Запорожье -1. Провал - Безбашенный
По жребию первым спать выпало Уварову, но какой уж тут сон при отсутствии уверенности в завтрашнем дне? Точнее — определённости возможных вариантов. Прежние рейды тоже уверенностью не баловали. Какая тут может быть уверенность у разведчика в тылу противника, а особенно при переходе линии фронта? Но была определённость — если не пошло дело по основному плану, как и бывает чаще всего, есть запасные на все случаи жизни, и переключение с одного на другой, подходящий по обстановке, у них доведено до автоматизма. Все мыслимые варианты предусмотрены, разобраны и оттренированы, и всё, что может случиться реально, мало отличается от того или иного типового варианта. А тут даже определённости этой нет. Их готовили к мыслимому, а случилось — немыслимое. Ну кто мог заранее предусмотреть такое, чего вообще в принципе быть не может? Размышляя над раскладом и не находя разумного объяснения, старлей сам же и нарушил табу первым, поинтересовавшись мнением напарника об обстановке.
— Хреновые дела, Авар, — отозвался тот, — Вся эта хрень, которую видим вокруг мы с тобой, подтверждается и всеми действиями укропов, которые в таком же охренении от неё, как и мы. Помнишь же заезд ихней машины с начальством на самый обрыв моста? Мы боялись, как бы они к нам не свернули, но им это и в башку не пришло. Мы увидели и охренели, они увидели то же самое и тоже охренели. На ихнем месте и мы бы с тобой туда прогулялись поглядеть поближе и убедиться, что это не глюк. Прогулялись бы и на своём, если бы не бздели спалиться. Дрон этот, опять же, куда-то на северо-восток с утра улетел и примерно оттуда же недавно и вернулся. Судя по времени — делал большой круг, как мы и предполагали, дальние окрестности осматривал. Ближние, которые видны и так, их пока не интересуют. И ещё заметь, ночью-то до этой грёбаной вспышки с юга, хоть и на самом пределе слышимости, но всё-таки доносились раскаты от взрывов на фронте, а теперь же не слышно ни хрена и их. И пропал, получается, не только весь остальной город вместе с ДнепроГЭСом, пропал и фронт. Тут заросли — дикие какие-то, мы продираться через них загреблись, и похоже, что такие же вдоль всей реки, а на восток, насколько видно за всеми оставшимися зданиями — больше всего похоже на такую же дикую степь.
— Точно, — согласился Уваров, — Были бы поля — были бы и ровные лесополосы между ними, а их тоже ни хрена нет. Но ведь и не другой же мир? Днепр-то ведь — вот он, тот же самый. Что на Правобережье, хрен его знает, оно высокое, и за скалистым обрывом ни хрена не видно, но сам обрыв — вон он, на месте. На месте и Хортица, и вся её видимая часть — ну, не видно следов человеческого присутствия и деятельности, выглядит дико и нетронуто, но сам-то остров на месте. Или ты считаешь, что это не Днепр, а какая-нибудь другая река, только похожая на него?
— Нет, скорее всего, это Днепр и есть. Пропавшая площадь во много раз больше сохранившейся, и по всей видимости, пропала не она, она как раз на месте, а пропали мы с вот этим небольшим куском города. Днепр — тот, да не совсем тот, и местность — тоже та, да не совсем та. Не хочу показаться больным на голову, который начитался той дурацкой фантастики про попадунов в прошлое и поверил в неё, но как версию, я бы не отвергал. А другая — параллельный мир, почему-то оставшийся безлюдным. Факты-то укладываются в обе? А у нас с тобой — один "винторез", да два ПБ времён генсека Гороха, и машинки это хорошие, но расходников к ним — раз эдак в сотню меньше, чем мне хотелось бы иметь.
— Ну, логика есть, и известные нам факты — да, ты прав, пока ещё укладываются в неё все, — неохотно признал старлей, — И проверить, всё ли так, мы сможем только когда к нашим сплаваем на Хортицу и либо найдём их там, либо не найдём. А пока мы этого не сделали, у меня возражение только одно. Это же грёбаная фантастика, млять, и я не знаю ни единого реального достоверного случая подобной хрени.
— Да как тебе сказать, Авар? Опять же, не хочу показаться и сдвинутым по фазе на голимом конспироложстве, но есть случаи, которые не обнародуются.
— Допустим. Случись что-то такого типа, но позволяющее засекретить, то я бы и сам на месте спецслужб на всякий пожарный засекретил. Ты можешь привести какой-то конкретный и заслуживающий доверия пример?
— Ну, заслуживает ли он доверия, это ты решай сам. Ты не застал живьём Олега Галкина, позывной Варон, погиб в двадцать втором. Но слыхал хотя бы?
— Слыхать-то слыхал, много о нём говорили, был живой легендой. Но чего-то в этом роде, чтобы с ним приключилось, не слыхал даже на уровне баек.
— С ним самим и не приключалось. Сестра его двоюродная, Наташка, без вести пропала, а я её знавал ещё с мелкой шмакодявки. А мы с Олегом и дружили с детства, и в школе в одном классе учились, и в ПТУ одно пошли, и на срочную вместе призывались, и в одной части служили, а дембельнувшись — на один завод работать пошли. Наташка уже школу заканчивала, и девкой выросла классной. Я к ней клинья подбивал, и даже начали с ней встречаться, но она в Москву намылилась в институт какой-то там поступать. Им ведь всем, кто не крокодил, непременно сынка олигарха или ещё какого богатенького в женихи подавай. А мне сказала — был бы ты, типа, каким-нибудь крутым спецназовцем, подумала бы ещё, возможно, и предпочла бы, а так — извини. Уехала в Москву, поступила,