Роман Злотников - Пушки и колокола
– Будет порох, чую. Будет.
– Лад, если так. А с сукном чего удумал?
– Не буду покупать! – отвечал Булыцкий. – Мне на то и нужно мальцов одеть, чтобы ткачей иначе обучить сукно делать. Вон как с прялками ножными! – удачно вставил пенсионер, зная, что буквально на днях и в княжьих хоромах появилась такая. – Как мамкины науки позабыли, так и пряжи поперло! Аж и ткачи не поспевают! А раз так, то и им по новой дело свое робить.
– Положим – так, – чуть подумав, согласился Донской. – А дале как? Где ты бабу найдешь, что наряды твои шить возьмется, а? Ладно, сукна добудешь, а дальше-то с ним чего? – Булыцкий не ответил. И в самом деле, забыл он за хлопотами своими, что ведь и при Петре еще служилый получал на руки сукна мундирные, чтобы самому, где-то там словчившись, из него за казенный счет пошить одежку. – Ну чего замолчал-то? – усмехнулся князь. – Али в грядущем твоем все иначе? Думку подумал, а вот тебе и что желанно, а? Так то добро было бы, да сдается мне, не при нас.
– Вот что скажу тебе на то, – и так и сяк прикинув, взял слово Николай Сергеевич. – Про грядущее тут ты прав: я все и здесь мерками тамошними мерить пытаюсь, хоть уж более двух лет прошло, как здесь я. Не выйдет нахрапом ничего.
– Так и что, – лукаво усмехнулся князь, – руки сложишь?
– Я тебе так отвечу, – принял вызов пенсионер, – коли знаешь, что желанно, так и идешь к нему, пусть бы и через неурядицы да незадачи. А как сам не ведаешь, хочешь чего, так и идти куда? Ты, князь, добро дай свое на требу мою, а дальше и будем думать. Оно все одно не разом пойдет, пока с ткачом условиться, пока станок сладить да с ним управляться обучить. Раньше зимы и не поспеем.
– А серебро, что ли, лишнее у тебя? Весна нынче, слава Богу, не так люто, только все одно, до страды еще жить и жить… Вот брюхам то – не указ, сколько оно там до молотьбы. Каждый день хоть краюху, но спрашивает. Я на те деньги вернее обоз прикуплю, оно нужнее будет.
– Ты, князь, поступай, как ладным считаешь, – ничуть не смутился таким ответом визитер, – да мне просто укажи, как потешников одеть так, чтобы любой сразумел: то – княжья гроза. А сразумев, склонился перед силищей такой, что сметет все на пути своем. А что накладно, так то не беспокойся. Серебром, вон, с ног до головы осыпал, чего же мне и тебе в ответ благодать не составить? Я и сукна сроблю, и с пошивом управлюсь; ту заботу мне оставь. Тем паче что оно все тоже не махом единым одолеется. Оно мало-помалу, а там и с Божьей помощью управимся.
– Чтобы, говоришь, ворог каждый уразумел да склонился, – все еще колеблясь, проворчал Дмитрий Иванович. – А гонцы на что? Не перед одежками кланяются, да перед силою грозною. А ты вон что скоморохов вырядить их желаешь. Тоже мне – гроза: армия скоморошья!
– Скоморохов ты хоть в парчу наряди, да все равно – срам один. А ты мужей грозных одень в сукно доброе: мол, даже и на смерть, как на праздник великий, так и врагу до сечи еще – страх. Не так, что ли?
– Одежка-то такая на сечу и одну. А потом либо латай, либо новый. Чего доброго-то?
– А того, что люди у тебя всегда заняты: и суконщики, и ткачи, и бабы, что за прядильными станками сидят.
– Ох, Никола, – оскалился вдруг князь, – снова все хитришь да вертишь? Опять удумал чего-то. Ведь сказано было: как повзрослеет княжич, так и мальцов всех по округе разгоним. Негоже смерду оружие в руки, да при княжиче рядом! Не его то забота, но бояр, холопов боевых да дружинников. На что тогда траты те?! – не давая и слова вставить, напирал Донской. – Выкладывай давай!
– Да чего тут хитрить, – Николай Сергеевич лишь пожал плечами. – Купцы, вон, сукно везут в земли далекие продавать?
– Везут, – согласился его собеседник.
– Так и на Русь везут, верно ведь.
– Так ты мне не путай! Сюда-то везут тонкой работы! Той, что здесь и не сробить!
– Вот то-то и оно, – отвечал трудовик. – Там уже мануфактуры да специализации. Так что у каждого свое дело. А в княжестве Московском – кто во что горазд. Вон артели подниматься только и начали. Так и хочу, чтобы на Руси премудрости осваивали да тонкой работы материал начали.
– Так и укупи! Вон мало, что ли, ткачей в Москве.
– Сам же говаривал: как липку обдерут! Да и потом: каждый по-своему ладит, да красит, да пряжу укупает. Вот и получатся одежки у всех – что петухи пестрые. Негоже так. Все едино должно быть.
– Что, – усмехнулся Дмитрий Донской, – и спаситель, и учитель, и все то – чужеродец?
– Ты, князь, попусту смеешься, – развел руками Николай Сергеевич.
– Ну-ка, растолкуй, – присев на стулец, князь требовательно поглядел на пожилого человека. – Чего это попусту?
