Станислав Сергеев - Пепел войны
— Вадик, скажи, у ваших была такая техника связи?
— Нет. Это явно спецура. Может, давай глянем снаряжение, которое поснимали с бойцов спецназа. Если это их ребята поблизости сидят, значит, можно при желании их послушать и выйти на связь.
— Тоже дело. Давай я в этом покопаюсь, а ты приведи прапора, как его, Чеботарев.
— Чеботаев.
— Ну не важно, тащи сюда, будем разговаривать. И пока есть время, пусть ребята Левченко поговорят с твоим Логиновым на военно-патриотические темы. Нам нужна информация.
— Понял, командир, сейчас организую. Куда его вести?
— Давай в кают-компанию. Заодно накормим человека горячей пищей. Мы не враги. Нас просто пытаются такими сделать всякие уроды.
Пока Васильев ушел за прапорщиком, я связался по внутреннему телефону с госпиталем, идти туда просто времени не было. Трубку подняла Ольга, и я услышал ее усталый голос.
— Оля, привет. Оргулов. Что там с нашими пациентами?
— Черненко очень плох. В сознание не приходил.
— Шансы есть?
— Очень мало. Мы делаем все, что можно.
— Оля, пойми, если он умрет, у нас будут большие неприятности.
— Я понимаю. Делаю все, что можно.
— Что со спецназовцами?
— Майор пришел в себя, попробовал покачать права, так Вяткин и Строгов его быстро на место поставили, а второй тяжелый.
— Шансы есть?
— У этого есть, молодой, выкарабкается.
— Понятно. Дай трубочку Вяткину.
Небольшая пауза и в трубке раздался голос Вяткина:
— Старшина Вяткин у аппарата, товарищ майор.
— Фрол Степанович, ты посмотри за этим резвым майором. Он не простой, может натворить дел.
— Сделаем, товарищ майор. Мы его тут наручниками приковали, буйствовать начал.
— Лихо вы. Строгов помог?
— Так точно, вовремя его с ног сбил.
— Молодцы, вы его там контролируйте, но сильно не прессуйте. Он еще может пригодиться.
В этот момент в помещение ввели прапорщика, которого в сопровождении конвоя привел Васильев. Я, держа в руках трубку, кивнул Чеботаеву на стул, услышал подтверждение, что в госпитале все будет тихо, закончил разговор и смог уделить все внимание нашему гостю.
Передо мной сидел высокий, светловолосый, сухощавый человек лет тридцати. Потертый камуфляж, в который он был одет, сидел на нем как влитой, несмотря на его поджарую фигуру. Мелочи, вроде ушитой по фигуре формы и потертостей от постоянного ношения ремня и кобуры, выдавали в нем бывалого вояку, которого очень редко можно увидеть в гражданской одежде. Он спокойно и мрачно смотрел на меня, пару раз чуть скосив глаза, изучая расположение охранников. Я решил не терять времени.
«Боже, как спать хочется, когда же это все закончится. Сейчас еще этому прапору и его бешеному майору придется доказывать нашу невиновность. Никогда не мог даже представить, что буду вот так выяснять отношения со своими бывшими сослуживцами»
— Ну что, товарищ прапорщик. Времени у нас мало, ситуация выходит из-под контроля, и очень бы хотелось узнать о целях вашего визита в Крым, с учетом того, что минимум два ваших человека бродят в окрестностях нашего убежища. Их уже обнаружили, и наши снайперы их держат под контролем. Если попытаются предпринять какие-либо не нравящиеся нам шаги, они будут уничтожены. Теперь на вас, товарищ прапорщик Чеботаев, лежит ответственность за их судьбу и судьбу вашего командира.
Он хмуро меня слушал, уперев взгляд в корзинку на столе, где лежали несколько нарезанных кусков свежего хлеба.
— Что вы от меня хотите?
— Состав группы, цели, кто отдал команду и организовывал встречу с полковником Черненко. Кто курирует операцию со стороны вашего руководства и откуда вообще пришла команда.
— Вы думаете, я буду вам все рассказывать?
— Вам придется. Ликвидировать вас никто не собирается, мы не враги. Да и то, что вас слили и подставили под татар, говорит о том, что ваша группа стала пешкой в политической игре, направленной на нашу дискредитацию. Я даже могу предположить, что ваше подразделение считается не самым лояльным к киевскому режиму.
Он молчал, уставившись на хлеб. Что ему придется идти на контакт, мы понимали оба, только в данной ситуации главной проблемой было время.
— Хорошо. Как вас зовут?
— Роман Григорьевич.
