Принцепс (СИ) - "Пантелей"

Граф Савойи в ответ только тяжело вздохнул.

Глава 3

Герцог Богемии, принц-бастард Филипп де Фальконбридж и граф Дамиетты Генрих Вельф встретили Крещение Господне 1195 года в лесах Силезии, примерно в десяти лигах юго-западнее Бреслау[4]. Император Священной Римской империи Генрих II поставил Филиппу задачу отвлечь на себя поляков, пока он будет разбираться с франками, а уж как это сделать – «Решай сам».

Сидя в Пражском Граде, поставленную задачу исполнить было невозможно. После победы под Грацем и молниеносной аннексии Моравии, поляки откровенно побаивались герцога Богемии и обходили его владения стороной, и на то, что к лету они осмелеют, надежды не было никакой. Если не проявлять активности, в конце весны они вторгнутся в маркграфство Бранденбург, а ещё вероятнее, обойдут его с севера (подальше от Богемии) и начнут грабить Западную Померанию. Чтобы такого не произошло, Пястов[5] следовало (по выражению Ричарда) схватить за яйца и крепко сжать кулак. Желательно в латной рукавице.

Разведка у Богемского герцога была организована отлично. Возглавлял её один из многочисленных племянников графа Савойи Мойша Левит, а в средневековой Польше, на счастье, проживало чуть не половина европейских евреев, поэтому ситуация контролировалась очень плотно, а влиятельные фигуры в стане врага практически пошагово, но где у Пястов яйца до поры обнаружить не удавалось.

Прибывший в начале сентября 1194 года Генрих Вельф, с подкреплением из двух терций Шотландского легиона, предложил, не мудрствуя лукаво, осадить Стригау[6], как только просохнут дороги. Этот план был основным до середины декабря, пока не выпал снег и не удалось опробовать в деле лыжи и сани. Лыжи оказались нехитрым приспособлением, которое осваивалось буквально за пару дней, но при этом меняющее все представления о возможном. Сотня лыжников, утаптывающих снег, позволяла передвигаться по их тропе лошадям с санным обозом, за которым уже спокойно, как по дороге, шли пехотинцы, а следом за ними и латная кавалерия. Сменяя торящих тропу лыжников каждый час, удалось добиться скорости передвижения, почти не уступающей летней, причём не по дорогам, а по лесным тропкам. Войско, правда, при этом растягивалось почти на десяток миль, но для марша по лесам это не являлось проблемой.

Опробовав новинку в деле, герцог Богемии отдал разведке приказ вербовать всех польских контрабандистов и браконьеров, которые смогут провести его по лесам к самому Бреслау, незамеченными обогнув Стригау. С юга, или севера – не важно, главное, чтобы незаметно.

Выступили сразу после Рождества 1194 года. Помимо воинов, прихватив с собой почти пять сотен плотников-добровольцев. За плату, конечно, причём немалую, каждому плотнику платили немногим меньше, чем ветерану легионеру, но в данном конкретном случае оно того стоило. Новый план был таким: обогнуть Бреслау, форсировав Одер по льду, и устроить укреплённый лагерь в лесу (даже не лагерь, а настоящую деревянную крепость) примерно в лиге северо-восточнее города, а потом валить деревья между лагерем и городом, устраивая из засек настоящий лабиринт, в опасных местах прикрытый артиллерией. Чтобы и видно было полякам угрозу, но никак к ней не подобраться. Во всяком случае крупным отрядом. Оставить довольно многочисленное войско в глубине Силезии, в своём уязвимом тылу, и отправиться безобразничать на запад не рискнут даже отмороженные на всю голову поляки. Герцогу Богемии и графу Дамиетты не нужно будет даже выходить из своего лагеря, он притянет к себе панов-шляхтичей как магнит железную стружку. А дальше? Дальше и посмотрим. Два двадцатидвухлетних полководца про дальше особо не задумывались. Им, взращённым Ричардом, демонам войны, нравился сам процесс совершения подвигов, а удастся ли при этом ещё и выжить – было не так уж и важно. Они оба, как когда-то сказал Ричард перед атакой на Антиохию, никогда не планировали жить вечно.

