а я почему-то уже был в Афганистане и даже штурмовал какой-то дворец. А американцы, узнав про это, отказались присылать своих спортсменов.

Я проснулся и очумело потряс головой. Это наверняка из-за погибшего моряка такая чушь в голову лезет. И тут моё ухо явственно различило дребезжание шомпола о камни.

— Чшшш, — известил я группу о тревоге.

Ковалёв и Бахраджи молча подползли ко мне сжимая оружие.

— Ара! на базе, при возникновении боя, уничтожаешь все станции и мой контейнер! чеку на лямке рюкзака выдернешь, там патроны с ЛВЖ (легко воспламеняющаяся жидкость) по всему рюкзаку! Кузнец, за мной!

Бахраджи занял позицию для стрельбы за моим рюкзаком. Кузнец дёрнул несколько раз шнур, дав понять Рыхтенкеу, что мы движемся к нему, и, пропуская шнур в ладони, осторожно двинулся вперёд.

Рыхлый лежал за грудой камней и напряженно всматривался в море и прибрежную полосу. Я и старшина подползли с разных сторон. Рыхлый, даже не оглядываясь на нас, прошептал.

— С моря, командира, с моря идут!

— Кто идёт, Иван Фёдорович? — прошептал я, напряжённо вглядывась в темноту. — Никого не вижу ни хрена!