Владимир Поселягин - Второй фронт
— Хм. Все доводы, что привел Александр, я прочел… Знаете, товарищ Берия, а ведь товарищ Демин прав, это отличный шанс заявить о себе. И союз этот играет на руку не только нам, но и… хм, союзнику.
— Однако, товарищ Сталин, по словам лейтенанта Орловской, с царем была договоренность о том, что наши базы на территории России будут минимальны, да и то только у портала.
— Это не принципиально. Дайте задание разработать заброску разведки в новый мир. Пусть изучат все слои населения, так как дошедшие до нас «исторические сведения» полнотой и слишком уж высокой достоверностью не отличаются. Каждый писал в первую очередь о том, что подтверждает его взгляды. Думаю, при правильно выложенной информации среди них будет немало наших сторонников. Нужно создать там себе опору… Можете продолжать.
— Насчет помощи в войне и контрибуции тоже хорошая идея, под этим лозунгом мы можем захватить много земель. Африка и ее золотые и алмазные россыпи — это быстрое восстановление нашей экономики и средство для поднятия страны.
— Да, экономика — наше больное место. Вы правы, этот шанс нельзя упускать. Доложите по порталу, — задумчиво кивнул Сталин.
— Все работает. Два часа назад к нам вылетел Виктор Лукашенко, через час должен приземлиться на аэродроме. Встречающие уже направлены. В остальном все более или менее в норме. Конечно, не хватает транспорта. Слишком большой грузопоток идет из-за портала, но пока справляемся. В окрестностях Казани начато возведение еще двадцати шести складов. Вооружение обеих Особых армий доведено до полного штата. Сейчас формируются два отдельных танковых корпуса и пополняются техникой, поступающей от союзников. Корпуса формируются, как и в Особых армиях, на бригадных основах. Дефицит топлива для высотных разведчиков пока на высоком уровне, но из-за портала уже начали поступать цистерны с топливом. По прогнозам аналитиков в течение месяца будут сделаны запасы на год вперед. Все, что встало из-за недостатка материалов после закрытия порталов, снова пришло к работе. Хочу также сообщить, что пришедшие до закрытия около двухсот двигателей к танкам тэ тридцать четыре восемьдесят пять начаты устанавливаться на новые тэ сорок четыре. Их выпустил Сталинградский завод уже в пятнадцати экземплярах. Сейчас они направляются в танковые училища для обучения будущих командиров.
— Как они прошли испытания, товарищ Берия?
— Отлично прошли, товарищ Сталин. Причем испытания на полигонах проводили не испытатели, а танкисты, прошедшие приграничные бои. Танкисты от них в восторге, хотя и не понимают, почему мы их назвали средними. Сами они на тэ двадцать шестых воевали.
— Кстати, как продвигается замена парка бронемашин?
— Все устаревшие танки проходят модернизацию прямо на местах дислокации. Те, которые переделывают в САУ, отвозят на тракторные заводы. Директора обещают в течение месяца выполнить план по переделке техники.
— Как у нас исследования по новым тэ пятьдесят четыре?
— Комитет инженеров и конструкторов пришел к мнению, что массовый выпуск этих танков они могут обеспечить только к декабрю, раньше никак. Это надо полностью перепрофилировать оборудование и заменить станки. Есть мнение, что Сталинградский тракторный и Уральский танковый, который как раз достраивается, уже можно переводить на выпуск этих танков. КВ, как вы знаете, наши ожидания не оправдал. Выпуск этих танков прекращен. Только выпущено несколько модификаций.
— Это те, которые в войска пошли?
— Так точно, была сформирована отдельная рота как из наших машин, так и нескольких из-за портала, будем тестировать их в бою. Сравнивать. Как раз сейчас они отправлены на Западный фронт.
— Хорошо, проследим за этим. А пока запускайте в действие операцию «Наследие».
Окрестности Минска.
Части Особой Армии.
Подразделение капитана Куницына.
13 июля. 13 часов 43 минуты.
— Идут? — нетерпеливо поинтересовался сидевший за рычагами танка молодой девятнадцатилетний парень. Танк стоял под открытым солнцем и медленно нагревался под жаркими лучами, что уже доставляло неудобство экипажу.
— Не. Мы связь с дозорами держим, они говорят, столб пыли видно, больше ничего, — ответил невысокий круглолицый сержант лет двадцати пяти в синем танковом комбинезоне. Сдвинув шлемофон на затылок, он снова припал к окулярам, рассматривая поле перед капониром.
