Змеелов. Книга вторая - Александр Дорнбург
А за три года, проведенных в сталинском СССР, я пообтерся и теперь ничем не отличаюсь от хроноаборигенов. Так что этап внедрения прошел успешно, можно теперь энергично лезть наверх. Чем я и занимаюсь. Стоять на месте вредно, мхом зарастешь!
В Москве я подлизался к профессору Талызину, а так же к другим своим научным знакомым, и стал просить, чтобы они организовали мне келейно кандидатскую защиту без диссертации. На основании газетных публикаций. Привез им их целый ворох. Честно признаться, в биологии я дуб дубом. Но сильно помогает общеизвестная информация из будущего. Поэтому я щедро делаю прогнозы под маркой научного марксизма-ленинизма, уже наперед зная результат.
Сейчас, к примеру, показал заинтересованным опубликованную в прошлом году статью. Мол, могут переходные формы согласно теории Дарвина, могут где-то сохраниться и в наши дни. Например, «кистоперые рыбы». А найдутся они, возможно, в районе Мадагаскара. Так как там во множестве сохранилась оригинальная, эндемическая флора и фауна.
Конечно, все это спорно. Но довольно легко делать прогнозы, когда уже знаешь конечный результат. А как раз у Мадагаскара британские ученые в прошлом году первую такую рыбку и поймали. А я это предсказывал уже заранее. Знай наших!
Много у меня подобных прогнозов. И ДНК, и гены, и использование стволовых клеток и пересадка донорских органов в медицине пациентам. И даже клонирование. Конечно, все это на чистую науку не тянет. Скорее на фантазию популяризатора. Но много ли у нас таких популяризаторов?
К тому же, я иду по национальной Туркменской квоте, а там требования совсем детские. Прилюдно не обосрешься — уже хорошо. И плюс ко всему — деньги. Я уже прямо в лоб намекнул жене профессора, Варваре Ивановне Талызиной, что «республиканское руководство» ( в моем скромном лице) выделило под мою защиту бюджет в 12 тысяч полновесных советских рублей. Без отчета.
Теперь благоверная супруга профессору Талызину с куртуазностью манер весь мозг выест, и с него не слезет, пока он мою успешную защиту не организует. Недаром же в народе супруга расшифровывается как «судорога дорогая».
А если я стану кандидатом биологических наук, то моя жизнь станет совсем замечательной. Буду жить почти как уважаемый ударник-расстрельщик, который получает за каждого расстрелянного 25 рублей.
А вообще, в этот раз я задержался в Москве. Обычно проездом я проводил в столице день или два. Койку арендовал у бабушек на вокзале и этими спартанскими и аскетическими условиями был доволен. Как говорится: «жили всяко».
А тут пришлось задержаться по делам почти на неделю, пока пробил у начальства научную командировку в ново присоединенные западные районы Украины. Хрен бы они меня конечно туда одного отпустили, но помог случай. У Талызина я встретил его коллегу и старого приятеля, профессора Мотылева.
А этот персонаж возглавлял такую странную организацию как «Большой Советский атлас мира». Это было целое государство в государстве. На высшем уровне. Включающее новый построенный полиграфический комбинат. С немецким импортным оборудованием бумагой и прочими расходниками.
А так как карты у нас в стране всегда отчего-то стремились засекретить, чтобы потенциальные враги терялись в догадках, что там у нас везде за «белые пятна», то курировало эту организацию напрямую МВД. Работникам «с чистыми анкетами» давалась московская прописка, льготы и прочие блага. С нечистыми анкетами туда не брали. Не для контрреволюционеров подобная работа. Так как у нас каждый гравер — потенциальный изготовитель фальшивых денег и документов.
Конечно, во многом все эти манипуляции сильно попахивали откровенным дебилизмом. От советских людей все скрывали, но перед зарубежными буржуинами расшаркивались. С затейливыми реверансами. К примеру, второй том Атласа СССР должен был дать исчерпывающие сведения обо всей экономике нашей страны — где что добывают, где обрабатывают. В сельском хозяйстве учитывалось поголовье скота до десяти тысяч голов, и так далее.
Атлас был действительно нужен и точен, второй том на выставке в Америке получил золотую медаль, а двести отвезенных туда экземпляров были проданы с молниеносной быстротой. И тогда кто-то из высших чинов НКВД решил, что успех атласа объясняется тем, что сотрудники поместили там все необходимые для шпионов сведения.
На комбинате началась паника. Там можно было развернуть огромный процесс «вредителей», в котором были бы замешаны сотни, если не тысячи людей различных специальностей, почти все институты, которые поставляли им материал и участвовали в работах… В конце концов можно было обвинить… самого Сталина: ведь это он держал атлас в руках перед его отправкой на выставку в Америку!
Впрочем, все дело спустили на тормозах. Да и зная любовь советской системы к припискам и очковтирательствам, не думаю, что в этом атласе были такие уж точные сведения. Во всяком случае, сам Мотылев, узнав, что я немного разбираюсь в картах и отправляюсь в западные области, дал мне поручение, по возможности, вносить исправления. Так как карты тех мест имелись только царских времен, а с тех пор очень многое изменилось. Где был лес — теперь поля, вырыли пруды, осушили болота, проложили дороги, построили мосты через реки.
А у меня анкета чистейшая, как слеза, так что помимо пробитой командировки от своего начальство я получил еще и техническое задание от смежников. А в качестве приятного бонуса еще и временное удостоверение. На красной книжечке было вытеснено золотыми буквами «ГУГК при МВД». Что написано внутри, никого уже не интересовало, обычных московских милиционеров ( не говоря уже о провинциальных) подавлял один ее внушительный вид. Они даже отдавали мне честь, словно какому-то начальнику. Того и гляди обувь мне языком начнут лизать до скрипа.
Забегая немного вперед скажу, что правки я, конечно, делал, но все оказалось совершенно бесполезным. С секретностью наши «гении» явно переборщили. Феерические долбонавты! Не только карты новых регионов оказались неточны, но как показала будущая война и старые регионы не были нормально топографированы.
Тогда на этом комбинате в авральном порядке стали печатать военные карты, гнали эту работу, поскольку при быстром отступлении фронта нужны были карты внутренних областей. Как правило, там брали дореволюционные карты, кое-как их подправляли, печатали небольшими тиражами, и их срочно на самолетах увозили на фронт специально приезжавшие за ними люди. При отступлении подобные карты стремились сжигать или уничтожать, чтобы они, не дай бог, не попали в руки врагу. За утерю подобной секретной информации немало людей расстреляли.
Мнение же самих фронтовиков об этих советских картах было крайне плохим, потому что часто на месте леса оказывалось поле и наоборот, так что
