Александр Михайловский - Однажды в Октябре

— Вот значит как, Александр Васильевич, — голос Сталина звучал глухо, — из-за этой самой власти бывшие мои товарищи, с кем я вместе сидел в тюрьме, с кем был на каторге и в ссылке, будут интриговать, поливать друг друга грязью, словом, вести себя хуже, чем самые заклятые наши враги. Что происходит с людьми, Александр Васильевич, — сказал он горечью, — как можно им верить?

— Верить людям надо, Иосиф Виссарионович, и без веры этой жить нельзя. Но надо помнить, что не все люди могут устоять перед богатством, властью, славой и почестями. Многие из тех, с кем вы делали революцию, не смогли устоять.

Сталин задумчиво посмотрел на заставку на мониторе. — Александр Васильевич, скажите, у вас есть еще такие же фильмы о том, что произошло в вашем мире? Я бы очень хотел познакомиться с ними. Или книги — я обещаю, что кроме меня никто не узнает, что в них написано.

— Иосиф Виссарионович, — сказал я, — вы ведь прекрасно поняли, что в нашей истории именно вы стали человеком, который сумел снова собрать порушенную Российскую империю, и превратить ее в великую державу. Под вашим руководством наша страна выиграла, пожалуй, самую страшную в истории войну, когда вопрос стоял даже не о независимости, нет, о самом существовании нашего народа. И во всех этих делах рядом с вами были соратники, которые вам не изменили, устояли перед соблазнами. Вот на них и надо опираться.

Но вы узнали и о тех, кто был злейшим врагом вашим, тот, для кого Россия — всего лишь «охапка хвороста» для разжигания пожара «мировой революции». Да и мировая революция этим людям, в общем-то, не нужна. Они хотят власти, поклонения, возможность распоряжаться чужими жизнями для удовлетворения собственного тщеславия. Вы прекрасно знаете, о ком я говорю?

— Знаю, — коротко ответил Сталин, — и обещаю, что сделаю все, чтобы не допустить их к власти. Как и тех, кто видел в революции лишь возможность набить свои карманы и стать новой коммунистической аристократией.

— Вам придется нелегко, — сказал я, — но, Иосиф Виссарионович, мы обещаем вам, что окажем вам любую помощь в борьбе с теми, о ком вы сейчас говорили.

Сталин немного успокоился. Он достал из кармана куртки блокнот и карандаш. Положив их на стол, он внимательно посмотрел на меня.

— Александр Васильевич, подскажите, кого бы вы порекомендовали в качестве членов нашего будущего правительства. Кстати, мне понравилось то название, какое было придумано в вашем времени для людей, должности которых соответствуют министерским. Народный комиссар, — а что, красиво!

— Неплохо, тем более что слово «министр» себя, с подачи господина Керенского, окончательно дискредитировало. А в качестве председателя Совета народных комиссаров я бы порекомендовал вас, Иосиф Виссарионович. В нашей истории вы тянули всю практическую работу, в то время как другие занимались пустопорожней болтовней. Вы умели сами работать, и заставлять работать других. Что называется, руководитель от Бога.

Наркомом обороны — так можно назвать должность военного министра, я бы предложил назначить товарища Фрунзе. Вы знаете такого? — Сталин кивнул головой, — так вот, этот исключительно штатский человек оказался прекрасным военным руководителем. К сожалению, Михаил Васильевич рано умер. Но мы с нашей медициной постараемся сделать все, чтобы он прожил как можно дольше.

Феликс Эдмундович в нашей истории возглавил ВЧК — службу, которая боролась с контрреволюцией, бандитизмом и преступностью. Впрочем, для борьбы с уголовной преступностью я бы посоветовал привлечь старые и опытные кадры. Их разогнал полгода назад Керенский, но они будут честно работать, если не заниматься их травлей и унижением.

Вот, к примеру, Аркадий Францевич Кошко, бывший начальник сыскной полиции России. При нем на состоявшемся в Швейцарии Международном съезде криминалистов русская сыскная полиция была признана лучшей в мире по раскрываемости преступлений.

Наркомом иностранных дел, вместо Троцкого, который в нашей истории ухитрился перессорить Россию со всем миром и сорвать мирные переговоры с немцами в Бресте, может стать потомственный дипломат, Георгий Васильевич Чичерин. Талант, умнейший человек, искренне преданный России. Это не его заместитель, Макс Валлах, известный так же, как Максим Литвинов, который сделал все, чтобы Советская Россия оказалась втянутой в войну с Германией, женатый на англичанке, а дети внуки подались в «диссиденты».

Сталин внимательно слушал меня, делая какие-то пометки в своем блокноте. Потом он поднял глаза и спросил, — а кем должен быть в нашем правительстве Владимир Ильич Ленин?

