Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора
– Хочешь стакан воды?
– Давайте.
Мартинес навалился на стойку и скрестил на груди мускулистые руки, чтобы унять стук сердца. Ему уже было не по себе. Раньше все, кто отправлялся на «особые задания» Губернатора, оказывались в итоге порубленными на кусочки.
Губернатор наполнил еще один стакан и передал его Мартинесу.
– Спасибо.
– Ты пойдешь к этому типу, к Рику, и расскажешь ему, как тебя все здесь раздражает.
– Простите?
Губернатор внимательно посмотрел на него.
– Ты сыт всем по горло, понял?
– Не очень.
Губернатор закатил глаза.
– Постарайся уловить, Мартинес. Я хочу, чтобы ты поближе познакомился с этим козлом. Войди к нему в доверие. Расскажи ему, как тебе не нравится местная власть. Я хочу, чтобы мне сыграло на руку происходящее в этом чертовом госпитале.
– А что происходит в госпитале?
– Этот козел обхаживает Стивенса и его ручную собачонку, медсестру. Незнакомцы кажутся им приличными людьми, кажутся приятными – но как бы не так! Они мне, черт возьми, ухо откусили!
– Верно.
– Они ведь напали на меня, Мартинес. Они хотят захватить наш город, наши ресурсы… и пойдут на все, чтобы завладеть ими. Поверь мне. Они пойдут на все. А я пойду на все, чтобы этого не произошло.
Мартинес пил воду, кивал и обдумывал его слова.
– Понял, шеф.
Губернатор подошел к окну и выглянул на пыльную улицу. Небо было цвета прокисшего молока. Птицы больше не летали. Не было ни птиц, ни самолетов – лишь бесконечные серые небеса.
– Я хочу, чтобы ты внедрился к ним, – сказал Губернатор низким, тревожным голосом, а затем развернулся и посмотрел на Мартинеса. – Постарайся устроить все так, чтобы они сами привели тебя в ту тюрьму, где они живут.
– Они живут в тюрьме? – Мартинес не знал об этом. – Кто-то из них заговорил?
Губернатор снова посмотрел на улицу. Очень тихим и низким голосом он рассказал о тюремных комбинезонах под защитными комплектами мужчин и о том, как логично – просто идеально – все складывалось.
– У нас в городе появились арестанты, – подытожил он. – Я поспрашивал у людей. В пределах дня езды есть три или четыре государственных тюрьмы: одна в Рутледже, другая возле Олбани, а третья – у Лисбурга. Будет куда как лучше, если мы сможем установить, где находится их база, не катаясь туда-сюда. – Развернувшись, он посмотрел на Мартинеса. – Понимаешь?
Мартинес кивнул.
– Сделаю все, что в моих силах, шеф.
Губернатор отвел глаза и после небольшой паузы сказал:
– Часы тикают, Мартинес. Принимайся за работу.
– Один вопрос?
– Валяй.
Мартинес задумался, пытаясь подобрать слова.
– Если мы найдем это место…
– Да?
– Что тогда? – пожал плечами Мартинес.
Губернатор не ответил. Он просто смотрел в пустое небо, и на лице его читалось то же жуткое отчаяние, которое таили в себе опустошенные чумой поля.
Костяшки домино начали падать после обеда, когда, казалось бы, случайная последовательность событий запустила реакцию, по силе сравнимую с ядерным взрывом.
В 14.53 по стандартному восточному времени один из лучших бойцов Губернатора, долговязый дальнобойщик из Огасты по имени Гарольд Абернати, неожиданно посетил госпиталь. Он попросил доктора подготовить его к вечерней битве. Ему хотелось, чтобы бинты сняли и он бы вышел во всей красе на суд зрителей. Захватчик по имени Рик наблюдал за тем, как доктор неохотно принялся за работу, разматывая повязки Абернати и снимая бесчисленные пластыри, которыми были покрыты его раны и ссадины, полученные в предыдущих боях. Вдруг в палату ворвался четвертый мужчина, который баритоном прорычал: «Где этот урод? ГДЕ ОН?!» Юджин Куни – беззубый коренастый мужик с бритой головой – направился прямиком к Гарольду, ругаясь и крича что-то о том, что Гарольд слишком размахался кулаками на арене и по его вине Юджин потерял свой драгоценный передний зуб. Гарольд попытался извиниться за то, что «чуток переборщил» перед зрителями, но обезумевший лысый здоровяк буркнул, что «извинениями тут не отделаться», и, не дав никому возможности вмешаться, выхватил огромный складной нож и приставил его к горлу Гарольда. В последовавшем хаосе лезвие скользнуло по шее Гарольда Абернати и перерезало его сонную артерию, жуткий фонтан крови хлынул на стены и плиточный пол. Не успел Стивенс среагировать или попытаться остановить кровь, как Юджин Куни уже развернулся на каблуках и покинул палату с довольным выражением мясника, только что зарезавшего свинью. «Урод», – процедил он и вышел в коридор.
