Владислав Конюшевский - Все зависит от нас
Хоть слегка понять чувства старшего поколения у меня получилось, когда в свою часть, через десять лет после дембеля, решил прошвырнуться. Был там недалеко по делам, вот заодно и подумал – почему бы веселую молодость не вспомнить? Затарился, как дурак, баулами с выпить-закусить и поехал. Конечно, не рассчитывал встретить хоть кого-то из знакомых, но вот прогуляться по полку, заглянуть в боксы, пройтись по казарме батальона очень хотелось. Ну и приехал… От полка остались только полуразбитые коробки казарм. От боксов и того не осталось… даже мусора. Сквозь брусчатку – трава пробивается. Вместо плакатов, на которые в свое время плеваться хотелось, – гнутые и ржавые металлические трубы. Нет, оказывается, больше моего полка. Сократили в связи с выгодным для НАТО договором. И спрашивается – зачем я тут два года горбатился? Зачем пальцы морозил – движки перебирая, зачем ночами на полигоне не спал, зачем перманентный гайморит зарабатывал? Это что – никому не надо было? Ощущение тогда такое накатило – как будто на голову нагадили… Только вот я два года потерял, стране долг отдавая, а старики всю жизнь… И не их вина, что наши правители лукавые эту страну благополучно просрали, лишь бы самим до власти дорваться.
Так что хер с ней, той камерой из мягко обшитых стен. Буду видеть, что все идет не туда, сам себе головенку сверну и все… пусть дальше сами разбираются, но во всяком случае у меня совесть будет спокойна – сделал все, что мог! Но трепыхаться, чтобы все получилось лучше, буду до конца!
За этими мыслями чуть не проскочил знакомый поворот. С юзом тормознул машину и потряс головой. Ни фига меня накрыло! Вот уж не думал, что такое внутри сидеть может! Закурил, избавляясь от неожиданно накатившего патриотизма, и, вывернув руль, покатил в нашу деревню.
Там суеты в связи с моим отъездом не наблюдалось. Гриня распекал бойца из молодого пополнения. Мишка Северов выскочил из домика связистов, сморкнулся и, зябко передернув плечами, шмыгнул обратно. Санинструктор Валечка выстроила солдат охраны для проверки по форме номер пять. М-да, отряд не заметил потери бойца… Хотя про эту потерю пока знают только двое. Ладно, надо глянуть, чем эти двое сейчас заняты. Остановившись возле крыльца, заглушил «уазик» и, пройдя в хату, несколько раз стукнул в дверь.
– Зайдите!
Диспозиция в комнате оставалась прежней. Серега сидел на лавочке, а Колычев курил возле окна. Но увидев меня, он только улыбнулся, а вот Гусев, вскочив со своего насеста, заграбастал в охапку и начал тискать, вопя при этом:
– Я же говорил – он вернется! Я же говорил! Молодец, чертяка! Какой же ты молодец!
Сделав официальную морду, вывернулся из захвата и предупредил:
– Но, но. Руки прочь, товарищ предатель! Мне с такими людьми, которые втемную играют, не по пути… А ведь мы с тобой из одного котелка кашу метали… Эх ты, майор!
Серега сначала обиженно выпучил глаза, но видя, что я сам с трудом сдерживаю улыбку, расхохотался:
– На себя посмотри. Два года нам тут «горбатого» лепил! Так что – квиты!
Тут влез Иван Петрович:
– Гусев прав насчет «горбатого». Что решил, Илья: ответишь, кто ты, или дальше будем делать вид, что ничего не происходит?
Хм… а что, теперь действительно можно сделать вид, что ничего не произошло? Полным идиотом я не был, поэтому, тихонько вздохнув, начал говорить:
– Отвечу… Я – Лисов Илья Николаевич тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Не судим, не женат. Не состоял. То есть в комсомоле был, но недолго… Он самоликвидировался, вместе со страной. Что еще? Занимаюсь бизнесом. Ну как по-вашему – нэпман. Но не крупный. Правда и не мелкий. Служил два года в армии – был командиром танкового взвода. Училища не заканчивал, а звание получил после окончания военной кафедры в институте. Соответственно образование – высшее. Отучился на геофизика. Правда, по специальности не работал. Немножечко побандитствовал. Зато потом это в деле помогало… Сюда попал, сам не знаю как. Яркий свет, голоса в голове, и я уже тут – в этом времени. Ну в общем и все. Если подробно рассказывать, то много времени займет…
Мужики слушали очень внимательно. При этом Колычев еще и кивал каким-то своим мыслям. А вот на предложении изложить поподробней меня остановил:
– Расскажешь, конечно. Но не здесь и не сейчас. Подожди минутку.
