Александр Конторович - Гвардия «попаданцев»
Как бы логично…
Флеро приказ выполнил. Но, появившись там на следующий день, я, что называется, только тогда осознал всю глубину своей ошибки… Потому как две трети депутатов за ночь буквально испарились. Тюильри ведь – огромный дворец. И ходов-выходов там – до бениной бабушки. И мало кому все известны. Вот Флеро и не смог перекрыть все. А сообразительные народные избранники, отличавшиеся чутьем не хуже, чем у Паши Эмильевича, быстренько сложили два и два и логично экстраполировали, что поутру их могут начать «бить, может быть, даже ногами». И предпочли не проверять данное предположение на практике. То есть просто дали деру – в том числе и из Парижа. Только пятки засверкали.
В результате у меня в распоряжении оказался натуральный «всадник без головы» – столица без правительства.
Где, конечно, оставались еще разные департаменты и комитеты – но ни один из них не склонен был к самостоятельным действиям, а уж тем паче не пылал желанием встать во главе страны в такой ситуации (ну нема дурных-то – кроме одного всем нам известного типа по фамилии Бонапарт, да…).
А Парижская Коммуна… Ну, когда Шометта и Эбера укоротили на голову – еще при Робеспьере – буйных там поубавилось, конечно. А после термидорианского переворота и усекновения семи десятков активистов вместе с мэром как бы и вовсе стало тихо. Но амбиции остались, да… И стоило только чистому патриоту Бонапарту (а меня так уже называют, причем некоторые – в глаза. Прямо так, смело, по-простому. Честно. Че-то сразу Дон-Кихот при дворе короля вспоминается… Побывав бы…) дать отпор роялистской тирании Конвента (и так уже тоже выражаются; а чего – если и Робеспьер после свержения тут же оказался роялистом?), как оставшиеся еще в живых коммунары разом вообразили себя новым правительством «отчизны милой» и принялись непрерывно заседать, как было заведено среди революционеров этого времени.
А на заседаниях – ну буквально «перманентная революция», блин – начали издавать декреты один другого лучше… Ну – все, наверное, уже догадались: остановка роста цен, подвоз хлеба, освобождение патриотов, смерть тиранов, а также Конституция девяносто третьего года – стандартный же боян… То есть набор… Причем разлюбезный мой Роньон был в этом деле как бы не в первых рядах… Ну – почувствовал мужик, что удача его прет (в смысле – добренький лох Наполеон) и таким макаром того и гляди закинет вообще на самый верх в вожди всех времен и отцы всех народов. И крышу у человека снесло напрочь… Он даже мне приказы начал пытаться отдавать. Юморист. Ну, пришлось ответить неадекватно…
Господи, какой у них был ступор, когда я объявил о создании Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ага…) во главе со мной, любимым. Commission extraordinaire pour la lutte contre la contre-révolution et le sabotage – если по-французски. СЕ, если сокращенно. Шок просто. (Ну дык – это по-нашему же!.. Гы…) Они даже вякать не пытались. Ну, буйных-то, как я уже упоминал, всех гильотинировали еще до того, остались люди в основном осторожные – достаточно было им напомнить. Ну, я вот и напомнил…
Первым же приказом изъяв у секций все пушки. В пользу государства, ага… А временно – до того как это государство объявится – в распоряжение Чрезвычайной Комиссии. Те-то пушки, что я в Саблоне позаимствовал, пришлось обратно вернуть. Беррюйе забывчивостью не страдал и казенное имущество разбазаривать не собирался. В секциях же от артиллерии все равно никакого толку. А по две пушки на секцию и сорок восемь секций полным числом в Париже – это ни много ни мало девяносто шесть орудий! Две артиллерийские дивизии, условно говоря. На хрена что называется козе такой баян? Тем более все одно толком ими пользоваться эта самая коза, то есть парижские что буржуа, что санкюлоты, не умеют… Зато я с таким количеством пушечных жерл мог диктовать условия кому угодно. (Ну, что я и не преминул сделать, как уже указал.) Поскольку известно ведь, что добрым словом и пистолетом можно добиться значительно более потрясающих результатов, нежели только одним добрым словом… Ввел, так сказать, стихийную мощь революционного потока в рамки управляемого движения.
Возражения? А попробовал бы кто возражать после того, что только что произошло, и ПРЕДЫДУЩИЕ пушки еще стояли на площади перед ратушей с дымящимися фитилями… Зато центральные кварталы приняли такое решение вполне благосклонно. Во всяком случае, Национальная гвардия выразила полную готовность патрулировать предместья на предмет поддержания порядка. Так что, можно сказать, одним выстрелом я укокошил сразу двух зайцев… Дык Наполеон я или погулять вышел?
