Коррупционер (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Забавно — женщина хитро улыбнулась: — Хорошо, я согласна. Пойдёмте, вон там, за углом, кафе «Грезы», там нам никто не помешает.

Глава 19

Глава девятнадцать. Шокирующие подробности.

Как я понимаю, мою спутницу в кафе хорошо знали, встретили с улыбками и поклонами, проводили в небольшой закуток с маленьким столиком на двоих. Наверное, для кафе, торгующего спиртным, знакомый директор винного магазина — очень приятный бонус. Выслушав заказ на кофе-глясе и пирожные, официантка сердечно улыбнулась, и исчезла, чтоб появиться с заказом через пять минут.

— Ты, Павлуша, сказал, что у тебя разговор на двадцать минут — Алла Петровна откусила кусочек эклера и сделала маленький глоток из красивой чашечки, явно, для особых гостей: — Пять минут уже прошло.

— Я уложусь — я улыбнулся, затем, размеренным и равнодушным, голосом, глядя в сторону общего зала, стал, в лицах, излагать подслушанный разговор, но только в версии «лайт». Об убийстве речи не было, я сказал, что женщину хотят сильно избить, чем добиться ее увольнения. И о двоюродном брате из ритуального хозяйства я не рассказал. У женщин часто эмоции преобладают над разумом, пусть пока часть подробностей останется моей тайной. Во время моего монолога Алла меланхолично прихлебывала кофе и потихоньку откусывала пирожное, не выказывая никаких эмоций. Закончив свой рассказ, я посмотрел в глаза женщины и испугался. Вместо красивых карих глаз на меня смотрели две черных, бездонных дыры.

— Скажите, юноша, зачем милиция устроила эту грязную провокацию? Что вам надо? Кому нужно мое место? Начальнику БХСС? Торговому отделу райисполкома?

— Вижу Алла Петровна, разговор не задался. — Я встал, бросил два рубля на столик и пошел к выходу.

— Стоять! — визг раздавшийся за моей спиной заставил вздрогнуть посетителей кафе, сидящих в общем зале.

Я развернулся и шагнул в закуток. Алла Сергеевна нервно рылась в сумочке:

— Забери свои деньги…сученок.

— Дура ты Алка, тебе эти деньги на лечение пригодятся, а когда тебя убьют, мне за эту информацию гораздо больше премию дадут.

Она что-то еще кричала, но мне было все равно. Пройдя метров триста от кафе, я свернул за угол, в сторону дома, когда какой-то шум, еле слышный, на уровне подсознания, заставил меня остановится и выглянуть за угол. Женщина бежала в мою сторону, прижав к груди сумку и придерживая полы не застегнутого плаща. Увидев, что я остановился, Алла перешла на шаг, судорожно пытаясь отдышаться. Подойдя ко мне, она повисла у меня на руке, пытаясь восстановить дыхание.

— Извините, Павел, я сорвалась. Наверное, вы мне не соврали, иначе, какая то очень сложная схема получается. Если у вас есть время, проводите меня, пожалуйста в сторону дома, по дороге я у вас еще кое что спрошу.

— Хорошо, Алла Петровна, давайте прогуляемся.

— Ну, если я для вас уже Алка-дура, то глупо дальше называть на «вы». Зовите на «ты» и по имени.

— Хорошо, Алла, я Павел. Что вам рассказать?

— Подождите, я себя в порядок приведу — Алла сунула мне в руки свою сумку, заколола, сбившиеся на бок, волосы и застегнула плащ, после чего приняв сумку, повисла на моем локте. Бег на двести метров дался заведующей винного нелегко.

— Павел, еще раз извини, просто, я такого не ожидала. Конечно, у нас бывают конфликты, но я, вроде бы, стараюсь никого не обижать, всем даю заработать немножко. Да, я понимаю, это плохо, и, наверное, даже преступно, но такая жизнь. Пожалуйста, еще раз расскажи, что ты мне в кафе рассказывал. Честно говоря, я так разозлилась, наверное, часть твоих слов пропустила.

Мы шли по темной улице, я периодически проверяя, чтоб за нами никто не шел, негромко повторил свой рассказ.

— Павел, а как ты оказался в кустах возле дома Андрея?

— Видишь ли, Алла… ты конечно сказала, чтобы нам продавали спиртное, но, по твоему подчиненному видно, что он не успокоится. Сделает вид, что подчинился, а сам будет пакостить, сначала по мелочи, потом все сильнее и сильнее. Я просто решил его убрать….

