Партизан - Василий Седой
Глава 10
Выслушав этих представителей, пообещал подумать и отправил их восвояси, велев приходить через неделю.
Моя выходка с награждением бойцов наделала в округе большого шума. Народ возбудился, и по словам первых представителей своих селений, собрался слать ко мне ходоков с просьбой о приёме на службу молодых мужиков. Только что отправленные по домам — это первые ласточки. Они быстрее всех подсуетились. А так следует ждать ещё много подобных делегаций.
Я вообще без понятия, что с этим делать. Одно дело — брать в отряд выкупленных крестьян. Можно сказать, своих. А другое — чужих крепостных. Как бы не аукнулось потом от хозяев этих людей. Мало, кому понравится, что какой-то непонятный чел начал распоряжаться их имуществом. А по-другому дворянство к своим крепостным не относится. Имущество и точка.
Есть, о чем подумать. Всё очень сложно.
Жена успокоила. Глядя на мою задумчивость, она спросила, чем я обеспокоен. Когда рассказал, посоветовала не заморачиваться и брать всех, кто подойдёт для службы. Никто из помещиков и слова сказать не посмеет. Это не тот случай, когда можно обвинить в каком-либо злом умысле. Людей, которые добровольно пойдут воевать с супостатом, могут и без моего участия освободить от крепости. Надо будет только письмо написать царю, и все будет нормально. Я как-то непроизвольно произнес:
— Где я и где царь? Вряд ли он станет читать письмо непонятно от кого. Да и не дойдет оно до него. Наверняка затеряется где-нибудь в канцелярии.
— От меня письмо дойдет, и он его прочитает, — безапелляционно произнесла жена.
Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.
— Ты так близко знакома с царём? — Тут же задал ей вопрос.
— Знакома не близко, но письмо он прочитает обязательно.
Было видно, что говорить она об этом не хочет. Настаивать я не стал, хоть и стало интересно. Что может быть общего у моей жены с самодержцем? Если бы досталась мне не девственницей, уже, наверное, начал бы ревновать. А так — есть непонятки и ладно, выяснится со временем.
На следующий день отдых закончился и начались бесконечные встречи и разговоры с представителями крестьянских общин. Поначалу народ пытался со мной торговаться. Дескать, они мне людей, я им денег. Я послал и разговаривать не стал. Не ушли. Потихоньку, за пару дней накопились и начали осаждать дом, в котором живу. Приказал собрать их всех в одном месте, где и попытался пояснить ситуацию.
— Я не покупаю людей. Беру к себе только добровольцев, готовых рисковать своей жизнью и воевать с захватчиками. Обещать богатство тоже не буду. Так, как было с моими людьми, может и не быть. Поэтому, не факт, что получится разжиться деньгами. А вот погибнуть можно запросто.
На этом выступление закончил. Но, наверное, невнятно говорил. Осада продолжилась и до этих баранов, которые добрых слов не понимают, так и не дошло сказанное. Закончилось все мгновенно, когда вмешался князь, наблюдавший это безобразие. Он вышел на крыльцо дома и громко произнес, обращаясь ко мне:
— Можно я прикажу солдатам выпороть этих баранов? Надоели.
Я даже обрадовался такому предложению. Реально — достали, поэтому и сказал:
— Хорошо, если сегодня не исчезнут, то с завтрашнего дня можно пороть.
Помогло. На следующий день торговцев людьми в поселении уже не было. Оборзевшие типы, иначе не скажешь.
Не знаю, каким образом по округе разлетелись подробности о состоявшихся переговорах. Но уже через два дня к нам пошли добровольцы, притом, хорошим таким потоком. За световой день приходило до сотни человек. Я даже растерялся от такого расклада, а потом смирился. Хотят воевать и стать богатыми, дам им такой шанс. Но сначала пройдут курс молодого бойца. Кто выдержит — тот и останется. Остальные не нужны. Так людям и объяснял.
Мне сильно повезло с тем, что имеющиеся здесь офицеры отказались уезжать с графом. Они после долгих раздумий всё-таки решились вступить в отряд на моих условиях. На них я и взвалил новобранцев, предложив набирать себе бойцов. Раз пошла такая пьянка, будем формировать три полноценные, привычные мне по прошлому миру роты. Только по составу немного другие. Каждая будет состоять из трех взводов, по пятьдесят человек. Плюсом обозное хозяйство и хозвзвод. В общей сложности в роте будет числится две сотни человек.
Князь, глядя на всю эту движуху, заразился всеобщим энтузиазмом, потому что тоже пожелал вступить в отряд и заняться формированием кавалерийского отряда. Я спросил не претит ли ему идти в подчинение человеку, потерявшему память. Вдруг я всё-таки простолюдин?
— Не в этом случае. — Ответил он коротко.
Объяснять больше ничего не стал. Я тоже не горел желанием сильно углубляться в эти заморочки с взаимоотношениями среди сословий. Главное, он не претендует на командование. Раз готов занять подчиненное положение, значит, пусть воюет.
Только через неделю, когда спал поток желающих воевать, я смог немного спокойнее вздохнуть и расслабиться.
Итогом всей этой эпопеи стало формирование пяти полноценных рот и отряда кирасиров численностью в триста человек. Ещё одно подразделение в количестве двухсот человек было создано, как и планировалось ранее. С отделениями, в которых на вооружении была пушка. Сто шестьдесят бойцов при восьми пушках и взвод обеспечения.
Всего оказалась набрана тысяча пятьсот человек, не считая разведчиков и будущей интендантской роты, в которой сейчас числилось семьдесят человек.
Я такого не ждал и оказался не готов к подобному развитию событий. Чтобы обеспечить подобную ораву всем необходимым, надо постараться.
Просить о помощи крестьянские общины желания нет. А имеющихся запасов надолго не хватит. Поневоле придётся форсировать обучение и думать, как ограбить противника. Теперь не обойтись без большого дела. Другой возможности добыть все необходимое нет.
Большая проблема возникла с командным составом. Если артиллерийскую роту, как теперь стали называть подразделение, в котором есть пушки, возглавил Егор, а три, имеющиеся в наличии, офицеры, то с командованием четвертой стрелковой — беда. Не было подходящего человека, и все тут. Переговорил с массой старослужащих солдат, а нормального варианта так и не отыскал. Даже слегка растерялся, не зная, как выкручиваться из подобного положения. Хоть бери да сам командуй.
На полном серьёзе я задумался над