— Владимир Ильич, человек, пользующийся огромным авторитетом в партии, — сказал я, — но он, скорее, не практик, а теоретик и политик. Основой нового государства станут Советы. Пусть Ильич возглавит ВЦИК — Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет. Орган этот коллегиальный, поэтому ладить со всеми, добиваться единодушия, компромисса в принятии законов — это именно то, что лучше всего удается Ленину. Тем более, что он юрист по образованию.

То, что ему предстоит сделать — воистину адова работа. Ведь все законодательство Российской Империи нуждается в пересмотре, и приведении в соответствие с реалиями Советской власти. Временные и так наломали дров, установив в стране анархию. Нужно будет все это как можно скорее привести в порядок.

Мы, со своей стороны, можем предоставить Владимиру Ильичу тексты советских конституций от 1923-го и 1936-го года. Первая конституция декларировала построение социализма, вторая — закрепляла уже достигнутые социалистические завоевания.

Сталин согласно кивнул головой. Скорее всего, он и сам бы предложил на эту должность кандидатуру Ленина. В нашей истории председателем ВЦИК был Свердлов. Но с Яковом Михайлович его отношения были скверными давно, еще со времен сибирской ссылки, когда им пришлось вдвоем жить в одном доме. Все закончилось тем, что они окончательно разругались, и властям пришлось отправить Свердлова отбывать ссылку в другой населенный пункт.

Да и роль Свердлова в построении Советской Власти крайне противоречива и отдает трупным запашком. Наш спец по «острым акциям» полковник Бережной уже намекал на возможность скоропостижной смерти «Андрея Уральского». Имитация инфаркта или инсульта — в нашем XXI веке дело не такое уж сложное.

— Да, Александр Васильевич, я внимательно подумаю над тем, что вы сказали, — задумчиво произнес Сталин. — Но Ильич сейчас в Выборге. Надо его побыстрее доставить в Питер. Можно ли это сделать с вашей помощью? А то в наше неспокойное время путешествие из Выборга в Петроград может быть весьма рискованным. Я видел, как люди путешествуют на вертолете. Может, и за Лениным в Выборг послать вертолет?

Я попросил у Сталина немного времени, чтобы переговорить с контр-адмиралом Ларионовым и решить этот вопрос. А чтобы Иосифу Виссарионовичу было не скучно, я предложил ему почитать одну умную книгу, которую нашел в библиотеке «Смольного» — не знаю, каким чудом она там оказалась. Книга эта была «Кратким курсом истории ВКП(б)»…

Вернувшись, я нашел товарища Сталина погруженного в чтение. Вот железный человек — как минимум полтора суток на ногах, и хоть бы хны!

— Товарищ Сталин, — отвлек я его от этого увлекательного занятия, — Виктор Сергеевич говорит, что вертолет это очень шумно, и напугает полгорода. А у товарища Ленина здоровье и так шалит. Представьте, явятся наши архаровцы в полном боевом, начнут спрашивать Ульянова, и все. Владимир Ильич подумает чего-то неправильное, и здравствуй инфаркт или инсульт. Не стоит пугать человека, жизненный опыт у него пожиже вашего будет. Если немного подождать, то БПК «Североморск» доведет транспортный караван до Питера. А потом быстро обернется в Выборг. Завтра утром Владимир Ильич не замочив ног сойдет на набережную у Смольного. Только вот проводник нужен надежный, которого Ильич в лицо знает и верит ему…

— Наверное, вы и ваш адмирал правы, — сказал Сталин, подумав, — несколько часов погоды не делают, а вот риск потерять Ильича очень велик. Тем более что на него в последнее время была открыта настоящая охота, и он действительно может принять ваших бойцов за убийц. Верного человека я вам дам, нужно только позвонить по телефону, когда все будет готово — скажете…

12 октября (29 сентября) 1917 года, Вечер, Петроградская Губерния. Гатчина

Гатчинский пленник, скучая, смотрел в темнеющее за окном небо, затянутое серыми осенними тучами. Так же серо и беспросветно было в его жизни. Храбрец, отчаянный рубака, он всю жизнь боялся только одного, абсолютной власти, и связанной с этим ответственности. Ведь даже царю Алексею Михайловичу Тишайшему приходилось, и головы рубить, и войны соседям объявлять. А к подобному несостоявшийся император готов не был. Потому, наверное, и женился так, что бы наверняка закрыть для себя путь на престол. Наталья Сергеевна Шереметьевская-Мамонтова-Вульферт-Брасова, жена трех мужей. Опытная красавица с изрядной долей польской крови, что придавало ей определенный шарм, которая каждый раз искренне считала, что она, наконец, нашла свою «любовь с первого взгляда».