Но и размер геморроя себе я таким образом тоже увеличил. Поскольку в сложившейся ситуации моя всефранцузская ЧК сама оказалась в роли того самого правительства. От которого подопечное население требовало решить все гнетущие его проблемы. Ну, помните – стандартный набор?.. А пуще всего – первоочередно и всенепременно – дать нации вожделенную Конституцию. А таковое действо может легитимно совершить только Законодательное Собрание. Депутаты которого разбежались. И хотя для простых сессий достаточно и двухсот человек, для такого исторического момента оно как-то несерьезно.
Так что с этой задницей надо что-то делать. И как можно скорее.
Потому что данные заморочки – еще не самое худшее…
4А самое худшее – это хлеб.
Точнее – его отсутствие.
Потому как закупки зерна продотрядами у окрестных крестьян – это мера временная. Пять лимонов контрибуции – не резиновые. Да и сумма не бог весть какая… А мне на нее ведь еще и дивизию Парижской Коммуны содержать надо! «Где деньги, Зин?!» Ага…
На месяц примерно хлеба по скромной норме хватит. А потом? Плакатами «Все на борьбу с голодом!» народ не прокормишь. А поставки зерна в город прекратились совсем! Не хотят люди прибыль терять – чего ради революцию делали?! Ну да: «ради трехсот процентов прибыли капитал готов на все!» Вот он и готов. И если вы не можете платить – это не его проблемы, а целиком ваши.
К слову сказать – в данном случае это именно наши проблемы. В смысле – городской администрации. И Конвента. Который разбежался… Блин… Не смогли эту самую оплату организовать. Ну – Революция, чо… Революционерам нет дела до докучных мелочей, главное – Свобода! А также Равенство и Братство. И – что особенно характерно – каждый хочет их для себя. И как можно больше. Буржуи, мать их за… Причем – даже если они пролетарии!..
Но мне-то что делать?
Как только конфискованное золото кончится – так все тут же и обвалится. Никто не успеет даже «мама» сказать.
И в первую голову я останусь без своей дивизии. Ага… А вы что думали – у меня тут все бойцы идейные как один? Счаз-з!.. То есть одна идея их, конечно, привлекает со страшной силой: золото. Пока солдатам идет оплата в такой твердой валюте – проблем нет. От добровольцев приходится отбиваться. И этим добровольцам все равно, в кого стрелять ради объявленного поддержания порядка. Была бы только получка без задержек… Ну – все тот же тезис о трехстах процентах прибыли в полный рост. Буржуи, да… А как только бабок не станет – так и все!.. И дай тогда Господи Дон-Кихоту Революции успеть добежать до канадской границы, что называется…
Так что вопрос о хлебе – отнюдь не праздный. А самый что ни на есть насущный. Даже архинасущный, как сформулировал бы Владимир Ильич. Буквально-таки «быть или не быть!» И как эту дилемму разрешить – я никак не могу придумать…
И никто больше тоже ничего толкового не предложил…
Коммунары (и, как ни странно, сблокировавшиеся с ними оставшиеся депутаты Конвента – включая спасенного мной из застенка Ромма – натурально, за что боролись, спрашивается?) вполне бестрепетно высказались в том духе, что реквизиции – есть меньшее зло в сложившихся условиях. Поскольку город надо спасать. То есть они отлили еще более конкретно, в той самой бронзе, в которой принято отливать призывы и резолюции здесь: спасать надо, дескать, чистых патриотов!.. Ага… Колыбель революции, блин… А то я не знаю…
А Данилин разлюбезный Бабеф – также, кстати, с кичи вынутый, радетель за благо народное и наш уполномоченный комиссар по продовольствию, вообще меня чуть не убил… Слава Богу – фигурально. Я даже было заподозрил, что он тоже попаданец. Но после элементарной проверки от сей идеи отказался. Хотя странное это предложение покоя мне не дает…
Короче, данный деятель прожэкт выдвинул: конфисковать у богатых все богатства. И из них сформировать единый фонд снабжения парижского населения. Ага: «Все взять – и поделить!» Шариков, блин… Вот уж не ожидал – мне он представлялся очень даже разбирающимся в вопросе человеком. Хотя, впрочем, он и разбирается – еще до революции по этой части работал – во всяком случае, сейчас с задачей закупки и распределения хлеба по предместьям справился. Несмотря на то, что это не так просто. И хлеб закупил и привез, и по секциям его распределил, и даже норму продажи умудрился проконтролировать – по крайней мере, эксцессов заметных не было, как это раньше случалось. Так что по большому счету относительной стабильностью положения я сейчас обязан ему. Но предложением своим он меня оглоушил.
