Андрей Добровольский - ДО ОСНОВАНЬЯ

- иии… шоб вас е…ть, - протянул за спиной Каспарова первый и, как теперь становилось очевидным, последний Президент Российской Федерации Борис Ельцин покинутый всеми за исключением немногочисленной охраны, финансово от него зависящей. В суматохе о спящем Ельцине, которого вот уже неделю каждое утро приводила во вменяемое состояние бригада медиков, все позабыли и он, проснувшись, и улизнув от охранников, взгляды которых были прикованы к телевизору, выполз в зал и, пристроившись за спиной ненавидимого им Каспарова, отомстил последнему единственным доступным ныне способом.

В зале и у экранов телевизоров началась истерика, хотя присутствующие журналисты и не сомневались, что Ельцин преподнесет очередное подтверждение русской дикости и векового пьянства. Однако вряд ли кто-нибудь рассчитывал на повторение сенсации годичной давности, когда Ельцин во время официального визита в США, спустившись с трапа и не обратив внимания на протянутую президентом Клинтоном руку преспокойно на глазах у всех зашел за лимузин и начал мочиться на колесо, вызвав столбняк у сопровождающих и принимающих лиц и прямо таки истерический ажиотаж у прессы. Однако тут же ликование американцев сменилось национальным позором - губернатор Техаса и официальный кандидат на пост президента от республиканцев Джордж Буш младший присоединился к московскому гостю и, напевая

Oo my little pretty one, pretty one

When you gonna give me some time, Sharona?

пытался изобразить на асфальте Звезду Давида. Как позже показало расследование, проведенное ФБР, Джордж Буш-младший на церемонию встречи прибыл прямо с оргии, на которой участники подкреплялись виски с кокаином.

На журнальном столике раздался гимн вот уже как 13 лет исчезнувшей Великой Страны, Империи, как любил называть ее Николай. Он заранее догадывался, кто звонит и что он услышит. Предчувствие его не обмануло - в трубке раздался полуистерический вопль отца:

- Е… твою м…! Ну что, наигрался в великого политолога! Ну-ка расскажи еще раз, что Россия всегда подымалась! Что она опять подымится еще более могущественной, еб… тебя в жопу! Понял теперь, что отец был прав, когда заставил кроме твоего МГИМО вонючего поступить в Берлине на заочное. Значит так, я решил: после зимних каникул идешь на стационар в Берлин как все нормальные люди. Не хер в той России или как там ее теперь ж… протирать. Понял?! Чего ты молчишь, язык в ж… засунул?

- А что говорить то, что ты хочешь услышать?

- То-то, два дня на забрать документы и быть дома. Всё!

Слава судьбе, что студент совсем не бедный, вернее, его родители, - размышлял Николай, отрезая кончик сигары стоимостью в хорошую месячную зарплату менеджера среднего звена. Мучительно переживая происшедшее и стараясь понять, где же он допустил просчет, а в душе понимая, что ему до грамотного международника, каковым он себя сам считал, как до неба рачки. Но отец прав, из Москвы надо делать ноги - неизвестно, что завтра будет.

- Владимир Петрович, - позвал он дворецкого, одновременно выполняющего роль родительского контролера, - вызови водителя, я выезжаю в институт и подготовь все к отъезду через два дня, мы покидаем Москву и возвращаемся в Новороссию.

- Надолго?

- Подозреваю, что навсегда.

Киевское училище милиции МВД Украинской Народной Республики

- Дневальный! Дневальный! Эй, первый пост, тебе говорю! Усатый ушел? Чего молчишь? Я спрашиваю, усатый ушел? - донеслось из окна третьего этажа учебного корпуса метрах в двадцати от КПП. В окне, высунувшись по пояс торчал курсант атлетического телосложения, явно употребляющий всевозможное спортивное питание и добавки.

Отсутствие информации о нахождении проректора мешало курсанту принять решение, как уйти в самоволку: через КП или через забор за столовой, где была мертвая зона, не просматриваемая из начальственных кабинетов. Опрос постов со второго по пятый ничего не дал: пятый утверждал, что проректор оделся и ушел уже минут пятнадцать назад, но остальные выход за территорию училища не подтверждали.

Первый пост молчал и только как-то странно вытягивал лицо.

- Что ты мне рожи корчишь? Я спрашиваю, ушел этот мудак или нет?

