Александр Мазин - Римский орел
Зато теперь — есть.
Папаша прибыл спустя три дня. Без армии, но с подобающей свитой. Привез деньги. И выкупил всех: сына, соплеменников и пятерых уцелевших квеманов. Заверил Рим в вечной дружбе и благорасположении. Мол, сынок молодой, горячий, спит и видит — как бы воинскую доблесть проявить. А вообще-то мы люди степенные, незлобивые. Если что — всегда готовы помочь. Например, если кому холку намылить (тем же вандалам, к примеру), то только скажите. Для друзей — всегда пожалуйста.
Под этим предлогом степенный, но хитрющий как лиса рикс намеревался выкупить пленников задешево. Не прокатило. Гельвеций с Плавтом тоже были ребята не промах.
Пришлось риксу выложить денежки. И немалые. Но похоже, на римлян он ничуть не обиделся. Наоборот, зауважал.
Лично Черепанову оборотистость субпрефекта с первым кентурионом принесла увесистый мешочек серебра — долю общей добычи. Что в совокупности с той долей, которую отсыпал ему из своего мешка Плавт, составляло весьма приличную сумму. Как ему объяснил тот же Плавт. Будет чем расплачиваться за удовольствия, которыми так щедра цивилизация. По крайней мере, на первых порах. А там, глядишь, и постоянная работа подвернется. Уж он, Плавт, позаботится, чтобы римская армия и лично легат Максимин по достоинству оценили возможности его друга Черепа.
И он не соврал, первый кентурион Гонорий Плавт Аптус. Он вообще был человек честный. С друзьями, разумеется.
Часть вторая
НА СЛУЖБЕ ИМПЕРИИ
Ferro ignique[51]
ОвидийГлава первая,
в которой Геннадий Черепанов вступает на землю Римской империи и видит настоящую римскую дорогу
Трирема «Гордость Клавдия» высадила их в Кисимии, прибрежном городишке у очередной излучины Дуная. Собственно, Плавт собирался плыть с Гельвецием и дальше, в Паннонию, но прослышал, что Максимин обосновался в лагере неподалеку от некоей Сердики[52]. То есть примерно в ста милях от Кисимии.
Черепанову это расстояние показалось изрядным (учитывая недавний опыт путешествия по лесам), но Плавт отмахнулся.
— Дня за четыре доедем, — заявил он. — А то и за три. Это тебе не по болотам шастать, это Рим! Цивилизация!
Признаться, городишко Кисимия не произвел на Черепанова «цивилизованного» впечатления. Улочки, правда, были прямыми, но донельзя грязными. И домишки — такие же грязные и обшарпанные. Если не считать, разумеется, того, который назывался «курия» и где обитал местный «градоначальник». Плавт двинул прямо к нему, но Черепанова с собой не взял — оставил отдыхать на скамеечке у протухшего пруда, напротив маленького рынка. Единственное развлечение, которое предоставлялось Черепанову, — созерцать, как двое тощих подростков чистят лошадей. Дело серьезное, и Геннадию было полезно понаблюдать, поскольку сам он этим важным навыком не владел. Полезно, но скучновато.
У пруда Черепанов был не единственным бездельником. Тут же околачивались какие-то местные мужички самого пройдошистого вида. Поглядывали то на Геннадия, то — с откровенным вожделением — на мешки у его ног. Но предпринять более активных действий не решались. Черепанов, бородатый, экипированный разнообразно, но достаточно грозно, выглядел сущим варваром. Собственно, таковым он и был по здешнему статусу. А варвар — слишком крупная добыча для мелкого жулья. Еще зарубит ненароком.
Появился Гонорий. Вот кто совсем уж на варвара не походил! Гельвеций презентовал ему полный комплект обмундирования армейского офицера — из личных запасов. Темно-красную тунику, короткие штаны, поножи, шарф, армейские сандалии на толстой подошве. Оружие у Плавта было свое, трофейное, вполне подходящее римскому офицеру. Вот только шлем подкачал: не тот это был шлем, который подобал крутому кентуриону. Но несмотря на шлем, Гонорий Плавт Аптус выглядел именно тем, кем являлся: кентурионом. Причем очень недовольным кентурионом. Поэтому при его появлении тершиеся поблизости от Черепанова сомнительные личности мигом исчезли.
— Ублюдок собачий, — буркнул Плавт, явно имея в виду недавнего собеседника. И погромче: — Эй, вы! Чьи это лошади? Я их куплю!
И купил. Даже особо не торгуясь. Похоже, Гонорий решил как можно быстрее убраться из городишки.