– Ну, с праздником, брат. – герцог Богемии собственноручно разлил в походные кубки джин. Хоть Филипп и был бастардом Ричарда, родства это не отменяло, Генриху Вельфу он приходился двоюродным братом.

– С праздником, брат. – Генрих стукнул своим кубком о кубок Филиппа и проглотил содержимое одним глотком – Надо было с собой священника прихватить.

– Зачем? – удивился принц-бастард – Я, однажды, уже отпевал покойников. С тех пор стал гораздо опытнее. Если хочешь исповедоваться, смогу и грехи отпустить.

– Нет уж. Пусть мои грехи уйдут вместе со мной в ад. А воинам бы не помешало послушать проповедь.

– Я велел раздать им по полпинты вульгариса на рыло. Сильно сомневаюсь, что они согласились бы обменять это на проповедь. Отец мне советовал не втягивать церковь в войну между христианами, так что обойдёмся. Давай лучше подумаем – что будем делать, если эти придурковатые паны летом лес подожгут.

– Возьмём Бреслау и отсидимся за каменными стенами.

– Если они загонят нас за стены, то как минимум половину войска смогут отправить на подмогу франкам. А нам отсюда нельзя отпустить ни одного бешеного поляка. Нет. Если мы и будем брать Бреслау, то только поле того, как с франками будет покончено. Нужно успеть вырубить весь лес вокруг лагеря, хотя бы на полмили, оставив только пеньки.

– Успеем. Лес можно будет поджечь только в конце июля, раньше он не займётся. Ты правда не хочешь присоединить к своему герцогству Силезию?

– Хочу, конечно, но только не нарушая приказа императора.

– Кто тебе этот император?

– Сам не пойму, Генрих. Вроде он мой сеньор, но мой настоящий сеньор милорд Спящий Леопард. Именно он когда-то позволил мне нацепить золотые шпоры, и именно он внушил мне, что главное на войне – это исполнить приказ. Любой ценой. Любой! А кроме приказа императора у меня есть ещё и напутствие отца: «Будь всегда честным, сын. Лживость и жадность – это самый короткий путь в могилу». У нас с тобой приказ задержать здесь бешеных, и нечеловечески жадных панов, и мы с тобой его исполним. А если получится при этом захватить Силезию, получим дополнительное удовольствие.

– А на Краков пойдём?

– Такого мне никто не запрещал, брат. – улыбнулся принц-бастард – Если захватим Краков, то Великопольский трон будет твоим по праву меча.

– Я не об этом. Твой отец меня и так наградил сверх меры.

– А я об этом, Генрих. Выполним приказ, и мы будем в своём праве. Хоть Краков, хоть Буда[7], тебе на выбор. Нам с тобой подарили шанс стать королями. Но если приказа мы не выполним, то отец пришлёт сюда графа Лестера, который походя снимет с нас шкуру заживо.

– Не дай то Господь. – искренне троекратно обложился крестом граф Дамиетты – А Робер де Бомон правда человек? Ходят слухи, что это настоящий Демон, каким-то образом прикормленный твоим отцом.

– Про нас с тобой ходят точно такие-же слухи, брат. – усмехнулся герцог Богемии – Демоны мы с тобой, конечно, пожиже графа де Бомон, но, глядя со стороны, тоже довольно жуткие. Давай ещё по одной, и спать. Завтра выйдем на место, обустроимся, там уже можно будет расслабиться. Удачи, Генрих. – принц-бастард поджёг джин в своём кубке и одним глотком закинулся горящим синим пламенем напитком.

– Удачи, брат. – Генрих Вельф, чокнувшись с Филиппом, едва поцеловал свой кубок, смочив джином губы – Отдохни, я лично сегодня буду проверять караулы. К тому-же, если мне когда-нибудь придётся отпевать наших парней, то мне им сейчас и проповедовать.

Шестого февраля 1195 года крестоносная эскадра под флагами Республики Крита и Афин, дождавшись попутного ветра, прошла Дарданеллы и устремилась к Константинополю. Помимо пяти каракк[8], несущих по двадцать пушек, в неё вошли тридцать две шестипушечные шебекки[9] и шестьдесят восемь галер с десантом.