В этот момент все бывшие на плацу училища замерли, потому что видели как под окном в темноте стоит и беседует со своим коллегой, проректором по учебной подготовке полковником Охрименко, незамеченный курсантом объект его жгучего интереса - проректор по строевой подготовке однофамилец великого, хотя и спорного поэта и писателя Шевченко Тараса Григорьевича. Подполковник Шевченко Григорий Митрофанович, медленно поднял голову и поинтересовался:

- Курсант Адаменко, вы нэ мэнэ шукаетэ?

Училище, в который уже раз за полгода ставшее свидетелем столкновения двух антагонистов, уставилось на Адаменко. Одни в душе кроя матом "этого мудака", из-за которого время, потраченное на последующее разбирательство с вынесением традиционного для Адаменко наказания "вид имэни ректора пьять нарядив поза чергою" перед общим построением училища, поставит крест на их увольнении; другие, которым не грозило увольнение по причине внеочередных нарядов и неуспеваемости, с восторгом и предвкушением дальнейшего удовольствия.

Адаменко, вздохнув, направил взгляд под окно, под которым стоял подполковник и ответил:

- Та ни, товарышу пидполковныку, це я дывлюся, щоб вам выпадково кырпыч на голову не впав.

- Дневальный! Ректор не выезжал!? - Мгновенно перешел подполковник с украинского на русский язык и, как с ним бывало в состоянии озверения, шея и лицо начали багроветь, а кончики усов попытались принять вертикальное положение.

- Не выезжал, товарищ полковник!

- Никого не выпускать, все увольнительные отменены до моего распоряжения.

- Курсант Адаменко!

- Я!

- К ректору! Бегом!

- Да слышу я.

Чуть позже в кабинете ректора генерал-майора Бовсуновского Владимира Михайловича состоялся следующий диалог:

- Григорий Митрофанович, я думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что, если я отчислю этого сосунка, то начальник КВШ (Киевская высшая школа милиции) его все равно восстановит. Не восстановит он, тогда восстановит министр. Ты же сам знаешь, кто его мать.

- Но ведь из Харьковской академии его как-то же отчислили, и из Симферопольского института тоже.

- Да, и каждый раз его восстанавливали и вот теперь восстановили у нас.

- Он наглядный пример того, что Пакт о Воссоединении принес Киеву не только свет и отопление, но и некоторые проблемы. Хотелось бы надеяться, что мы Адаменко больше не увидим.

- Не смеши бога, рассказывая ему о своих планах. Он все равно максимум лет через пятнадцать станет генералом, даже с дипломом дворника. Однако, Митрофанович, тут ты прав - спускать тоже нельзя. Если позволить курсантам безнаказанно подобное скотство, то через неделю об нас ноги вытирать любое говно будет. Придется звонить матери.

Спустя каких-то 10 минут по поводу судьбы курсанта первого курса Романа Витальевича Адаменко был достигнут консенсус. Еще через 20 минут уже бывшего курсанта Адаменко, отчисленного из училища по собственному желанию, генеральская "Волга" везла в недавно построенный для новоявленной элиты комплекс правительственных дач "Киевская Русь".

На улицах было слишком неспокойно, чтобы ректор подставил свою голову, позволив сыну высокопоставленных родителей выйти за ворота училища самостоятельно, особенно учитывая, что у него только носки стоили с хорошую зарплату. Хотя бывшие еще полгода назад заурядным явлением уличные грабежи средь бела дня практически сошли на нет в вечернее и ночное время, граждане предпочитали без острой необходимости на улице не появляться. Будь Адаменко сыном простых смертных, он бы переночевал в Училище, а на утро на общем построение зачитали приказ и вывели б за ворота.

Роману в любом случае не грозило добираться домой ни на такси, ни тем более общественным транспортом, который с недавних пор вновь начал регулярно выходить на маршрут. Ему было достаточно сделать звонок из еще диковинного в Киеве мобильного телефона, и начальник УВД Киева лично прибыл бы, "сгорая от желания" отвезти сына начальника Инспекции по личному составу, куда тому вздумается. Адашик и был пофигистом, но глупцом его никто бы не назвал: он понимал, что принятие им предложения ректора о поездке на задрыпанной "Волге" будет свидетельством того, что он не в обиде и не подложит при случае кучу говнеца.

Роман ехал домой не один. За проведенные месяцы в училище он сдружился только с двумя - второкурсником Захаром Сергеевым, который был лаборантом кафедры криминалистики и находящегося при ней кабинета информатики, и единственным преподавателем информатики - старлеем Виталием Жигуненко. Захар, будучи талантливейшим самоучкой под руководством Жигуненко в 97-98 годах тянул свой крест в виде траханья с кучей старого железа, в котором самыми современными были несколько "пятерок".