Илья Тё - Евангелие от Ники
Революция, впрочем, пока воспалялась опухолью только в мозгах социалистов, а также, как это ни странно, в роскошных салонах аристократов. Она не выплескивалась на улицы потоками митингующих и плотинами баррикад. Ночные проспекты, освященные зябкою русской стужей, оставались полны покоя и тишины. Пока еще — оставались.
От мистических огней Зимнего Дворца, по тонкому снегу, выпавшему вчера и едва припорошившему землю свежим, нетронутым еще сверкающим полотном, на каменную брусчатку Эрмитажа и Набережной и Эрмитажа, через ворота, украшенные латунными вензелями, выехала одинокая карета. В окружающем царстве кладбищенского покоя и почти звенящей ночной тишины, это скрипящее рессорами творение инженерной мысли выглядело нелепо и неуместно. Лошади шумно сопели паром, и Николай Второй, сидя за задернутыми шторами своей повозки, самой убогой, которую удалось найти во дворце, чуть одернув край ткани и едва отворив стекло, мог созерцатьлюбовался видом своей свою умиротвореннуюой (с виду) и украшеннойую снегом столицуы.
Императорский моторный экипаж, машины сопровождения, а также конный эскорт из полуроты казаков лейб-конвоя в темных бешметах, вопреки обыкновению сегодня остался в Зимнем Дворце. Рядом с Николаем Вторым сидело сейчас только два человека. Один — высокий, надменный мужчина, с немного безумным взглядом, звался графом Владимиром Борисовичем Фредериксом, второй — узкоплечий, худой, но при этом крепкий, — Володей Воейковым, флигель-адъютантом Его Величества. Воейков дремал.
Измученный минувшей бессонной ночью, я отвернулся от обоих спутников и чуть прикрыл воспаленные от трудов глаза. Тело царя Николая все еще стискивало меня неудобством и непривычкой, однако, учитывая, что прошли уже сутки от вторичного перерождения, я начал к нему медленно привыкать. Его Императорское Величество, Божьей Милостью Николай Вторый, Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, Государь Туркестанский и прочая и прочая и прочая, вопреки моим ожиданиям оказался вовсе не субтильным бородатым доходягой, каким я его представлял по отрывочным сведениям, а вполне крепким, пусть не высоким, но физически сильным мужчиной.
В Санкт-Петербург, вернее в благоприятную Точку Фокуса, призванную изменить движение истории человечества, мы с Каином прибыли вчера вечером, если, разумеется, подобное определение времени подходит для описания темпоральных перемещений. Весь прошлый день был занят аудиенциями, а также никчемной дипломатической болтовней, и сейчас истекал примерно двенадцатый час нашего здесь пребывания.
Высадку в прошлое я вспоминал со страхом и содроганием. Шагнув в портал, мы с Каином погрузились во тьму, затем окружающее заполнили всплески пламени и невероятная боль. Как пояснил мой полубожественный спутник, его машина не могла перемещать во времени материальные предметы и переносила в прошлое только чистую информацию, — некий ничтожный сгусток сигналов, способных вместить в себя матрицу памяти человека. Принцип подобного переноса оставался для меня непонятен, однако объяснение я принял с легкостью, поскольку оно согласовывалось с моими ущербными представлениями опознаниями в физике. Материя сквозь время не транспортируется, но вот душа человеческая — вполне.
Как бы там ни было, с телом-роботом, я попрощался. Было странно, но индивидуальная память моя с одинаковой легкостью могла размещаться как в электронном мозге раскрашенного андроида, так и в человеке из прошлого. Я не вполне понимал, что именно произошло с личностью Николая Второго после «подселения», однако на данный момент это меня совершенно не беспокоило, ибо иных впечатлений хватало с переизбытком. Темный куб Каина являл собой соединение нейронного сканера, передатчика информации и крематория. Куб снял с нас матрицы личности, а сами тела — уничтожил, обратив в пепел и капли оплавленного металла. На долю секунды меня захлестнула адская боль, а мир заслонили всплески яркого пламени. Затем, машина перебросила наши матрицы в заранее выбранные тела. Я не знал, копировалась ли моя личность полностью, или же просто набор воспоминаний, позволяющий ныне Николаю Романову отождествлять себя с Ники из Антарктиды, но одно уловил хорошо: хотя техника Каина не позволяла перебрасывать через время материю, линия времени при этом изменялась реально. По крайней мере, в этом заверял Каин. Пусть в прошлое, вещал он, переносилась только матрица памяти хронокорретора, но с момента ее появления в голове «местного» реципиента, нить истории безвозвратно обрезалась.