— Вот что, Роман Григорьевич, давайте попробуем поговорить конструктивно. Я, Оргулов Сергей Иванович, майор российской морской пехоты, хотя служил и в украинских Вооруженных силах, тоже в морской пехоте, так что в некотором роде мы коллеги, и у нас должны быть обязательно общие знакомые. Поймите, сейчас на кону стоит нечто большее, чем судьба вашего подразделения и наши жизни. Если ситуация выйдет из-под контроля, без всяких разговоров будет применено тяжелое вооружение. И, поверьте, мы в состоянии это сделать. Поэтому давайте не будем устраивать войну в угоду людям, которые уже раз ввергли эту страну в гражданскую бойню и, как пушечное мясо, подставили вас.
Он поднял глаза на меня, устало хмыкнул и спросил:
— Какие вы можете дать гарантии нашей безопасности в случае сотрудничества?
— Я даю свое слово, что если вы не будете предпринимать ничего, ведущего к угрозе людей, за безопасность которых я отвечаю, ни вам, ни вашим сослуживцам ничего не будет угрожать, и когда ситуация стабилизируется, вам будет возвращено снаряжение, оружие и оставшиеся на ходу транспортные средства.
Он недоверчиво, даже иронично, смотрел на меня, не веря ни единому слову. Тут уже я не сдержался, так надоели эти шпионские игры и постоянное состояние хождения по лезвию ножа.
— Слушай, прапорюга, уже достал корчить из себя тут партизана на допросе у эсэсовцев. Пока ты тут строишь из себя целку, мои ребята держат на прицеле твоих друзей. Если они думают, что передатчики с плавающей частотой не позволят их запеленговать, то сильно ошибаются. Это первое. Второе, когда начнется штурм большого бункера в Перевальном, их уничтожат, чтобы наша маневренная группа смогла спокойно, без приключений выйти на помощь и ударить в спину татарам, которые повылезали из всех дыр и обложили убежище. Ты хоть понимаешь, что вас, как баранов, послали на убой?
Он думал секунд тридцать и, когда я уже собрался вставать и уходить, начал говорить:
— Спрашивайте, что смогу — отвечу.
— Состав группы.
— Десять человек.
— Группа — единое подразделение или его сформировали перед самым выездом?
— Костяк — из спецназа ВМСУ, но четверых прикомандировали перед самым выходом.
— Задачи группы.
— Не знаю.
Увидев мое недовольство, он убежденно подтвердил:
— Точно не знаю. Командир в курсе, говорите с ним.
— Тебе не показалось, что в группу включили людей, скажем так, не испытывающих особых симпатий к киевскому руководству?
Он снова задумался. А я внимательно наблюдал, как у него сжались губы и изменился взгляд. Но и тут он держал марку.
— Я подумаю над этим вопросом.
Я вздохнул и устало высказался:
— Вот трудно с тобой. Ну что мне каждое слово из тебя тянуть? Не можешь нормально все рассказать? Ты так до сих пор и не понял, что вас втянули в историю, в которой вы выжить по определению не должны были?
— Понимаю, но у меня есть командир, все вопросы к нему.
— Как хоть его зовут-то? Он вроде очнулся, правда буянить начал, пойду с ним разговаривать.
— Майор Дегтярев.
Вот это я удивился.
— Кто?
Чеботаев поднял голову, удивившись моему тону.
— Майор Дегтярев.
— Его случаем не Олегом зовут?
— Да. Олег Владимирович.
— Вот ведь хрень, я же Олежку уже давно похоронил.
Тут в кают-компанию ворвалась моя жена.
— Сережа, ты знаешь, что у тебя в госпитале Олег Дегтярев, прикованный наручниками к кровати, буянит?
— Да я сам только что узнал про него.
— Он меня узнал и сам обалдел. Спросил про тебя, я сказала, что ты тут главный и сейчас же дашь команду его расковать, а то Вяткин отказался, ссылаясь на твой приказ.
— Правильно сделал, иначе он там бы все разгромил.
Чеботаев с интересом слушал наш разговор, уже поняв, что его командира я знаю лично.
— Знаете Дегтярева, товарищ майор?
— Естественно, знаю этого обалдуя. Вместе в училище учились, в казарме койки рядом стояли, и вместе к девкам в общагу Севастопольского приборостроительного института бегали.
Тут уже возмутилась моя жена:
— Это когда вы бегали? Ни ты, ни Олег про это не рассказывали.
— Светуля, ну все были молодыми. Хочу обратить твое внимание, что жена у меня одна, так же как и ребенок, и ты их лично знаешь. Ты тут не отвлекай, вон лучше накорми человека, а я пойду Олега освобождать из цепких рук Вяткина и Строгова.
Прапорщик, поняв, что уровень опасности для него упал, уже спокойно, с некоторым стеснением протянул руку и взял свежий хлеб, который совсем недавно испекла жена Васильева, оказавшаяся очень неплохим поваром.
