Инструкция к конструкции, или Техника военная – серьезная! - Андрей Бочаров
Поэтому рядом с нашим Метанчиком спешно прикрутили и дополнительный передатчик телеметрии. А вот антенку для него… Ну что, еще не догадались? Антенку установили на том месте, где посвободнее было. А посвободнее там было именно потому… Правильно. Потому что туда специально ничего не ставили, чтобы не мешать раскрытию антенной конструкции этого самого ОРТ-11.
Поэтому пиропатрончики сработали. Крепления, стягивающие аккуратно сложенный ОРТ-11, разлетелись на кусочки. Пружинки стали разворачивать всю эту сложную сетчатую конструкцию. Тут-то на пути и попалась антенна телеметрии изделия «Метан». А телеметрическая антенна — с круговой поляризацией. Вся из себя такая спиральная. Как шуруп. Уж если что на нее накрутилось, то хрен само по себе без очень большой отвертки обратно скрутится. Хотя и с отверткой не факт что скрутится.
В результате антенна как бы раскрылась. Электромагнитные волны как бы сфокусировались на входном рупоре приемного устройства. Приемник усилил как бы регистрируемый сигнал. И выдал как бы усиленный сигнал на телеметрию…
…А тут уже ведущий инженер Института Космических Изысканий АН СССР Валерий Алтынин, сидя у осциллографа в Центре удаленной космической связи в Уссурийске, громко прокукарекал в эфире: «Есть сигнал!!!»
За что был впоследствии награжден орденом Трудового Красного Знамени. И диссер ему потом быстро за год написали всем отделом по высочайшему распоряжению научного руководителя программы члена-корреспондента АН СССР Симеона Миколаевича Кармашова.
Хотя Алтынин был на самом деле дважды прав. Во-первых, с материнским молоком надо впитывать народную мудрость: «Наше дело — прокукарекать, а там — хоть не расцветай».
Во-вторых. Сигнал действительно был. Поскольку выдам вам страшную военную тайну. На выходе любого высокочувствительного приемника всегда есть сигнал. Другое дело, что в данном случае сигнал ничем не отличался от собственных шумов приемника. Но ведь главное — это вовремя прокукарекать, усвоили это уже, наконец?
— Первый, ты это видел? Они же сами себя в эту сетку поймали. Это что получается, ребятам теперь полный тушкан, что ли? Жалко их. Давай придумаем что-нибудь?
— Второй. Получил ответ из Центра. Любое вмешательство запрещено. Строжайше. Если сумеют сами выпутаться — значит, повезло им. Хотя формально, если следовать всем инструкциям, шансов у них никаких нет.
— Ну и что теперь? Тупо будем ждать, пока все припасы закончатся?
— Что значит закончатся? Нам же завтра транспортник принимать под завязку набитый.
— Проснись. Забыл, что ли? Эта же хренотень нам свободный стыковочный узел закрыла.
— Угу. Размечтался я что-то. Ну пару недель, если все экономить, мы протянуть сможем.
— Какие пару недель? Опять спишь, что ли? У моей дочери через неделю день рождения. А я ей подарок обещал.
— Фига се, точно. Ведь у твоей Машки день рождения в следующий четверг. Хорошо, что напомнил. А сколько лет ей исполняется-то?
— Уже двенадцать…
— Ни фига се, почти невеста. Скоро так дедушкой станешь. Если мы из этой жопы выбраться сможем.
— Типун тебе на язык. Дважды типун на язык. Как дважды Герою СССР. Я еще не готов стать дедушкой. В смысле еще не готов спать с бабушкой.
— Ну попроси жену, когда в зону связи войдем, чтобы подарок Машке от твоего имени купила.
— Хрена купит она. Я Машке обещал куклу Барби. Настоящую.
— Ты что, совсем прифигел? Писатель-фантаст, что ли? Где ты настоящую Барби достанешь-то?
— Сам ты фантаст. Причем с большой буквы «П». Все рассчитано было. Послезавтра прилетаем. Через три дня в Кремле очередную Звезду Героя вручают. Под это дело я бы талончик в спецсекцию «Детского мира» выклянчил бы.
— Ну ты и авантюрист. Думать надо, что дочке обещать. Ладно. Тут серьезно поразмыслить надо. Доставай «Акацию». Если еще осталось чуть-чуть. Поработаем с ней вне графика.
Тут мы с вами слегка вклинимся в диалог. Вы же, наверное, не знаете, что такое прибор «Акация». А прибор этот выпускал во всем Советском Союзе только один завод. Старейший, ереванский. И готовился он не за пару месяцев по ускоренной технологии. На его изготовление уходило по технологическому процессу строго 10 лет. И в настоящих дубовых бочках. Только для членов Политбюро. Ну или для кандидатов. В члены. Иногда и на орбиту доставляли. Так вот прямо в бортжурнале и писали — с 14–00 до 15–00 проводили эксперименты с прибором «Акация».
— Ну что, Миш. Сам понимаешь, раз дочке обещал, то деваться некуда. Прямо сейчас и пойду, была не была. А ты дверку за мной прикроешь. И в окошечко будешь смотреть. Ну а если не получится, ты уж Машке потом куклу Барби как хочешь, но обеспечь.
— Как же, размечтался. Ты на гулянку собрался, а я тут один куковать останусь. Фиг тебе. Вместе пойдем. Тащи скафандры.
— Это же прямое нарушение инструкции. Потом не отмажешься.
— Угу. Накажут нас с тобой примерно. На поселение сошлют. А то сейчас мы не в самой дальней жопе торчим. Земля в иллюминаторе…
— Ладно, главное, нам кусачки не забыть. Сначала я надеваю скафандр, ты их мне к руке тросиком привязываешь. Потом ты надеваешь скафандр. Ну и под гармошку с частушками молодцевато отсюда и вываливаем на гулянку…
— Первый. Смотри — они оба вышли. У них что — инструкции нет? Как можно обоим выходить? Малейшая неисправность — и уже обоим нельзя вернуться.
— Второй. Работа у них такая. Висеть на волоске. Вот у нас работа — наблюдать. И строго соблюдать. Инструкцию. Поступит приказ — вмешаемся. Но приказ не поступит. Точнее, приказ уже поступил — никаких действий.
— Первый. Погибнут же ведь оба. Не могу я на это спокойно смотреть. Ты тут оставайся, а я к ним сейчас перемещусь.
— Второй. Ты же знаешь. Есть инструкция. Одно твое движение, и мне сейчас придется тебя аннигилировать. Никаких обид.
— Ну и говно же ты, Первый…
— Ты совершенно прав, Второй. Я действительно — редкое говно. И именно
