Юрий Корчевский - Владычный полк
– Эй, кто там? Сюда идите, все спокойно.
На верхнюю площадку вышли молодая женщина и старуха. Визжала, наверное, барышня. Глаза у нее были испуганные, на пол-лица, да и само лицо бледное до синевы.
– Спускайся, сударыня, – учтиво поклонился ей Андрей и протянул руку.
Выжившие в мясорубке собрались в трапезной. После происшедшего кошмара спать уже никто не мог, всех колотило от пережитого ужаса.
– Ну что, Леонтий, поспать нам не дали.
– Может, поедем? – понимающе отозвался Леонтий.
– Так время-то едва за полночь перевалило. Пусть хоть лошадь отдохнет, а то завтра с ног валиться будет.
– Эвона! Мы других лошадей заберем. Опричникам они теперь не нужны.
– Оно так. Мужики, вы как здесь оказались?
– Проездом.
– Так и мы тоже.
– Вот что. Снесите убитых из кухни на двор и уложите в сарае. Потом опричников. Но их можно у ворот, как падаль, бросить.
Не хотели мужики, побаивались, но ослушаться Андрея не посмели.
– Девочка, тебя как звать?
– Таисия.
– Ты кем тут батрачила?
– Поломойкой.
– Живешь неподалеку?
– Деревня в двух верстах.
– Ну, сегодня тебе идти домой поздно. Как убитых с кухни унесут, воды на пол налей, чтобы кровь не запеклась, а то не ототрешь. У хозяина-то родня была?
– Жена и племянник.
– Теперь они хозяевами будут.
Девочка заплакала:
– Дядю Игната жалко. Он добрый был, не бил никогда и кормил.
Андрей только вздохнул. Пять тварей столько судеб людских разрушили! И за каждым убитым – семья, жены, детишки.
Мужики стащили трупы. Леонтий дернулся было им помочь, но Андрей остановил его:
– Сиди, мы свое дело сделали. Они отсиживались, думали – пронесет. Кабы не мы, следующими были бы они.
Так они и просидели до утра в трапезной при свечах.
Когда начало светать, Андрей зевнул:
– Отдохнуть не дали! Леонтий, иди, лошадь запрягай. И веревку возьми, мы к саням всех лошадей опричных привяжем.
Леонтий молча встал.
Андрей поднялся наверх, в номер, и забрал мешок с ценностями. Он так и лежал там – бесхозный, при открытых и разбитых дверях.
Когда Андрей уже взялся за ручку входных дверей, один из мужиков спросил:
– Как звать-то тебя?
– Зачем тебе?
– Знать, за кого свечу в храме ставить, кого за спасение благодарить.
– Андреем меня зовут, из Москвы я.
Москву Андрей назвал умышленно, чтобы со следа сбить, если кто-то в погоню пуститься захочет. Сомнительно, конечно, но все же…
Получился целый караван. Во дворе их лошадка стояла, запряженная в сани, а сзади пять верховых лошадей гуськом.
Ехали до ближайшего постоялого двора. Кушать там, где все залито кровью, ни Андрей, ни Леонтий не стали.
Позавтракав, они подешевле, за полцены, уступили хозяину лошадей. Такой караван только внимание лишнее привлечет. А так – хоть деньги на прокорм себе и лошади будут, все экономия.
Оставшийся до Великого Новгорода путь прошли спокойно. За три недели проделали весь путь от Москвы. Леонтий, как город вдали увидел, от избытка чувств просто заорал.
– Чего орешь? – Андрей улыбался.
– Так домой вернулись!
У кого дом, а у кого – просто место службы. Андрей не раз задумывался: а чего это он так рьяно Новгороду служит? Сам вроде рязанский, родни в Новгороде нет. После некоторых раздумий пришел к выводу, что он не столько Новгороду решил помогать, сколько со злом бороться. Даже не так – с беспределом. Как можно женщин и детей безвинных убивать, причем зачастую жестоко, по прихоти обезумевшего тирана?
Они въехали в город уже перед закрытием городских ворот. Леонтий без указаний направил лошадь на подворье.
– Я к Гермогену, если он на месте. Ты, как лошадь в конюшню поставишь, тоже подойди – вдруг он тебя послушать захочет?
Так и получилось. Гермоген на месте оказался, в своем кабинете – бумаги читал. Увидев Андрея, удивился:
– Ты как здесь?
– Из Москвы сбежал, себя спасал.
Андрей поставил на лавку кожаный мешок.
– Надеюсь, там не голова Иоанна или Скуратова? – указал на мешок Гермоген.
Андрей молча перенес мешок на стол, развязал горловину. Гермоген заглянул, и глаза его округлились:
– Неужто царскую казну ограбил?
– Я бы со всем удовольствием. Но это добыча Никифора.
– Рассказывай.
