Кирпичики 2 - Сергей Тамбовский
Валютных отделов не было, за валюту тогда сажали по знаменитой 88-й статье, бабочке. А как же с гражданами, работавшими за рубежом нашей Родины, спросите вы? Им выдавали так называемые чеки Внешпосылторга, в двух вариантах — с синей полосой, это кто работал в странах народной демократии, у них коэффициент зачисления шёл 1:1, если не путаю. И с жёлтой полосой, это кому посчастливилось побывать в капиталистических странах или приравненных к ним странах третьего мира, типа Индии или Египта. Тут уже коэффициент взмывал до 4:1. Отоварить эти чеки можно было в сети магазинов «Берёзка», где имелось разливанное море дефицитного импортного товара, недоступного для широких слоёв населения, а доступного исключительно таким вот внешторгработникам и морякам дальнего плавания.
Ладно, хватит про услуги сберкасс, а то вы наверно утомились уже, граждане — теперь о сотрудниках пара слов. Такая специальность была где-то в самом низу покупательских предпочтений в советском обществе. Даже ниже инженеров в НИИ и дворников. Зарплаты мизерные, перспектив карьерного роста никаких… ну почти никаких — к пенсии может дослужишься до начальника отделения и будешь получать не 110, а 150 рубликов. Сидеть день деньской в помещении, пронизанным сургучным запахом и лаяться со старушками, кои пришли снять три рубля с книжки — вот и вся профессия. О том, что в других странах банковские работники весьма уважаемые люди с немалыми заработками, советские банкирши (а работали здесь почти исключительно люди женского пола) догадывались, но воспринимали это как ещё одно доказательство «их нравов» — у нас-то такого никогда не будет.
Всё изменилось, как бы по волшебству, на излёте перестройки и нового мЫшления, когда банковские отделения получили некую толику самостоятельности и возможности хозрасчёта и самофинансирования.
Глава 2
Все банковские работники… ну не все, конечно, но руководящее звено точно, бросилось с головой в пучину рыночных волн, а именно — занялось акционированием и самоопределением. Потому что пример пионеров частного банкостроительства в СССР (см Инкомбанк с Менатепом) завлекал и бил набатом в горячие сердца. Про инкомбанковские зарплаты и возможности в народе ходили мифы и легенды. Вот и в нашем провинциальном Энске начались подвижки в данном направлении.
Теперь вы меня спросите — а откуда ж ты знаешь эту Алевтину-как-её-там, председательшу филиала? До такой степени, что можешь завалиться к ней с бутылкой и тортом? А я вам отвечу — жила она в том же самом подъезде, где на третьем этаже обитали мы со Славиком Шульцем. Часто общались… ну как часто, раз в неделю точно. Иногда даже помогали ей по хозяйству, потому что женщина она была одинокая и бездетная.
Проблема заключалась только в том, что общался с ней не я в нынешнем своём обличии Сани-лётчика, а тот, кем я был до переноса, Сергуней Носовым. Ну да ладно, что-нибудь придумаем…
В отделении Промстройбанка № 92/3 было сонное царство — никто не бегал по коридорам с вытаращенными глазами, никто не кричал, что до закрытия опердня остаётся пятнадцать минут, а тут ещё сто невведённых платёжек лежит, или что опять красное сальдо на коррсчету и завтра нас закроют к чертям собачьим. Слышно, короче говоря, было, как сонная муха пролетает. Половина первого этажа сталинского дома, где обитал этот филиал, кстати, была отведена под так называемый РКЦ, расчетно-кассовый центр ЦБ СССР. Чем он занимался, я честно говоря, так никогда и не узнал, но народу там много сидело, сто процентов из них женского пола. Они с большим любопытством изучили мою фигуру, пока я мимо проходил. А и во второй половине этого этажа мужчин было ненамного больше, а конкретно я только одного увидел.
— Алевтина Игнатьевна на месте? — спросил я в приёмной банка у секретарши, немолодой и некрасивой женщины в ужасном платье с бантиком где-то между грудей и с печальными, как у коровы, глазами.
— На месте, — ответила она, — а ты кто такой? Тебе назначено? — непринуждённо перешла она на ты.
— Нет, я без назначения, — ответил я, — можете сказать, что я принёс весточку от Сережи Носова и Славы Шульца, она поймёт.
Секретарша скрылась за обитой убогим дермантином дверью кабинет и очень быстро вернулась.
— Заходи, — сказала она, придержав дверь, та пыталась закрыться, влекомая ржавой железной пружиной.
Да уж, хреново банкиры живут, подумал я, входя в кабинет, не как в нашем времени.
— Здравствуйте, — сказал я, — Алевтина Игнатьевна. Меня зовут Александр Летов, можно просто Саша.
— Здравствуй-здравствуй, — ответила она, — Александр. Так что ты там говоришь про Сережу со Славой?
— Привет они вам передают и наилучшие пожелания, — сказал я и, опережая её последующие вопросы, сам вывалил подробности их жизни. — Слава в Германию уехал вместе с родителями, живёт теперь во Франкфурте, работает механиком на местном заводике, женился недавно. А Серёжа пока холостой, убыл на днях в Норильск на заработки, длинный северный рубль зарабатывать, — зачем-то приписал я ему биографию своего друга.
— Даааа, — мечтательно сказала Алевтина, — хорошо мы жили в этом доме на Октября, дружно… а ты-то кем им приходишься? — вспомнила она обо мне.
— Так наша семья в вашу же комнату переехала, ну когда вам отдельную квартиру выделили, — начал фантазировать я, — мы и подружились с Сережей и Славиком.
— Ясно, — бросила она, — а меня ты почему вдруг вспомнил?
— Мне Славик письмо недавно написал, где про вас вспомнил…
— Надеюсь, хорошее вспомнил?
— Да, исключительно положительное, — не стал разочаровывать Алевтину я, — и там упомянул про вашу профессию и место работы. А у меня как раз по этой теме сейчас разработка идёт.
— У тебя лично, как Саши Летова, — спросила она, — или у коллектива, где ты трудишься?
— И то, и это, — увильнул я, — я сейчас работаю в хозрасчетном объединении при Городском райкоме комсомола…
— Что-то я про это слышала, — начала Алевтина, но не закончила фразу.
— Короче говоря, вот, — тут я наконец вспомнил про свой груз и выставил на стол мартини и торт.
— Ничего себе, — и она потрясённо покрутила бутылку, читая то, что на ней было написано. — Прямо вот в Турине сделано?
— Так точно, Алевтина Игнатьевна, — отчеканил я, — в административном центре области Пьемонт, Северная Италия.
— В Берёзке поди прикупил?
— Достал, — ушёл от ответа я, — для хорошего человека ничего не жалко.
На столе, как бы ниоткуда появились две рюмки и блюдечки под торт, мы
