Ай да Пушкин, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев
Секретарь даже отвернулся, резко вывернув шею в сторону. В добавок, демонстрирую глубокую обиду, несколько раз попытался выдернуть свою ладонь из цепких рук барона.
— Эммануэль, чего ты хочешь? Я все сделаю! Хочешь, куплю тот медальон с камнями, что вчера так тебе понравилась? — вздыхал де Барант, предлагая явно не дешевый подарок [уж больно вздох был характерно тяжелым, печальным]. — Мало? А еще золотой браслетик? Помнишь, как он чудесно смотрелся на твоем запястье?
Судя по тяжело задышавшему секретарю, «крепость должна была вот-вот пасть». Однако в этот самый момент с грохотом распахнулась дверь и в гостиную быстро вошел высокий господин в длинном плаще до самых пят, глубокой шляпе с перьями и дорожной маске, которую нередко одевают состоятельные аристократы, чтобы сохранить инкогнито. И единственное, что могло бы его выделить из безликой массы таких же, как он, было массивный золотой перстень с необычной гравировкой в виде розы на кресте.
— А ну, пшёл отсюда! — не глядя на секретаря бросил незнакомец. Причем тон его был таким, с каким обращаются к грязным бродячим псам, что бродят по улицам.
Испуганно пискнув, юнец вскочил с кресла и рвану в сторону двери, за которой тут же и исчез.
— Приветствую тебя, брат-магистр, — барон де Барант с удивительной для своего грузного тела скоростью поднялся и встал на одно колено. — Я не ожидал твоего визита, иначе бы устроил достойную встре…
Тот, кого назвали магистром, предостерегающе поднял руку.
— Ты слишком много говоришь, брат-рыцарь, — сказано это было с таким укором, что барон с громким клацаньем закрыл рот, едва не прикусив себе язык. — Как ты догадываешься, мой визит имеет отношение к персоне отступника, точнее предателя.
Де Барант энергично кивнул, потом еще раз кивнул, словно одного раза было совсем не достаточно.
— Надеюсь, ты уже договорился об аудиенции у императора? — вновь последовал кивок со стороны барона. — Ты должен убедить его наказать предателя. Ссылайся на уложение о законах Российской империи, о нанесенной обиде французскому подданному, о нарушении неписанных правил дуэльного кодекса, наконец, но добейся жесткого наказания. В конце концов, пригрози гневом Его Величества короля Луи-Филиппа. На отступника должен быть наложен такой штраф, чтобы у него ни ломанного пени не осталось в кармане. Ты меня хорошо понял?
Барон кивнул еще сильнее.
— Я же займусь им лично…
Глава 12
Благими намерениями вымощена дорога на х…
* * *
Петербург, дом полковника Энгельгарда, где снимал квартиру Лев Сергеевич Пушкин
В дверь спальни постучали. Через мгновение стук повторился, но уже громче.
— Кого там еще черти принесли?
Лев с трудом приподнялся, с недоумением оглядываясь вокруг. По комнате были разбросаны разнообразные предметы мужского и, внимание, женского туалета. Со спинки стула свисали ажурные чулки, у его ножек — лежал корсет. Чуть дальше были брошены уже его вещи: смятый сюртук, брюки.
— Ух-ты! — он оторопело уставился на пухлую женскую ножку, неожиданно лягнувшую его из-под одеяла. — Баронесса⁈ — под приподнятым краем обнаружилась сначала обнаженная спина, а затем чрезвычайно знакомая кудрявая голова одной знатной особы. — А говорила, никогда…
С удовлетворенной ухмылкой разглядывая соблазнительные очертания женщины, едва прикрытые одеялом, Лев начинал вспоминать вчерашний вечер. Судя по всему, он, наконец-то, добился взаимности от неприступной баронессы Саваж и на радостях устроил знатный загул с шампанским, ананасами, красной икрой и жареными рябчиками [один из них, похоже, и валялся в его туфле]. Он почти три месяца 'волочился за этой жгучей брюнеткой, оказывая ей самые недвусмысленные знаки внимания. И вот, когда у него завелись деньги, неприступная крепость все же сдалась.
Отвлекая, в дверь опять постучали, причем сделали это с особенной настойчивостью и энергией. Видимо, придется вставать, понял Лев.
— Ну? Кто там?
— Ляв Сяргеич, это Марфа, — скрипнул дверь и внутрь спальни просунулась дорожная горничная, с любопытством «стреляя» глазами по углам. — Сами же строго настрого запретили входить. Тама важный господин до вас пришел. Есеев али Елисаев…
Почесывая волосатый грудь, Пушкин-младший морщился. Вроде бы фамилия знакомая, а кто таков припомнить не мог никак: может человек с улицы, а может и нет.
— Может Елисеев? — в его голове, наконец, всплыло более или менее известная фамилия. — Елисеев⁈ — а тут Лев уже икнул от удивления, вспоминая, что это за фамилия. — Ты что, дура⁈ Это сам Григорий Петрович Елисеев?
— Я-ж грю,что важный господин до вас, — горничная пожала плечами, продолжая «пожирать» глазами то, что приоткрыло одело.
— Пошла прочь, дура деревенская! Кофею мне живо! — заорал мужчина, спрыгивая с кровати, и начиная натягивать попадающие под руки вещи. — Стой! Прежде скажи Григорий Петровичу, только со всем уважением, что я сейчас буду. Мол, господин с утра разбирает почту и вот-вот будет.
Едва штаны не порвал, пока пытался их натянуть. Узкие, по последней моде, брюки требовали бережного обхождения, а не как не такой спешки. Только как не спешить⁈ Ведь, Григорий Петрович Елисеев не просто купец первой гильдии, но и один из главных займодавцев самого Льва Сергеевича Пушкина. Тот Льву столько раз деньги ссуживал, что со счета можно сбиться.
— Черт, чего это он пожаловал? Вроде уже со всем расплатился, — прыгая на одной ноге, Лев пытался вытрясти обглоданные птичьи кости из туфли. Потерял равновесие, и только чудом не растянулся на полу. — Погулял же я…
Прилагая энергичные усилия, мужчина все же оделся. На мгновение задержался у зеркала, повязать шейный платок.
— Черт, черт… — платок никак не хотело ложиться на место, всякий раз напоминая нечто совершенно непотребное. И как в таком появиться перед таким гостем? — А ну его! — раздосадованный, с силой зашвырнул его в окно. — Так пойду. Скажу, что душно в квартире.
Старательно растирая лицо, чтобы оно выглядело не столь распухшим, Лев поспешил в гостиную. Марфа [горничная] скорее всего именно туда пригласила гостя.
— Григорий Петрович, дорогой, как же я рад! — в гостиную он влетел с
