Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев
Попрыгав еще немного по ухабам, грузовик подкатился наконец к пакгаузу и остановился. Тормоза пронзительно заскрипели – то ли из-за общей изношенности, то ли набившаяся пыль делала свое абразивное дело. На редкость противный звук. Тут же, припадочно дернувшись, машина начала сдавать назад, переваливаясь через рельсы. Сейчас водителю предстояло самое сложное – не вызвав подозрений встать так, чтобы закрыть место предполагаемого действия от окружающих и притом не мешать высадке группы. Притом что водитель был не из лучших – а где мастеров-то взять в стране, в которой транспорта не то чтобы много, не Америка, чай – задача не самая простая. Однако же справился. А охрана числом двое смотрели на грузовик лениво и совсем без опаски. Идиоты!
Грузовик остановился в метре от ворот пакгауза. Сквозь щели в брезенте Сергей видел, где располагаются часовые. Могло быть и лучше. Впрочем, нечего жаловаться – хуже тоже могло получиться.
Водитель, одетый в порядком засаленный трофейный мундир с погонами ефрейтора, выпрыгнул из кабины. Часовой окликнул его, лениво и небрежно. Тот по-немецки не понимал ни слова, но и не стушевался, отыгрывая роль. Не обращая внимания на фрицев, прошелся вдоль машины, выдернул скрепляющую тент у заднего борта веревку и гулко хлопнул ладонью по брезенту. Несильно, но достаточно, чтобы внутри поняли о готовности – и все разом завертелось.
Сергей выпрыгнул из кузова, будто получив сильнейший пинок под зад. Площадка перед воротами была приподнята, как раз на уровень пола вагона, и это оказалось малость неожиданно, хотя вроде бы глаза видели… Едва не упал, но спружинил ногами, увидел прямо перед собой ошарашенное, ничего не понимающее лицо немца с выпученными глазами и усиками а-ля фюрер, и, разгибаясь вкладывая в удар вес всего тела, врезал тому кулаком в челюсть. Прикладом было бы сподручнее, но об этом он сообразил лишь через секунду, видя, как расправляется со своим подопечным Васильич. Короткое, скупое движение – и немец, механически сделав два шага назад, рухнул на спину уже без признаков интереса к жизни. Глубочайший нокаут, если только шея не сломана. Впрочем, клиенту Сергея хватило и кулака – во всяком случае, разлегся он не менее живописно.
– Работаем, работаем, работаем…
Кажется, в этом времени принято было говорить иначе, но сейчас никто не обратил на это внимания. Тем более, роли были заранее распределены и даже, насколько возможно, отрепетированы. Троица с автоматами тут же заняла оборону, стараясь не высовываться. Пока немцы не знают, что случилось, у них не появится соблазн тут же, на месте, покончить с пленными. Водитель – ну, он при мундире, ему можно – по-хозяйски прибрал у часового винтовку и патроны, после чего залез к себе в кабину. С винтовкой он явно чувствовал себя увереннее – еще бы, лезть в бой с одним пистолетом не особо интересно. Он, в отличие от остальных, оружием не прибарахлился – не получилось, бывает, водители вообще редко склонны лезть вперед, в этом времени они товар уже не штучный, но еще ценный, привыкший к тому, что их положено беречь. Но не посылать же человека в бой безоружным, и Сергей отдал ему один из своих вальтеров. Для водителя – самое то, но все равно по сравнению с нормальным оружием любой пистолет громкая и маломощная пукалка.
Вальтера было не жалко – в конце концов, с двух рук Сергей стрелять не умел. Мартынов, правда, обещал, что покажет при случае, как это делается, и говорил, что у Хромова должно получиться. Может, и так, но это будет потом, сейчас и одного-то с избытком. Так что пусть водитель ощущает себя вооруженным до зубов, даст бог, не пригодится.
Здоровенные, сколоченные из толстых досок и обшитые по периметру железным уголком, ворота были закрыты на соответствующих размеров засов. Ну и замок при нем, большой, амбарный. Сергею приходилось видеть такие в родной деревне, хоть и считались они жутким антиквариатом. Он быстро охлопал карманы часовых – нет, ключей не наблюдалось. Что же, переходим к плану «Б». Позаимствованная у водителя отвертка, щедрой рукой плеснуть масла в механизм… Щелчок – и замок неожиданно легко повисает на откинувшейся дужке.
– Могешь, – не то одобрительно, не то совсем наоборот усмехнулся Васильич. – Из блатных, что ли?
– Дед кузнецом был.
– А-а, понятно, – на сей раз интонации звучали, без сомнения, одобрительные. – Открываем…
Вдвоем они аккуратно, чтобы не греметь, сдвинули засов, не спеша открыли дверь. Точнее, откатили – как и двери теплушек, она отъезжала вбок. Дружно шагнули внутрь, осторожно, чтобы не получить по голове чем-нибудь тяжелым – и были встречены тишиной, полумраком и тем неповторимо мерзким запахом, который издают тела трех десятков человек, несколько дней запертых в не самом большом помещении. Сейчас эти люди, мужчины и женщины, сбившись в плотную кучу и щурясь от проникающих в ворота лучей солнца, настороженно смотрели на гостей. Сергей хотел было сказать им, чтоб не дергались, но Васи-льич дернул его за рукав:
– Старшой, дай-ка лучше я, а то у тебя говор уж больно заумный. Люди! Сейчас будет стрельба, так что сидите тихонечко и не дергайтесь. Бабоньки, к вам это в первую очередь относится.
Кто-то из женщин всхлипнул, но серьезной истерики пока не наблюдалось. Ну и ладненько. Они выбрались обратно на улицу, настороженно оглядываясь по сторонам, но все пока было спокойно. Вот только оставалось у Сергея невероятно стойкое ощущение, что за несколько секунд, которые он провел внутри пакгауза, он успел провонять запахами пота, страха и испражнений. И выветриваться эта вонь упорно не собиралась. Минут пять ничего не происходило. Потом вдруг часто-часто захлопали выстрелы. Группа Хромова тут же ощетинилась оружием, но стрельба затихла почти сразу – пророкотал басом пулемет, и все. А потом из-за поворота выскочил ставший родным уже БТ, и Игнатьев, высунувшись из башни, замахал рукой и заорал, перекрикивая шум мотора:
– Все, порядок! Давай, выводи свою добычу!
Как оказалось, все прошло как-то даже буднично. Танки остановились возле здания (для двухэтажной хибары, обшитой дранкой, почти комплимент), Мартынов вылез из своей машины и, в сопровождении пяти одетых в трофейную форму красноармейцев, вошел внутрь. Что там происходило, он не распространялся, а снаружи шевеление началось, только когда из окна
