Имперский престол - Денис Старый
— Вот же паразиты… — усмехался я, когда только окинул взглядом отчет. — Не на то я учился…
Не знаю, как в будущем получали образование студенты-экономисты, но, уверен, что подобный отчет, если туда добавить графики, мог стать вполне сносной дипломной работой.
А насколько я, государь-император, должен быть в теме, если для работы с сельским хозяйством уже используются математические методы анализа и прогнозирования? Думаю, что быть в курсе, в общих чертах, для меня достаточно. Вполне хватит изучения информации после слов «выводы» или «итого».
Итого… Посевная шла в полном разгаре. Перспективы вырисовывались вполне радужные. Был проведен анализ того, как родили культуры на разных почвах. Так, под Суздалем и Ростовом урожайность ржи и ячменя была на процентов двадцать-тридцать больше, чем, к примеру, под Москвой. При этом, в ряде поместий, которые были в государственной, моей, собственности, проводились одинаковые мероприятия, такие же, что и в других регионах. Имелся вывод, суть которого в том, что нечего засорять черноземы Суздаля, Ростова и частью Владимира-на-Клязьме, всякой огородниной из «колумбового списка». Так что картошки там не будет, как и других овощей, но этот регион станет исключительно житницей для центрально-европейской части России.
В то же время эксперименты с посадкой кукурузы севернее Белгорода дали понять, что это дело не имеет перспектив, если только не использовать исключительно для корма животных. Прорастало семян вдвое меньше посаженного, вырастали какие-то кусты, чаще всего вовсе без початков. И почему в покинутом мной мире кукуруза выращивалась повсеместно? Селекция, не иначе, как она на то повлияла.
С подсолнухом так же проблемы. Нет, он растет, более-менее, под Астраханью. Посадили эту культуру и чуть севернее. Но… это красиво и пока не так продуктивно, как ожидалось. Семечки есть, но очень мелкие, хотя, как уверял отчет, прошлогодняя семечка была на семь-десять процентов больше и маслянистее годом раньше.
И тут скроется вопрос… А не накручивают ли мне лапшу за оттопыренные уши? Как они подсчитали в процентах увеличение семечки? Да и маслянистость не так легко определить. Там нужно было бы провести немалое количество экспериментов. Между тем, если в прошлом году подсолнечным маслом был обеспечен Кремль и Патриархия, в эту осень, если все будет так, или рядом с тем, как описано в отчете, часть масла можно продавать в войска и пробовать реализовывать на внутреннем рынке. Пусть малой, пробной партией, но и так можно понять уровень спроса у населения на такую «алию», как многие называют любое жидкое масло.
— Государь-император, прибыл Захарий Петрович Ляпунов. Пусчать? — мой мысленный поток прервал Акинфий.
— Пускай! — ответил я, складывая разложенные листы бумаги.
А бумага стала немного, но лучше. До тонких белоснежных листов из будущего далеко, но вполне добротная и не настолько уже и толстая, плотная. Другие листы бумаги берешь в руки и понимаешь, что из одного листа можно было сделать три.
— Государь-император! — Ляпунов зашел в мой кабинет и склонился в поклоне.
— Садись! Докладывай! — я резко сменил настрой на деловой, даже строгий.
По мне нанесли удар, это уже очевидно. При том действовали жестко, не взирая на ситуацию, что многотысячная Москва и ее окрестности могли подвергнуться эпидемии оспы.
Нет, у меня над головой нимб не светится, так же, если считаю нужным, применяю и грязные методы достижения целей. Вот только, никогда в моих целях не значился удар по религии. Ударили же по Троице-Сергиевой лавре В этом мире религия — очень мягкое место любого народа, это душа, самобытность этноса или народности. Если бы мы начали убивать католических ксензов в Речи Посполитой, то война приобрела бы более угрожающий оттенок и те шляхтичи, кто до сих пор сидят в своих малоземельных фольварках, стали с остервенением резать православных.
Я ждал, пока Ляпунов разложит бумаги. Обычно он обходился «книжицей» — блокнотом. Однако, сегодня, видимо, хотел подкреплять свои слова документами.
— Сие допросные листы, государь-император, — пояснил мне Ляпунов.
— Ответь! Иезуиты, али венецианцы? — нетерпеливо задал я вопрос.
— Амросий из Монемвасии. Это он подстроил. Сам же злодей и преставился от оспы, — отвечал Захарий.
— Это тот, что прибыл еще при Годунове? В свите метрополита Иерея? — уточнил я.
— Да, государь-император, — ответил Ляпунов и чуть понурил голову.
— Ты очи не прячь! — грозно потребовал я. — Почему не отработали всех церковников, что некогда прибыли с константинопольским патриархом? Уже был один среди них, что пробовал меня извести. Есть еще те, кто с того времени сели на кормление в России?
Я не кричал, но и такой мой строгий тон мог казаться чуть ли не зловещим. Это от тех людей, что часто кричат и требуют, можно ожидать подобного и при других разговорах. А вот в этом случае, все происходило на контрасте. Ранее я чаще всего говорил с Ляпуновым спокойным, выверенным тоном. Так что понятна была его реакция, когда Захарий стал прятать глаза.
Вообще, получалось так, что с тем константинопольским патриархом, благодаря визиту которого и получилось создать Московскую Патриархию, прибыло весьма немалое количество всякого рода священников. Понятное дело, их тут облагодетельствовали по полной программе «все включено». Почему и не жить! Многие, но далеко не все, после уехали. Причиной бегства стала смена власти и начало Смутного времени. И вот уже два человека, которые готовили диверсии, оказывались из той свиты.
Церковь очень удачная среда для развития шпионской сети. Я, даже как государь-император, имею пока не так, чтобы сильно много возможностей влезать в дела церковные. Поставить в разработку кого из священников, означал очередной, если не конфликт, то сложный разговор с Гермогеном. Его я не подозревал. Наш патриарх не может быть замешан в шпионских делах. При всех прочих, все-таки Гермоген в достаточной мере патриотичен, тем
