Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Геннадий Борисович Марченко
В половине восьмого вечера мы отъезжаем от отеля. Сегодня с нами не Левински, который занят какими-то организационными делами, а Браун-младший. Но лимузин всё тот же. Когда я спросил Сэма, на чём приедет Али, тот пожал плечами:
— В его команде есть машины не хуже этого «Кадиллака». Я не знаю, на какой именно привезут вашего соперника, но уверен, это достойный автомобиль.
И вот мы снова в «Эм-эс-джи»[54]. Два часа на разогрев вполне должно хватить. Заходим через тот же служебный вход, что и накануне. Теперь толпа ещё больше и, такое чувство, моих поклонников в количественном соотношении прибавилось. Хотя, конечно, подавляющее большинство, особенно черномазых, орут за моего соперника, кто-то желает мне самому воспользоваться «уткой» и судном перед боем, а кто-то даже угрожает поиметь меня. Я невозмутимо помахиваю встречающим рукой, прежде чем в сопровождении своей команды скрыться в недрах арены.
Всё время до выхода на арену, посреди которой был установлен ринг, я провёл в раздевалке, благо что она была просторной, рассчитанной на целую команду, скорее всего баскетбольную. Так что и попрыгал, и по «лапам» постучал, и «бой с тенью» перед тем, как Радоняк принялся зашнуровывать новенькие перчатки. На самом деле не совсем новенькие, я их в последнем спарринге обкатал, надо было к ним всё же привыкнуть, «намолить» немного.
Козлов то появлялся в раздевалке, то снова куда-то исчезал. Левински заходил в раздевалку дважды, второй раз — уже приглашая на выход:
— Пора, мистер Покровский.
Что ж, пора так пора.
— Про музыкальное сопровождение не забыли?
— Как можно?! Звукорежиссёр только и ждёт команды.
Адреналин к этому времени изрядно наполнил мой организм, заставляя сердце учащённо биться. Кажется, перед финальным боем Олимпиады с Теофило Стивенсоном я так не волновался.
На арену я выходил первым, мой угол был красным. Трусы могли быть любого цвета, и я надел специально сшитые для этого боя — красные с золотыми серпом и молотом. И за это мне могло влететь, на что намекал Радоняк, а потом и увидевший на мне эти труселя Козлов, но я заявил, что ни в каких других не выйду, даже если им быстро найдут замену. М-да, большие деньги на кону стоят, раз я могу такое условия ставить.
А пока сверху накидываю халат. Про эту деталь одежды как-то не подумалось вовремя, пришлось в последний момент запрягать Сэма, чтобы подогнал что-нибудь приличное. Так тот приволок из какого-то бродвейского театра не халат, а целую мантию, чуть ли не типа той, в которой Фредди Меркьюри выходил на сцену… Вернее, будет выходить лет через десять. Там на неё ещё корона будет, но мы обошлись без головного убора.
И вот я выхожу под звуки знаменитой квиновской песни с переделанными куплетами, в красном, бархатном халате, расшитом серебряными лилиями, на мне скрещиваются лучи прожекторов, и я на мгновение слепну. Только слышу доносящийся с переполненных трибун гул, из которого периодически вычленяю отдельные выкрики, но заранее дистанцируюсь от того, что кричат болельщики. Сейчас на всякие посторонние факторы ни в коем случае нельзя обращать внимания. Только ринг и соперник.
Когда глаза немного привыкли, и всё ещё прищуриваясь, продолжаю путь в сопровождении Радоняка и Бутова.
We are the champions, my friends
And we’ll keep on fighting till the end
We are the champions
We are the champions
No time for losers
'Cause we are the champions
Of the world…
Да, мы — чемпионы! Пока, правда, олимпийские… Если уж на то пошло, чемпионом мира среди профессионалов я вряд ли стану. Советские власти дали добро лишь на это шоу, чтобы я заработал для страны валюту, а разрешить мне и дальше соревноваться среди профи — это вряд ли. Если только я с каждого боя буду отдавать почти весь гонорар партии. Но такой вариант меня самого не слишком устраивает. За бесплатно я лучше по любителям ещё побоксирую.
Поднимаюсь на ринг, Радоняк снимает с меня халат-мантию, отдаёт Бутову, а сам начинает разминать мне плечи, повторяя план на бой. План не блещет изяществом, я подобное не раз проделывал, выходя в ринг против более фактурных и длинноруких боксёров. Попробуем провернуть этот финт в энный раз.
Поутихшие было трибуны снова взрываются — это появляется Мухаммед Али. В красном халате с белой оторочкой, чем-то напоминающем усохшую версию шубы Деда Мороза, когда поднимается на ринг и поворачивается ко мне спиной — вижу надпись «Мухаммад Али». Перчатки «Frager»… Перчатками от этого производителя Али пользуется не первый год, такие же, в которых он боксировал против Сонни Листона, годы спустя будут выставлены на аукцион. Хотя… не совсем такие. У тех наверняка внутри был конский волос, а сейчас перчатки изготавливают с пенным наполнителем.
Соперник пока демонстративно на меня не смотрит, но, когда наконец его взгляд фокусируется на мне, тут же следует характерный жест — ребром ладони по горлу. Вернее, ребром перчатки. Зрители беснуются, объективы телекамер скачут с меня на Али и обратно, я же продолжаю демонстрировать полную невозмутимость.
У соперника команда из трёх человек, из них узнаю лишь легендарного наставника Анджело Данди. Он, кстати, единственный белый в их компании. Тренер поистине легендарный, уже воспитавший нескольких чемпионов мира среди профессионалов. Но главное его достижение, конечно же — Мухаммед Али.
Мы, впрочем, тоже не лыком шиты, и у нас немало достойных тренеров. Причём работающих за такую зарплату, что всяким Данди и не снилось. Узнал бы — умер со смеху. Или пустил жалостливую слезу.
— Леди и джентльмены! Мы рады видеть вас сегодня на этом необычном поединке, в котором на кону стоит не чемпионский пояс, а амбиции двух великих боксёров. Один из них лучший тяжеловес-профессионал, другой — лучший тяжеловес-любитель.
Ринг-анонсер, конечно, не Майкл Баффер[55], но тоже голосистый.
— В красном углу ринга — победитель Олимпийских Игр в Мюнхене, чемпион Европы, боксёр из Советского Союза Евгений Покроффски!
Крики, вопли, свист, топот ног… Я же выбрасываю вверх руки, приветствуя публику и, прижав затем перчатки к груди, исполняю поклоны на все четыре стороны. Затем следует представление моего соперника. Его встречают не в пример лучше, чем меня, что и неудивительно. Али улыбается, воздев перчатки, кивает, мол, да-да, я ваш любимчик, поддержите меня.
После чего идёт представление рефери и боковых судей. Рефери — Николас Мейер — с модными вислыми усами а-ля Мулявин на брылястой физиономии, почему-то мне сразу как-то интуитивно не