Впоследствии выяснилось, что Плавт, ссылаясь на свой статус посла, потребовал от местного начальства коней и денег на дорожные расходы. Но местный правитель (профессиональный военный, как и положено, учитывая пограничный статус городка) отсутствовал, а замещал его чиновник, который Плавту отказал, ссылаясь на то, что кентурион ничем подтвердить своего статуса не может. Плавт, естественно, вспылил и пригрозил гневом Максимина. Чиновник в свою очередь посулил кликнуть вигилов. То бишь местную пожарную команду, по совместительству являющуюся полицией. Вигилов кентурион не боялся, но понял, что денег и лошадей все равно не будет. Поэтому плюнул на стол чиновника, обозвал его крысой и удалился.
После покупки лошадей Гонорий отправился в местный «обменник», расположенный тут же, на главной площади, и обменял трофейное серебро на мешок римских монет. Причем монеты Плавт принимал поштучно и тщательно осматривал: не фальшивые ли? Старой ли чеканки? К новым относился неодобрительно. Совершив ченч (удачный, судя по кривой роже менялы), кентурион порылся в кучке драгметаллов (меняла по совместительству работал в городишке ювелиром), откопал и приобрел золотую бляху с чеканкой в виде крепостной башни в обрамлении лаврового венка. Бляху эту Плавт велел прицепить к золотой цепочке из вандальских трофеев. Черепанову же римлянин заявил: мол, точно такая же была у него на шее, когда сцапали варвары. И если ту медальку прихватизировал варварский рикс, это еще не значит, что Плавт должен отказаться от заслуженной награды.
После менялы они заглянули в таверну. Там вкусно пахло горячим, но Плавт Черепанова разочаровал.
— В дороге пожрем, — буркнул он, набивая сумку продуктами. — Поехали!
Черепанов спорить не стал: другу виднее.
Обшарпанные ворота были распахнуты. А за воротами…
За воротами тянулось прямое, как стрела, ровное и широкое шоссе. Правда, не асфальтированное, а мощенное каменными плитками.
Черепанов удивился. И вероятно, не сумел скрыть удивления, потому что Плавт моментально выпятил подбородок и с гордостью заявил:
— Вот, Череп, любуйся! Настоящая римская дорога. Века простоит.
Он был прав. Дорога была качественная, из плотно подогнанных камней, выпуклая посередине, с поребриками, насыпью и дренажными канавами по сторонам.
Позднее Черепанов имел возможность пронаблюдать, что качество — не только поверхностное. Под плоскими каменными плитами на утрамбованном грунте лежало еще четыре слоя: слой песка, крупные камни, скрепленные цементом, камни поменьше и плотно утрамбованный гравий. Да, к дорогам римляне относились очень серьезно[53]. В первую очередь из военных соображений. Качественные дороги позволяли в любое время года с невероятной быстротой перебрасывать воинские подразделения из одной точки в другую. Следовательно, само число войск, охраняющих обширные границы империи, можно было подсократить. Государство и так вынуждено было держать огромную армию: более тридцати легионов только для охраны границ, по утверждению Плавта. Учитывая, что в каждом легионе тысяч по шесть бойцов, число получалось неслабое. А ведь кроме пограничников были еще «полевые» части. И личная гвардия императора. Содержать такую армию — недешевое занятие. Так что стоимость прямых, как стрела, дорог наверняка окупалась.
В общем, дорога была отличная. А мост, переброшенный через небольшую речку, который они миновали через час, — еще лучше.
Черепанов получал изрядное удовольствие от верховой езды. Он уже наловчился сидеть так, чтобы не натирать ляжки и не оттаптывать копчик, приноровился к шагу коня. Седло было удобное. Сбрую, естественно, покупал тоже Плавт, и подполковнику он подобрал такое седло, которое соответствовало скромным возможностям Черепанова. Геннадию лишь осталось дополнить его парой импровизированных стремян. Для себя Плавт приобрел совсем другую сбрую. Такого седла, например, — с четырьмя похожими на рога выступами по углам — Черепанов не видел никогда. Но судя по тому, что скорняк назвал это седло «милитаристским», то бишь военным, надо полагать, оно было именно таким, к какому привык кентурион.
Итак, Гонорий с Геннадием ехали рядом по отличной дороге. За ними цокал копытами мул, навьюченный их имуществом, а впереди медленно сползало к горизонту большое рыжее осеннее солнце.
Дорога, как уже сказано, была превосходная. К сожалению, вокруг нее царило запустение.
Поля заросли бурьяном, сады и рощи тоже не выглядели ухоженными. Время от времени попадались обгоревшие остовы домов. Или не обгоревших, но явно брошенных. И людей тоже что-то не было видно. Зато чуть позже Черепанов заметил вдали, на холме, большое здание с колоннадой. С заметными следами огня. В общем, окружающее мало походило на процветающие земли.
