Виктор Дубровский - Трое в подводной лодке, не считая собаки (СИ)
Саша, наконец, успокоился и нашёл себе занятие — смотреть по сторонам.
— Костя, Костя, заяц! — вдруг закричал он, — давай его!
От прежней обиды на белый свет не осталось и следа. Костя быстро глянул по сторонам. Действительно, буквально в десяти метрах от них большими скачками убегал здоровенный русак. Не теряя своего флегматического вида, он притопил газ и вывернул руль вправо. Выскочив из колеи, машина помчалась по ровному, как на заказ, без колдобин и буераков, полю. Саша с невиданной доселе скоростью собрал ружьё, зарядил его и опустил стекло. Азарт уже колотил его, он от возбуждения вскрикивал:
— Правее! Левее! Ату его!
Костя пробормотал «Не учи отца сношаться», но как-то ловко вывернул машину на удачный ракурс, грохнуло дуплетом Сашино ружьё. Он попал, как не попасть с такого расстояния, да и опыт, как известно, не пропьёшь. Только вот, когда они подбежали к тому, что когда-то было зайцем, оказалось, что в одном стволе почему-то вместо тройки оказалась картечь. Оттого передняя половина оказалась настолько перфорированной, что её немедля пришлось отдать Белке, а от задней — остались только клочок шкурки, полтора ребра и ноги с хвостиком. Но всем известно, что и такой трофей, по нынешним временам, был вполне съедобным и тянул как раз на полкотелка каши с зайчатиной. К моменту, когда Ярослав подъехал к друзьям, Саша гордо потрясал окровавленным полиэтиленовым пакетом с добычей, разве что не кричал от восторга. Его буйство немедленно пресёк Костя:
— А теперь сматываемся. Быстро-быстро.
Пояснять необходимости не было. Сезон ещё не начался, оттого их выходка была сущим браконьерством. Ребята быстро попрыгали в машины и покатили по той же колее, по которой ехали раньше. Чуть погодя дорога начала немного подниматься и впереди чёрной стеной встал ельник. Однако Костя смело рулил вперёд и вскоре протиснулся по старой дороге меж ёлок. Проскрежетали ветки по бокам машины, и они выехали на пологий холм, заросший высоким кустарником. То тут, то там виднелись берёзы и редкие дубы. Саша начал ныть, что, дескать, пора бы и перекусить, зайца зря что ли с собой возим? Наконец Косте это надоело, и он сказал:
— Перекур пять минут, всем выйти, оправиться, съесть по пять бутербродов. Запить чаем из термоса. Гы-гы-гы.
— Во, смотри, там фигня какая-то, давай подъедем, глянем, — ответил Саша.
— Не барин, пешком дойдёшь, — возразил Костя, но подъехал поближе к странному сооружению. Следом остановилась и Славина машина. Они вышли и осмотрелись. На холме, меж четырёх вековых дубов виднелись сгнившие остатки деревянного тына с проходом, обозначенным двумя серыми столбами с перекладиной.
— Господи, древность-то какая, — пробормотал Слава.
Они с Костей зашли внутрь ограды. Посреди небольшой площадки высилось идолище. То есть, деревянный столб с вырезанной на нём человекообразной личиной. Саша же, временно оставленный без внимания, повёл себя совсем странно. Он растолкал Славу и Костю, подошёл к бревну с мордой. В руках он держал пакет с полутушкой зайца. Саша стал макать палец в кровь и мазать губы истукана, приговаривая какую-то совершеннейшую ахинею.
Костя отступил немного в сторону и вопросительно посмотрел на Ярослава. То пожал плечами, грустно улыбнулся и покрутил пальцем у виска. Вообще-то насчёт своей конфессиональной принадлежности никто никогда и не распространялся, но поступок Саши показался Косте и Ярославу несколько чрезмерным, и, может быть, даже нарочитым. Не иначе как родновер Саша, да и пусть его. Главное, чтоб человек хороший был. Но факт остаётся фактом, измазав рожу этого полена кровью и положив со всей почтительностью остатки зайца перед идолом, Саша развернулся и какой-то деревянной походкой пошёл прочь. Ребята пошли вслед за ним. Возле машины Саша развернулся, постоял немного. Слава заметил, что взгляд у него какой-то остекленевший. Костя хотел было высказать некоторым своё фе за странную шутку, но внезапно Саша встрепенулся и спросил вполне чётким и ясным голосом:
— А что стоим? Кого ждём?
— Тебя и ждём, — ответил Слава, а Константин лишь покачал головой.
Саша с недоумением посмотрел на измазанные в крови руки, хмыкнул и начал оттирать их тряпкой. Они сели в машину и молча поехали дальше. Сразу за следующей полосой ельника, слева по ходу движения, нашёлся ровный песчаный брод. Взяв ещё левее, Костя повёл караван вдоль противоположного берега речки. Саша молчал.