После чего, подняв трубку телефона ВЧ связи, коротко бросил в нее:
– Товарища Михайлова… Товарищ Михайлов? Здравия желаю! Да… да, поговорил. Нет… но разговор пошел еще дальше. Да сам… Так точно, докладываю – объект «Странник», вариант – два… Нет, наш век – тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения… Есть!
Глава 9
Кутаясь в тулуп, смотрел в окно, разглядывая барражирующие совсем рядом «яки» сопровождения. Обдумывать свою речь перед Верховным было лень. То есть не то чтобы лень, а просто занятие это считал бессмысленным. Года полтора назад я подобный разговор даже мысленно обкатывал, обдумывая его возможные нюансы и повороты, но с тех пор прошло много времени, за которое Главкома удалось узнать получше. А с этим знанием пришло понимание того, что со Сталиным никакие домашние заготовки не прокатят. Так что надежнее будет сплошной экспромт, тогда точно – врать не потянет. Мне сейчас на брехне погореть никак нельзя – игры закончились… Самое правильное в теперешней ситуации – просто дать отдых мозгам, а то они у меня и так за эти несколько часов чуть с роликов не съехали. Вместо речи представил вдруг, как в чулане скулит и скребется забытый всеми замерзший оберштурмбанфюрер, и хихикнул. Иван Петрович удивленно поднял бровь, но я только рукой махнул и опять уставился в окно.
М-да… первый раз за все время нахождения на фронте лечу днем. До этого все больше под покровом темноты передвигались, опасаясь немецких асов. Зато теперь небо от них почти очистили, и эти истребители прикрытия в основном простая подстраховка. Так что, как бы теперь ни повернулось, я все равно молодец. Сколько ни прикидывал, все время получалось, что счет сохраненным моим появлением жизням, шел на миллионы. Даже если прямо сейчас в свое время вернусь, гордиться собой буду – до невозможности. Но вот теперь возвращаться вовсе не с руки. Можно сказать, новая жизнь только начинается!
Но как они меня… если, дай бог, дети будут – детям накажу, внуки – внукам. Крепко-накрепко накажу, чтобы воспринимали предков всерьез и не думали, что если они компьютера не видели, то от этого их можно тупыми считать. Скорее наоборот – это мы мельчаем. Когда Колычев меня обозвал «объект “Странник”» да еще и «вариант – два», я дар речи потерял. Когда наконец обрел, поинтересовался, почему – «два»? Что, помимо меня, у них еще подобные фигуранты присутствуют? Оказалось, все несколько проще – по какому-то хитрому предсказанию Мессинга, мое появление ожидалось. Но это предсказание было настолько хитрым, что трактовать его можно было как хочешь. «Человек без имени, из другого мира»… нехило загнул? Причем Мессинг и сам толком или не мог, или не хотел сказать, что же имел в виду. Поэтому были разработаны несколько вариантов. И по первому варианту я вообще проходил как инопланетянин! Причем он был основным!! Этому сильно способствовала моя впоследствии куда-то пропавшая способность к регенерации. Но чем дальше, тем больше склонялись в пользу версии пришельца из будущего. Это уже – из моего поведения исходили. Была даже гипотеза, что в будущем существует такое лекарство, которое и способствует ускоренному заживлению. Типа прививки. Но постепенно ее действие заканчивалось и, в конце концов, я становился нормальным человеком. Они даже в госпитале, после Богодухова, когда я, отходя от наркоза, бредил, все фиксировали. Тогда, помимо прочего, всех заинтересовало – что за «вертушки» я требовал для поддержки и какого Борю матом крыл?
Остальные варианты, как сказал командир, были совсем экзотические, и он их озвучивать не стал, а я не настаивал. Не до того было. Слишком уж все неожиданно произошло, поэтому и пребывал слегка не в себе. Единственно, что командир клятвенно сказал, а Серега подтвердил, с видом бывалого урки чиркнув себя по горлу и дотронувшись пальцем до зуба, что Пучков – не их подстава. И вообще, кроме них двоих, больше никто не знает об иновременном происхождении Лисова. Нет, был еще народ в нашем подразделении, в задачу которого входило докладывать обо всех моих шевелениях, но эти люди были не из разведгруппы. К моим ребятам с таким предложением даже не обращались, чтобы лишний раз не нагнетать обстановку. Тем более что после рейдов каждый писал отчет, поэтому целенаправленно грузить бойцов посчитали лишним. Я поверил на слово, хотя некоторые подозрения были насчет Балуева. Почему именно подозревал Тихона, даже сказать не могу, наверное – интуиция. Но он был только временно прикомандированным, поэтому будем считать, что отцы-командиры мне сказали правду.
