Недоброе утро Терентия - Денис Грей
Вот и тогда ко мне Дядька-Вий приходил. Когда я чертей гонял. Хотел мне в нос дать, но не дошло до меня правосудие его. Пожалел он меня. Или снова злить меня не хотел... Я уже тогда успокоился совсем! Смотрел он на меня своим взглядом. По-отечески так. Молча смотрел. Головой качал. Осуждал шибко видать! Ну а я, как дитя нашкодившее, во фрунт вытянулся, да замер. Уважаю я Дядьку-Вия. Вот! Стою и жду наказания. — Виноват, мол за санитаров. И водителя. А за соседа — не виноват! Потому, что он козел! Тьфу, на него. Помянешь, дык икнется...
Он тогда мне одно сказал. Дядька-Вий то: — Огорчаешь меня, ты Терентий. Вона сколько шкоды наделал! Санитаров помял? — помял! Руку вона сломал человеку! Угу... Она ж не казенная! Шоферу ихнему глаз подбил? — подбил! Машину ихню перекинул? — перекинул... И соседу своему забор поломал и стену в хату проломил! Кулаками махать Терентий, то дело не хитрое. А хто компенсирует? — ты Терентий! И срок тебе — неделя! — и пошел восвояси. По делам своим служебным видать. Проверять, соблюдение норм Права законного. А жена моя, любимушка миленька, ему вдогонку: — А шо, и все? Вы его в тюрьму не заберете?! Иль санитарам бы подмогли, да в психушку его, алкоголика окаяннаго, с глаз! — это она обо мне так беспокоится. Переживает, что здоровьечко мое спортилось маленько. Хочет, чтоб подлечили. Заботливая она у меня. Люблю ее...
Дядька-Вий ей ничо всякого такого, что обычно отвечают, чтоб отстали, не ответил. А кулак показал ей под нос и буркнул очень умное: — Так и всех можно в психушку! И меня... — и пошел. Жена тогда разом умолкла и на огород убежала. Картошку полоть. Видать умные слова — они силу имеют. К труду располагают!
А я стоял тогда и думу думал... Прав ведь Дядька-Вий! Кругом прав! Потому-что умный он! Осерчать-то оно дело быстрое, а вот люди пострадали, за зря! И стыдно мне тогда стало, ох как стыдно... Я тогда все сразу всем компенсировал. И санитарам проставился, поляну накрыл. Пили, ели, все чин-по чину! И шоферу ихнему, тоже проставился: картошки мешок принес, да лука сетку. Не пьющий он. Язвенник. Принял. Даже рад был. У них с зарплатами-то не шибко, а тут припасы появились! Авось сэкономлено денежка будет. И то дело! И соседу забор поправил, и стену. Козлу энтому, будь он не ладен... Тьфу, на него. Помянешь, дык икнется...
Простили меня тогда они. Обнялись мы. И Дядька-Вий даже улыбнулся. Значит все правильно я сделал! И никто зла на меня не держал. Душевные у нас люди. Сердешные! Кроме соседа. Тот злыднем до сих пор ходит. На меня косится. Стена-то новая! И ему видите-ли теперь остальные стены надоть переделывать. Только за свой счет. А деньги где брать? Тьфу! Как вспомнишь...
Так и живем!
А сегодня, я почему-то в яйце. Мокрый и голый. Даже башкой потряс. Не, не с перепою... Не кажется мне это. Не причудилось! А как такое может быть? И чего это я тут делаю собственно...? И кто меня сюда определил?.. Ответов нет. Дык и кто мне ответит? Я ж тут один! Сидел-сидел. Тепло и дажить уютно. И не душно вовсе. Дышать-то есть чем, ага! Вроде и как в мешке сижу, а воздух от кудысь идет. И дышу. Только надоело! Думаю, вылезать мне пора. Засиделся! Поерзал, пошебуршил руками. Уперся в стенку, давлю... Не, не идет! Оно прогибается маленько, а дальше не идет. Только назад ползу. Голой жопой по мокрому. Еще придавил. Силы собрал и давлю, что есть мочи! Оп, и сзади что-то твердое уперлось. Как раз туда! Ой! И шевелится оно! Еще чутка и грешное будет! Мамочка, что же это за дела такие?! Так оно еще и само тудыть лезть пытается... Как заору! Как со всей силы вмажу по шкуре-то! Лопнула окаянная и я следом, словно десантник, прыг! На волю! Выпал, лежу... Мокрый, слизкий, голый и жопу ладошками прикрываю. От греха! Страшно и зябко мне. Но вроде, как вылупился! Как цыплак. Иль, если глянуть на яйцо кожаное, то скорее — змей. Или ящер какой... Только не длинный и не шиплю. Молча лежу. Мысли всякие думаю. Вот например: А что если я заново так родился? Ну навроде жизнь моя неудачная была, а хто-то взял и взад все повернул! Вот приду домой, а дома маманя меня встречает, молочка парного, свеженького из-под Мартушки нашей, коровушки. Да хлеба испеченного краюху! Пей сыночек, Терентюшка, ешь, да расти большой! А я одной рукой пью молочко-то из скляночки, а другой маманьку поднял и к сердцу прижал! Хорошо то как! Здорово! — вот такая мысль. Прям на душе потеплело от нее! Только понимаю, что зря это все. Не бывает так в жизни, чтоб все вспять вернуть. Все уходит и проходит. А как хотелось бы! Чтобы и маманька жива была и коровушка наша Мартушка, при нас, и дажить почему-то Дядьку-Вия коло нас представил. Будто он мне вместо папаньки родного. Вот так! Я даже слезу пустил...
Не было у меня папаньки. Не, ну был конечно, откуда бы я тогда взялся? Только я его не помню. Маманя говорила, — космонавт он. Меня заделал и в космос. Покорять просторы межзвездные! Ага. Понимаю, что она так специально говорила, чтобы я, навроде не чувствовал себя безотцовщиной. Будто и есть у меня папка, да далеко он. И воротится очень нескоро! Малым был — верил! Дажить когда сосед мне сказал, что мамка моя врет и нагулянный я от невесть кого, дык я ему тогда в морду дал! Шоб