— Что ты решил?

— Уволить его из винно-водочного. Просто уволить, поймать несколько раз пьяным, и ты бы, получив бумаги из вытрезвителя, нашла бы повод его уволить.

— Павел, но ведь это некрасиво и нечестно!

— Алла, а я не красивый и не честный. Просто, такому человеку, как твой Андрюша, на таком месте, не место, извини за каламбур. А, теперь, оказалось, что я прав, и всему твоему коллективу не место, но кроме оставшихся двух продавщиц.

— И что мне теперь делать?

— Слушай, это тебе решать, ты б… женщина умная, руководитель. Я могу посоветовать, чтобы твой муж встречал тебя после работы и провожал утром до магазина, ну и дверь никому чужому не открывай.

— К сожалению, это не возможно.

— Тогда второй вариант- ты пишешь заявление в милицию….

— И мне дадут охрану?

— Нет, конечно. У нас такого не практикуют. Твоих работников, в лучшем случае, вызовут, и опросят. Они могут либо признаться, если совсем дебилы. Или, скажут, что это твои фантазии, и их просто отпустят. В любом случае, у тебя будут неприятности.

— Почему?

— Ну вот смотри, они признаются, что хотели тебя у.... избить, и посадить на твое место сестру Славяна, за то, что ты по двадцать ящиков в день спускаешь нужным людям, а им разрешаешь продавать по спекулятивной цене только пару ящиков. Ты будешь после этого директором магазина? Нет, не будешь. А сможешь куда ни будь в торговлю устроится?

— Нет, Паша, после этого не возьмут. Во всяком случае, в хорошее место.

— Смотри — второй вариант. Они не признались, но они знают, что ты знаешь. Ты им это простишь?

— Нет, конечно.

— И они знают, что ты им это не простишь. А от своих мест они отказываться не хотят. Значить история не закончится, и они, что ни будь еще придумают, только уже ты об этом знать не будешь. Значит, вариант с неравнодушным к тебе мужчиной наиболее благоприятный.

— К сожалению, это не вариант. У меня сейчас никого нет.

— Алла, не сочтите за комплимент, но ты же себя каждое утро в зеркале видишь…

— Павел, я пять лет, как глубоко замужем. Но, это грустная история. Я вышла замуж, смогла устроить мужа дальнобойщиком в «Совтрансавто», в автокомбинат у Тещиного языка. Через год муж стал ездить за границу, сначала в Монголию, а потом в Иран. А два года назад, в Горьковской области, его фура врезалась в легковушку. И хотя вина была водителя легковушки, но погибли люди, а у мужа нашли остатки алкоголя в крови, и он был не местный. Короче, ему дали срок. Я смогла перевести его на «химию», ему там отбывать еще два года. Поэтому, меня никто не может провожать ни утром, ни вечером.

— Извините, я не знал. А папа, брат? — Я единственная дочь в семье, папа старенький уже, живет в Нальчике. Ни брата, ни соседа нет.

— Ну, тогда тебе осталось только заявление писать в милицию.

— Павел, ты же понимаешь, что меня или посадят, или уволят. — Ну, посадят вас вряд ли, скорее уволят, но хоть живая останешся. — Павел, ты же сказал, что меня избить хотят?

— Э-э, ну будут бить, могут перестараться, или лицо повредить, эксцесс исполнителя называется в уголовном праве. — Всё ясно. Скажи, Павел, а ты лично мне не можешь помочь? За вознаграждение, естественно… — Ты знаешь, я так часто слышал эту фразу... — Оплата ежедневно. — Надо подумать. Подумал. Нет. — Почему? Я же готова заплатить.

— Как ты это представляешь? У меня работа с девяти утра до шести часов вечера. Ты где живетшь — На улице Анархиста-князя. — Ну вот, представь, вечером магазин же до восьми вечера работает… Допустим, я буду успевать вечером съездить домой переодеться, но вот утром? Ты же не будешь утром в половину восьмого выезжать из дома. — Если надо, то буду. — Да в том то и дело, что не надо. Надо, что бы ты на работе находились вместе с причастными лицами.

— Почему?

— Потому, что если в магазине будет находится кто-то из, скажем, заговорщиков, то в это время на тебя не нападут, так как этим людям нужно алиби на момент нападения. А если они будут в магазине, когда на тебя нападут, то алиби не будет.