Новости о нападении – и последовавшей смерти Гарольда от обширной потери крови – за час облетели весь город. Слух передавался от одного стражника к другому, пока ровно в 15.55 по стандартному восточному времени он не достиг ушей Губернатора. Тот узнал об этом, стоя возле задней двери и пронизывая взглядом Брюса, который спокойно излагал суть дела. Губернатор мужественно выслушал отчет, обдумал его и в итоге велел Брюсу не придавать этому особенного значения и не беспокоить горожан. Вместо этого нужно было пустить слух, что Гарольд Абернати скончался из-за внутренних повреждений, полученных в боях, потому что Гарольд был настоящим воином и сражался до последней капли крови и вообще погиб чуть ли не героем, а еще потому, что в этих боях все было по-настоящему и людям стоило запомнить это. Брюс поинтересовался, кто заменит Гарольда в вечернем поединке, который должен был начаться менее чем через час. Губернатор ответил, что у него есть идея на этот счет.
В 16.11 Губернатор вышел из квартиры в сопровождении Брюса и отправился на гоночный трек, который уже начал заполняться ранними пташками, жадными до зрелищ. К 16.23 мужчины спустились на два пролета по лестнице и прошли несколько тысяч футов по узкому шлакоблочному коридору до последней камеры слева на нижнем уровне. По пути Губернатор объяснил свою идею и сказал Брюсу, что необходимо для ее осуществления. Наконец они добрались до камеры. Брюс отомкнул замок, и Губернатор кивнул. В тишине скрипнули старые петли, после чего Брюс распахнул дверь.
В темной и грязной камере, цементные стены которой поросли плесенью, стройная темнокожая женщина, привязанная веревками в дальнем углу, подняла голову и напрягла при этом все свои оставшиеся силы. Дреды падали на ее избитое лицо. Горячая, как огонь, ненависть пылала в миндалевидных глазах, взгляд которых, подобно лазеру, прожигал все на своем пути. Губернатор подошел ближе. Дверь позади него хлопнула. Никто не двинулся. Обрушилась тишина.
Губернатор сделал еще шаг, остановился в двенадцати дюймах от женщины и начал говорить, как вдруг она набросилась на него. Несмотря на слабость, она едва не укусила его – так, что Губернатор, дернувшись, отступил. Тишину прорезал тихий скрип ее зубов и треск натянувшихся веревок.
– Ну, укусишь ты меня, а дальше что? – спросил Губернатор.
Из ее горла не вырвалось ни звука, только шипение. Зубы обнажились в гримасе чистой, неприкрытой ярости.
– Думаешь, сможешь отсюда выбраться? – сказал он, наклонившись так, что между их лицами осталась лишь пара сантиметров. Губернатор купался в ее ярости. Он чувствовал ее запах – тяжелый аромат пота, гвоздики и крови – и наслаждался им. – Просто перестань сопротивляться. Тогда все будет гораздо проще. Кроме того, в прошлый раз ты чуть не сломала запястья. Мы ведь этого не хотим, так?
Она устремила на него свой змеиный взгляд. Жажда крови в ее глазах казалась неукротимой.
– Для твоего же блага, – сказал Губернатор, немного расслабившись, и отступил назад, смерив ее взглядом, – советую тебе успокоиться… Но довольно об этом. – Он сделал драматическую паузу. – У нас возникла небольшая проблема. Точнее, у тебя возникла огромная проблема, а у меня «проблем» полно… но это как посмотреть. Главное, что у меня возникла новая проблема, и мне нужна твоя помощь.
Лицо ее хранило спокойствие кобры, взгляд был направлен в темные глаза Губернатора.
– Сегодня у меня на арене назначена битва – и крупная, – он говорил с безразличием диспетчера, заказывающего такси. – Придет много людей… А бойца я только что потерял. Мне нужна замена. Выйдешь ты.
Что-то промелькнуло на отрешенном лице женщины, в ее блестящих глазах отразилось что-то новое. Ничего не сказав, она практически невольно подняла голову и стала вслушиваться в каждое слово.
– Прежде чем ты начнешь кричать «да я для тебя в жизни ничего не сделаю» и «кем ты себя возомнил, раз просишь меня о чем-то»… я хочу, чтобы ты кое о чем подумала. – Он внимательно посмотрел на нее. – Я могу облегчить твою жизнь. – На мгновение на его лице показалась улыбка. – Черт возьми, да даже пуля может облегчить твою жизнь… Но я все же могу тебе помочь.
Она не отводила взгляда. Ждала. Темные глаза сверкали.
Губернатор улыбнулся ей.
– Я просто покажу тебе кое-что. – Он повернулся к двери. – Брюс!