Место для засады было выбрано просто идеально. То есть никто не подумает, что тут может быть засада. За ночь была проведена просто титаническая работа. В открытом поле с помощью экскаваторов, что пришли вместе с ротой тяжелых танков, были вырыты восемнадцать капониров. Землю пришлось вывозить в дальний овраг и прикрыть нарезанным дерном. Маскировка тоже была произведена на высшем уровне. Просто на ровном поле появилось восемнадцать небольших бугорков с вкраплением кустов, просматриваемых насквозь.
По сообщению разведки, в их направлении отходили части потрепанной в последних боях танковой дивизии немцев. На ничейной полосе, как прозвали бойцы землю от границы до У Ров, в большинстве своем был слоеный пирог, где немцы, где наши — не всегда понятно. Очень помогали самолеты-разведчики, однако сейчас в небе было слишком много авиации противника. Наших тоже хватало, поэтому то тут, то там частенько вспыхивали короткие или затяжные воздушные бои.
Экипаж танка номер семнадцать отдельной тяжелой роты состоял из пяти человек. Сержант Панин, наводчик, единственный повоевавший в этой войне из всего экипажа. Заряжающий, рядовой Мамеев. Механик-водитель, младший сержант Плохиш. Стрелок-радист, рядовой Усанбеков. Командира танка в данный момент отсутствовал. Лейтенант Хакимов с утра мучился животом и сейчас находился в известном месте, которое не забыли возвести по приказу опытного комроты саперы.
— Товарищ сержант? — окликнул Панина Плохиш.
— Чего? — не отвлекаясь от наблюдения, спросил наводчик.
— А первый бой — это страшно?
Остальные танкисты тоже прислушались к ответу.
— Я первый бой, если честно, плохо помню, размыто, кусками все.
— А какой он был?
— Да просто все. Немцы по двум дорогам шли, одну мы держали. Другую соседний батальон нашего полка. Когда немцы стали подрываться на минах, ударили из-за засады им в борта. За три боя почти сорок машин тогда пожгли. Всего семь своих потеряли.
— А?..
В это время в открытый люк втиснулся командир и поинтересовался у радиста:
— Было что?
— Молчат… — начал он, но, замерев, прислушался: — Приказ по роте, готовность, противник на подходе.
— Бронебойный, — приказал лейтенант, поудобнее устраиваясь на своем командирском месте.
Первый стомиллиметровый снаряд занял свое место. Чуть шевельнулась пушка тяжелого КВ-1-М, выискивая цель впереди. Девять КВ, батарея САУ-85, усиленный взвод из пяти машин Т-34-85 и зенитный взвод замерли в ожидании. Пыль, стоявшая у самого горизонта, заметно приблизилась к месту засады. Вот в клубах пыли вывернул юркий броневик с автоматической пушкой в маленькой башенке.
Остановившись, он повертелся и, убедившись, что все чисто, умчался дальше, через пять минут появилась основная колонна отступающих немецких войск.
— Внимание по роте. За немцами впритык идут гвардейцы полковника Рыжкина, так что будьте внимательны. Своих не подстрелите, — послышался в наушниках голос капитана Куницына.
— Принято…
— Принято…
— Принято… — послышались ответы командиров взводов.
— Вижу цель. Батарея артштурма, они наши. Начинай с головного, — начал корректировку Хакимов.
— Есть. Наблюдаю первую установку, — приникнув к прицелу, прошептал Панин.
— Ждем! Приказа на открытие огня не было… А-а-гонь!
Москва. Служебная гостиница НКВД.
Номер адмирала Нахимова.
13 июля. 13 часов 58 минут.
— Что скажете, господа? — поинтересовался адмирал у двух своих подчиненных. Остальные приглашены не были.
Каперанг Ульянов, а в действительности жандармский полковник Ульянов Владимир Данилович пожал плечами:
— Слишком мало информации, Павел Степанович-. Пока не добудем больше информации, ничего сказать не могу, но возможности наших, надеюсь, будущих союзников впечатляют, и очень. Я согласен с императором, этот союз нам нужен как воздух.
— Андрей Викторович? — повернулся адмирал ко второму подчиненному, полковнику Кузнецову.
Несмотря на всеобщую нелюбовь и презрение к жандармам, никакой неприязни между офицерами не чувствовалось. Все они были боевыми офицерами, выполняющими приказ самого императора, так что никаких предубеждений по отношению к Ульянову не было. Да и за время бешеной гонки по мирам товарищи успели неплохо изучить его, составив мнение как о человеке чести.