Андрей коротко, без подробностей рассказал, что он делал в Москве. Когда он дошел до своей службы в Посольском приказе, Гермоген от волнения даже привстал с кресла:
– Эх, какое место!
Уже спокойно он слушал о дальнейших действиях Андрея.
– Ужель блаженным вырядился?
– Было.
– Леонтия зови, пусть про Никифора расскажет. Это ты молодец, что про Кудеяра-разбойника придумал, про брата, на престол претендующего.
Леонтий ждал в коридоре, дремал стоя – долгая и дальняя дорога вымотала обоих.
Гермоген выслушал его повествование.
– Вот что: вижу – устали вы оба. Идите, отдохните, а завтра после заутрени – ко мне.
Никогда еще топчан в его келье не казался Андрею таким желанным. Безопасность и покой!
После заутрени и завтрака с монахами он вместе с Леонтием пошел к Гермогену. Тот сначала Леонтия выслушал, вопросы задавал. Удовлетворившись, отпустил парня.
– Хороший малый, но только исполнитель. А ты, Андрей, меня удивил. Придумки твои – ну очень неожиданные. Теперь давай поподробней, по каждому дню.
Он выслушал длинный монолог Андрея, потом долго расспрашивал о деталях.
– Знал, что умен ты и находчив, но ты превзошел все мои ожидания. Не ошибся я в тебе, молодец. Я обо всем архиепископу доложу, а пока отдыхай, заслужил. Понадобишься – позову.
Андрей вернулся в келью – отсыпаться. Тепло, уютно, никто не беспокоит. Поднимался только для того, чтобы в трапезную сходить – на обед и ужин.
Три дня Гермоген его не беспокоил. Андрей погулял по Новгороду, зашел на торг. Рядом с ним площадь, народ кучками собирается.
Андрей постоял, послушал. Говорили о разном – больше о хлебе насущном.
Через Москву шли торговые пути к Новгороду, через престольную шли в Новгород хлеб и соль – самые насущные для существования вещи. А в Московии, как и в других княжествах – Владимирском, Рязанском, – недород. На иноземных купцов надежды нет, они сами всегда из Руси хлеб – пшеницу, рожь, ячмень – везли. Однако и хлеб и соль поднялись в цене, вот и возмущался народ. Кто-то требовал под литовскую руку отойти, другие – Иоанну подчиниться.
Андрей обошел площадь, послушал, о чем говорит народ. Похоже, кипят страсти. Только непонятно – нужда народ на площадь вывела или подкупил кто? Потому, как обратил внимание Андрей, в каждой группе свои застрельщики-прикупы были. Может, случайность, горластые всегда найдутся. Но, зная ситуацию не понаслышке, он сомневался в стихийности сборищ.
Не успел Андрей на подворье вернуться, как его перехватил у кельи насельник, поклонился:
– Отец Гермоген тебя к себе призывает.
Гермоген был озабочен.
– Садись. Только вчера удалось поговорить с архиепископом Пименом. Занят святой отец, дел много. О твоих московских делах говорили. Не скрою, тревожат твои сведения, да и не только твои – из других источников тоже.
– Что про Москву говорить? Я по Новгороду гулял. Бурлит народ, хотят под Москву или Литву отойти. Да и то сказать – хлеба и соли не хватает, цены поднялись.
– Знаю. Уж больше полувека, как Марфа Борецкая почила в бозе, ан дело ее живет.
– Думаю, подстрекатели есть.
– Пустое, горлопаны народ смущают. Архиепископ Пимен благодарность тебе передает за ценности, соль и хлеб на них купим для бедствующих.
– Да это Никифора ценности, я привез только.
– Скромность не всегда украшает. Кабы не твоя задумка насчет Кудеяра, что бы Никифор делал? Он ведь муж деятельный, скучно ему в Новгороде было. А у тебя он дело по сердцу нашел, да и Новгороду польза. Егор-то сейчас один в лавке заправляет?
– Так и есть.
– Человека я туда подберу вместо тебя. Нельзя терять боярина Замойского, Сафона – они могут дать очень ценные сведения. Как человек готов будет, я вас сведу. Ты ему расскажешь, как и где их найти и сколько ты им платил. Есть один человек на замену в Москве, но тебе уступает. И умен, и находчив, однако выводы из полученных сведений не всегда правильные делает. Ну да это не каждому дано.
– А мне сейчас чем заниматься?
– У тебя тоже дело будет – по уровню твоему. Только попозже. А сейчас послушай, что народ говорит, присмотрись к крикунам: сами они глотку дерут или по чьей-то указке.
– Я с Леонтием послание передавал – как раз боярин Замойский про купца Щукина упоминал. Может, вокруг него походить?
– Не получится. Третьего дня купец утонул в Волхове. Несчастье-то какое! – Гермоген опустил глаза и перекрестился.