Инда дело всё-таки шло к полднику, и пора бы сделать привал, поскольку предыдущий не удался. На самом деле привал пришлось делать вне зависимости от их желания. Дорога, до того момента вполне определяемая, постепенно превратилась в какой-то едва заметный след на траве, и наконец, упёрлась в поляну с дубом посредине. Впереди была речка, слева и справа стеной стоял лес. За речкой едва виднелась маковка церкви, и Костя подозревал, что это та самая, которую они видели в первый раз, возле разрушенного моста. Стало ясно, что они уехали неизвестно куда. Навигатор покоился на дне реки, а карты предстояло ещё достать.
Так что Костя остановил машину и предложил посовещаться.
— Ну что, братья-славяне, есть предложение здесь и встать биваком. Надоело ездить, задница уже квадратная.
— Ну а что, — ответил Саша, — по банкам можно и здесь популять, а сезон всё равно только через неделю откроется.
На том и порешили. Место и впрямь оказалось замечательным: ровная поляна, заросшая малость вытоптанной травой, в двадцати метрах — речка, по периметру — кустарник, и невдалеке имелись руины то ли сарая, то ли балагана. Машины возле него и поставили, чтобы не портить грязью лужайку, которая хоть и несла следы былого пребывания людей, но на удивление не заросла мусором. Правда, Костя потребовал разворачивать полноразмерный лагерь, то есть ставить палатки, из машин всё барахло перенести под дуб. Саша и Слава начали возмущаться, дескать, зачем эти ненужные сложности? Костя беззлобно дал ему пинка и сообщил, что настоящие охотники, вроде древнеримских легионов, поступали именно так. При каждом привале строили крепость, обносили её забором, и тщательно охраняли от варваров. Саша, же полагал, что проблемы себе изобретать надо по мере их поступления, и ему вообще не лень сходить до машины, если что надо принести. Костя сообщил, что именно ему как раз и лень за каждой мелочью таскаться к машине, поэтому он вот так, не медля ни минуты, сделает по-своему. Перетащил к дубу палатку, рюкзак, ружья и свалил в кучу. Палатки всё-таки, парни поставили. Не май месяц, пойдёт ненароком дождичек — и пиши пропало. Потом развели костёр, Саша пошёл к машине за котелком, заодно принёс мешок с крупой и прочими припасами. Потом Ярослав пошёл к машине за тушёнкой и принёс весь ящик. Когда же дошла очередь до водки, то Костя принёс опять же весь ящик. Не бегать же каждый раз! В конце концов, всё барахло и перекочевало к дубу. Его сложили кучей и накрыли палаткой.
Костя усмехался и приговаривал:
— Я же вам говорил, что это нужно было сделать сразу. И ведь я вам это говорю каждый раз, и каждый раз вы всё делаете через задницу!
Саша сопел и молчал. Ибо всё это была сущая правда.
В конечном итоге, картина художника Перова «Охотники на привале» была бы лучшей иллюстрацией того, что случилось на берегу реки, под дубом, в неизвестном месте. Каша почти съедена, немытая посуда сложена в стопку, водки выпито. Музыка из магнитолы, что-то там такое мягко-ненавязчивое, создавала лирический настрой. В организмах настало долгожданное блаженство и покой. Солнце село, и вот-вот должна была наступить ночь.
Саша подкинул ещё дров в костёр и спросил у Славы:
— А ты вообще по чём диссер свой кропаешь?
— Не по чём, а о чём! Развитие капитализма в России. Не в том смысле, как дедушка Ленин подтасовавал статистические данные в угоду марксовой теории, а развитие в динамике. Что, где, когда и сколько. Ну и сопутствующие условия. Заодно история техники, от времён промышленной революции в Англии до нашей революции.
— И чё? Когда защиту обмывать будем?
— Скоро. Но меня больше всего интересовал другой вопрос. У меня создалось впечатление, что каждый из императоров всероссийских никогда не решал назревшие проблемы, а оставлял их своим потомкам. Пётр Великий начал — так и помер не вовремя. Хотя, может и вовремя, это как посмотреть. Потом почти сорок лет тишины и застоя. Эпоха дворцовых переворотов, мать её ети. Даже освобождение от крепостного права провели так, что лучше бы вообще не проводили.
— Так это же был прогрессивный шаг! Вся Европа рукоплескала, — ответил Саша.
— Насрать на Европу. С крепостным правом, во-первых, не всё так просто, как кажется на первый взгляд, а во-вторых, крестьянам та свобода нужна была постольку-поскольку. Крестьянам нужна была земля. Компренэ? И вообще, с этим освобождением опоздали на сто лет. Священная корова, тронуть боялись. Вот я и всё время думал, где сломалась госмашина, в какой момент? Или России по жизни так глобально не везёт?
