Конвойцы - Андрей Олегович Белянин
– Садитесь оба. А ты что ж, внучка, тут замерла?
– Дед мой, Ерошка… – девушка качнулась, сбилась, на секунду в ее голосе послышались слезы.
Ермолов сделал два шага вперед, обнял ее за плечи и, погладив по голове, с мягкой улыбкой ответил:
– Да жив он. Еще вчера чечены с почетом до наших дозоров доставили. На дорогом, кабардинском коне, с подарками, черкеска при нем новая, кинжал да шашка в серебре, сам перевязанный, бледный, но довольный. У казачков ваших его ищи.
Вот только Татьяна стояла тут, а вот лишь столбик пыли заклубился и нет ее. Пластунская школа, что уж тут скажешь…
– Ваше сиятельство, а позвольте-ка доложить прям вот все и по порядку?
Генерал дождался прихода адъютанта с самоваром, сам, не чинясь, помог ему расставить глиняные кружки на раскладном походном столе. Рубленые куски белого сахара, ржаной хлеб, тонко нарезанное серое сало. После чего приказал их не беспокоить и никого к нему не пускать!
– Голодные, поди? Ешьте, я через пару минут буду.
Он вышел из палатки и буквально в ту же секунду опять вошел в нее, приподняв полог задней стороны.
– Ни о чем не спрашивайте! Лихие дела у нас тут творятся, так сначала ваш доклад. Ешьте, но говорите!
Барлога покосился на поднос, потом на товарища, но тот отрицательно помотал головой. Правильно, зная Алексея Петровича – дело превыше всего! Оба студента вытянулись, выпятили грудь и в краткой, но деловой форме доложились об освобождении Линии.
Про стальных соколов и черных абреков, про роботов и инопланетян, про чужое оружие и цистерны с кровью, про жаркие сражения, про космический корабль, про обман и умение держать слово, про отвагу местной нечисти и…
Впрочем, вот тут нет! О помощи героического шайтана Ахметки и скелетов из Мертвого аула наши ребята разумно предпочли не распространяться, а вот о роли чеченского отряда под руководством легендарного Измаил-бея рассказали в деталях. Про то, как выводили пленников из космического корабля, тоже.
Ермолов медленно покачивал головой, но не перебивал ни разу. Он умел ценить храбрость, даже если это храбрость врага. О доблести чеченцев, черкес, осетин, грузин и местных татар генерал от инфантерии был отлично осведомлен сам. Тем более что его звезда, увы, клонилась к закату.
Невзирая на многочисленные заслуги, любовь солдат, да и простого люда, а может именно из-за этого, человека с гривой льва, от голоса которого содрогались горы, было решено убрать с театра военных действий. Как сейчас бы сказали, либеральная общественность и подковерные игры прозападной клики в Петербурге сделали свое дело…
– Что ж, службу вы исполнили с честью. Жалую всем четверым кресты Святого Георгия, – Алексей Петрович достал небольшую шкатулку из походного сундука и, откинув крышку, показал новенькие награды. – Сам отдам, если через военное ведомство приказ пойдет, так вы их, может, и вовсе не получите.
– Бюрократия? – понимающе хмыкнул Барлога.
– Нет, просто не доживете.
И прежде чем ребята вообще поняли, что происходит, голова Ермолова прекратилась в уродливую, зубастую ящерообразную морду. Меж узких губ высунулся длинный раздвоенный язык.
– Мы благодарны вам за помощь в изгнании анунаков, но дальше мы сами…
Снаружи раздался знакомый голос, но прежде чем парни успели хотя бы позвать на помощь, монстр в генеральском мундире схватился за большую гусарскую саблю.
– Вася, не вздумайте, нам нужно взять его живым! – успел крикнуть владикавказец, увертываясь от рубящего удара сверху.
– Прости, Заур, в другой раз, – и Барлога не задумываясь опустил на голову жуткого врага пятилитровый самовар.
Вой был такой, что парни чуть не присели. В ту же минуту полог палатки откинула могучая рука, и Алексей Петрович Ермолов пистолетным выстрелом в упор добил ящероподобного урода.
– Живы?
– Так точно.
– Не поцарапан ли кто?
– Храни Господь! Упаси Аллах, – в один голос ответили московские студенты. – А что тут у вас вообще происходит-то?
– Никого не пускать! – еще раз повторил тот же приказ уже настоящий Ермолов. – А происходит у нас, линейцы, такое дело, что и на минуту вый ти нельзя, не знаешь, с какой стороны вернешься, а главное, с кем потом разговоры разговариваешь. Ну-ка, оба кресты поднимите?
Заур и Вася без проблем помогли собрать рассыпавшиеся серебряные кресты. Генерал не сводил с них глаз, в смысле ни с ребят, ни с «георгиев».
– Вражины эти у нас второй день лютуют, – пнув бездвижный труп, пояснил он. – Откуда взялись, не знаем, чего хотят – тоже. Однако же в человека любого превращаются так, что и сама мать родная не отличит! На офицеров зубы целят, раненые есть. А вы что ж?
– Явились с докладом к вашему сиятельству по поводу разрешения загадки Линии!
– Так докладывайте!
– Так мы уже… – студенты покосились на ящера в генеральском мундире.
– Ладно, – смилостивился Ермолов, сам перезаряжая пистолет. – Раз вы серебро трогали и руки не обожгли, стало быть, все в порядке. А теперь, молодые люди, порадуйте старика, повторите доклад ваш еще разок. КОМУ СКАЗАЛ?!
Естественно, спорить с таким человеком не рискнул бы никто. Барлога и Кочесоков, поддерживая, но не перебивая друг друга, еще раз с большими подробностями и деталями рассказали о своих приключениях на Линии. Генерал кивнул и вдруг неожиданно потребовал:
– А теперь все про ваше баловство с нечистой силой. Мне дед Ерошка еще вчера такого наговорил, хоть в Святой Синод прошение пиши, чтоб они вас по отдельности в дальние монастыри засунули, грехи отмаливать!
– Вообще-то мы все вместе были…
– Так Ерошка в первую очередь за себя и просит! Дескать, стар он такое терпеть, отпустил бы я его душеньку на покаяние…
– А Татьяну? – осторожно уточнил Заур.
– Сложно с девкой в армии, – так же неторопливо ответил суровый генерал. – Пока казаки рядом, ее никто в обиду не даст. А выйди она в село какое, в деревню ли, в город, что будет? Засмеют, да еще и погонят с позором. Не принято у нас женщинам воевать.
– Я бы счел уместным напомнить о Надежде Андреевне Дуровой, как о героине войны тысяча восемьсот двенадцатого года, – важно вступился за друга Василий.
– Кавалерист-девица? Как же, видел лично…
– Так вот…
– А чем она закончила? – вдруг перевел тему Ермолов. – Вы ж из будущего, так расскажите, раз уж все знаете.
– Огнище, – Василий заткнулся сразу, именно потому что он знал.
Судьба вышедшей в отставку Дуровой была печальна. Ветеран трех войн, она вроде как вышла замуж и даже родила сына, но развелась, всегда носила мужской костюм и требовала от окружающих, чтобы к ней обращались как к мужчине.
Трагедия человека, родившегося раньше своего времени. В наши