– А того хотя бы, – спокойно ответил школьный преподаватель, – что ты княжество свое Русью Великой зовешь.
– А со слов твоих о грядущем и зову. Ведь и ты о том мыслишь, или путаю я чего?
– Прав ты, князь, – согласился пришелец. – Только у тебя ратная сила поперву задумывается, а я – за науки беспокоюсь.
– Ведомо мне то. Говаривал, да и не раз уже. Вон Киприан за учеными для университета твоего отправился.
– Так и науки-то сами по себе не появятся. Почто тебе, князь, тулуп летом?
– Так и нет в нем надобности. То – зимой. А летом – нет, – решительно мотнул головой муж.
– Так и наука, что тулуп добротный. Сама и не нужна никому.
– Так и на что тогда печешься о ней?
– А того, что нужна она становится, когда до дела доходит. Вон чугун лить – чем не наука? Да ведь просто так и не будешь ни уголь, ни крицу, ни время переводить, верно ведь?
– Верно.
– А как пушки сладить сподобились, так и нужной стала. А ядра лить – та же наука, да нам пока не дается! А из пушек бить? Сам видел – наука, с коей из четырех бомбардиров один сладил только. Наука, обучать которой надобно бы. А чугунки лить ведь тоже – наука! – удачно ввернул учитель. – Вон как освоили, так и серебро тебе в казну потекло!
– Нечего сказать поперек, – чуть подумав, согласился Великий князь Московский.
– А строй боевой? А то, чем сейчас Милован с Твердом занимаются, отроков уча валы крепостные брать? Та же наука самая. Или Ждан чем мается? Уж, казалось, сколько веков отцы и деды занимались тем же, так и про вещи простые не ведали.
– А ты и не показал еще ничего, – насупился в ответ Дмитрий Иванович, но тут же отошел и, усмехнувшись, добавил: – Ладные слова твои, Никола. Да и дела с ними не расходятся. Будь по-твоему. Вот только пороху от тебя пока и не увидал. Что, с науками твоими со всеми, не ладится?
– Не ладится, – честно признался преподаватель, про себя чертыхнувшись о том, что в голове снова зазвенели похабные частушки «Самары-городка».
– Чего морщишься-то? – хоть и секундным замешательство то было, но и оно не скрылось от взгляда Дмитрия Ивановича.
– Да тут… Вспомнилась песнь срамная. Из грядущего.
– А ну, спой! – неожиданно потребовал князь.
– Да на что она тебе! Похабная же!
– А чего тогда вспомнил?
– Ну мне откуда ведать-то?! Ты, что ли, думами своими правишь?
– Спой, велено! – впервые за все время разговора повысил голос князь московский.
– Ну скоморох я, что ли?
– Велю, так и скоморохом станешь!
– А диковинами кто же заниматься будет?!
– Спой, сказал!!!
Понимая, что спорить – бесполезно, Булыцкий, собравшись с духом и вспомнив несколько куплетов из тех, что показались ему наиболее безобидными, сиплым своим голосом затянул. Один, другой, третий… Мож, и правда, думки очистятся-то?!
– Срам, – жестом остановил его правитель. – Что же, все такие песнопения в грядущем?
– Все, – понимая, чем грозит другой ответ, мотнул головой тот.
– Срам, – скривился в ответ князь. – Только что ладного в твоем грядущем, так то – науки чудные… Да и то, поди, не все.
– Так ты и бери только лучшее, – подловив момент, снова загорячился трудовик. – Я же вон тоже не желал петь, так ты настоял.
– Сам напомнил, вот я и настоял.
– Твоя правда, – тут же дав обратную, поспешил согласиться пришелец.
– Ох, непрост ты, – нахмурился муж. Потом, сменив гнев на милость, уже более дружелюбно продолжил: – Хотя и ладен вельми. Делай, что удумал. Одевай потешников, как сам решишь.
– А если нелепо тебе покажется?
– С мальцов княжича начнешь. Там Васька главный, он и решит.
– Благодарю тебя, князь, – поспешил поклониться в ответ пришелец, мысленно проклиная ту запись, на которой ему попалась в свое время та самая песенка в исполнении каких-то там оторванных металлистов-анархистов.
– Ступай, – отпустил князь гостя.
Глава 6
Со следующего же дня, сразу после занятий в княжьей школе, взялись за дело. И хоть плевым оно казалось Булыцкому, но юный княжич, да Тверд с Милованом отнеслись к нему более чем серьезно, подолгу обсуждая и фасон, и крой, и цвета. Наконец после двух недель мытарств согласовали эскизы.
Вот тут-то и потребовалось сукно! Много! Добротного! А где взять в княжестве, зиму лишь об одном мечтавшем: выжить?! По ткачам маститым сперва клич бросили. Мол, люди добрые, помощь нужна! Да много! А чтобы и быстрее и лепше материал, так то – по-иному ткать надобно бы. Приходите к Николе-чужеродцу: растолкует, что да как. Вот только не отозвался никто. Напрасно, отвлекшись от сует своих вечных, прибежал Булыцкий во время назначенное к крыльцу. Не удосужились ткачи знатные. Матернувшись да Ивашку со Стенькой Вольговичей кликнув, сам просителем поехал. От двери к двери. Вот только – незадача. Отказ повсюду. А еще – наставление от особо борзого бородатого типа, Тимофеем назвавшимся.