Таким образом, место, куда мы прибыли, не являлось «альтернативой», ответвлением на древе времени или же параллельным миром. Мы с Каином находились сейчас в настоящем одна тысяча девятьсот семнадцатом году единственно возможной Земной истории. Мы были в прошлом моей планеты — на самом деле. И будущего, из которого мы явились, ныне попросту не существовало!
***Как это было возможно, и каким образом теория временных перемещений в прошлое, стыковалась с наличием в будущем родных миров Каина, где обитали его могучие соплеменники, никто не объяснял. Каин разлагольствовалразглагольствовал об энергетических сферах, что защищали миры хронокорректоров от темпоральных изменений на других планетах, а также о Теории Изоляции, когда каждая звездная система, имеет собственную «локальную нить», которая, до выхода местной цивилизации в дальний космос совершенно не влияет на развитие прочих звездных систем. В подобном урезанном объяснении для меня оставалась уйма не понятного, но переспрашивать я не стал, поскольку после перемещения, меня поглотили более насущные и непосредственные вопросы.
Меня волновалоБыло интересно, как Каин планировал оставить меня в покинутом будущем, ведь по его собственным словам, после перемещения матриц, это будущее исчезало. Останься я там — меня бы просто не стало! Подобные размышления бросали тень на искренность моего воскресителя, а эта искренность, между тем, оставалась единственным фундаментом в окружающем мире, на который я мог полагаться, чтобы сохранить уверенность и надежду.
Еще более меня беспокоила связь между Точкой Фокуса в которую мы прибыли и идеей Каина на счет сохранения жизни на планете Земля. На первый взгляд между ожидаемой здесь революцией и вымиранием биологических видов через миллиарды миллионы лет не существовало никакой взаимосвязи, выводы Каина казались абсурдом, однако хронокорректор не спеша объяснил мне все.
Оказалось, наш мир не был единственным, в котором металлический бог, выискивал кости и черепки для археологического собрания. Каин занимался своим ремеслом долго, и мертвых планет изрыл множество. По большей части, погибшие миры являлись могилами цивилизаций, не сумевших выбраться в космос. Не все из таких народов гибли в междуусобной войне как мы, очень многие вымирали от нехватки ресурсов и загрязнения экосферы, но повсюду результат был один — непригодный для дыхания воздух, исчезнувшие или отравленные моря…
Сохранение жизни и распространение ее за пределы планеты зависило, по словам Каина, исключительно от сохранения цивилизации — как сохранение огорода зависило от существования фермера. Жизнеспособность цивилизации, в свою очередь, была завязана на выход в космическое пространство. Шагнувшие к звездам выжили, все прочие погибали.
Рывок в дальний космос был труден необычайно. Он являлся титаническим, почти невозможным усилием, требовавшим напряжения всех сил и ресурсов планетарной цивилизации. Помимо промышленного и научного потенциала, важнейшим условием такого «напряжения» являлось наличие общей планетарной власти. Формула выживания, таким образом, была довольно проста: перед дорогой к звездам цивилизация нуждалась в объединении!
Консолидация мира могла идти разными путями. Редко — путем добровольного слияния государств, и значительно чаще — кровавыми войнами и бушующими всплесками миграций. Соль заключалась в том, что такое «объединение кровью» могло иметь место только в достаточно ранний период развития, пока уровень технологий не позволял создать оружие, способное уничтожить саму цивилизацию — как ни смешно — в той самой войне за объединение.
Пустынный пейзаж в покинутом будущем наглядно свидетельствовал, что человеческий род не преуспел в этой гонке. Обрывки памяти подсказывали, что в истории планеты Земля, было несколько разных эпох, когда одна или другая могучая нация могли объединить наш мир силой оружия или культуры, однако… этого не произошло. С течением веков население росло и места становилось все меньше. При этом мы не смогли выйти в космос, но умудрились создать чудо-оружие. Результат катился под моими ногами миллиардом снежинок, гоняемых ветром по бескрайним равнинам планеты-кладбища от экватора к полюсам.
