Владимир Корн - АРТУА. ЗОЛОТО ВАЙХОВ
Сделав шаг навстречу, я выполнил длинный скользящий выпад. Укол! Шпага вошла неглубоко, буквально сантиметра три, не более. Но эти три сантиметра оказались в ямке между ключицами. Так, теперь резко уходим влево. Пока он еще не упал, послужит препятствием для оставшегося оппонента. Ну и кисть руки, той, что со шпагой немного провернуть, само собой разумеется. Это чтобы рана расширилась насколько возможно.
Горднер успел лишь поверхностно ознакомить с великим искусством фехтования, возведенным в Империи чуть ли не в ранг религии.
Несколько основных позиций, несколько основных ударов и уколов. Все это было и знакомо, и очень отличалось от того, чему меня когда-то учили.
Еще он указал мне путь, по которому нужно двигаться.
— Великие мастера — говорил он — пользуются базовыми приемами, но отточенными до совершенства. Изучив со временем огромное количество приемов и комбинаций, они возвращаются к тому, с чего начинали.-
Нечто подобное я слышал о боевых искусствах Востока, будучи еще на Земле. Любое базовое движение универсально, будь то защита или нападение. Все остальное — это вариации на тему, так или иначе. И я склонен ему верить.
Очень интересна методика работы над скоростью, которую он мне предложил.
Полностью она изложена в этой фразе — хочешь научиться делать что-то быстро, научись делать это медленно. Очень медленно. Очень, очень медленно. Когда самый простой выпад со шпагой будет занимать у тебя несколько минут, ты сможешь сделать этот самый выпад быстро. Очень быстро. Очень, очень быстро.
И третье. Состояние. Необходимо войти в состояние холодного гнева. Не ярости, но именно гнева, когда по венам хлещет адреналин, все вокруг замедляется в своем течении, ты чувствуешь в себе способность порвать весь мир голыми руками, но голова остается ясной. Вызвать в себе это состояние достаточно просто, труднее удержаться в нем хоть какое-то время. Правда, это чувство тренируется, ну как задержка дыхания, например….
Так, теперь последний, может быть даже самый серьезный противник.
Долговязый, со шрамом через всю левую щеку, вздымающим верхнюю губу так, что становятся видны крупные желтые зубы. Ко всему маленькие бегающие глаза мутного цвета, низкий лоб и выдвинутая далеко вперед нижняя челюсть.
Отвратный тип, чего там говорить.
Спрашивается, чего ж пистолеты то никто не стал перезаряжать, не так уж много времени это и занимает. За этим я особенно внимательно следил, дураков по всей округе нет. Насколько бы ты себя комфортней чувствовал, будь он у тебя сейчас в руке, а не за поясом.
Рывком перемещаюсь вправо и задействую подсветку. Солнышко теперь у меня за спиной, маленькое совсем, но преимущество. А ведь ты меня боишься, вон, как глазки по сторонам забегали. Нет, убежать не получится и помощи ждать неоткуда. Главный ваш там, где ему уже давно быть следовало, а остальным самим бы кто помог.
Атака последнего, поочередно укол в грудь и колено. В колено попал. Славненько. Опять атакуем его тем же манером, но добавляем еще третий удар — снова в грудь. Вот теперь попал как надо. Туше.
Все это хорошо и отлично, великие методики и мудрые учителя, но только большой практикой можно достигнуть прогресса. А вот ее-то у меня было настолько много, что я с огромной радостью поделился бы ей с кем угодно, причем абсолютно бесплатно.
Чуть ли не с первого дня моего пребывания в этом мире, мне только и приходилось заниматься тем, что практиковаться, практиковаться. И вся эта практика заключалась в том, что я пытался выжить. Понятно, что это у меня получилось.
— Да — уже верхом на лошади подумал я, в последний раз оглядывая место нашей схватки — Ты мужаешь, и это становится заметным. Мог ли ты представить себе всего три года назад, что способен на такое. Да что там три, даже пару лет, когда ты считал, что уже кое-то представляешь собой, как боец. А сейчас ты даже не можешь позволить себе этим гордиться. Подумаешь, разогнал кучку бывших крестьян, возомнивших себя воинами. —
Карету я догнал быстро.
Несомненно, поменявший свою профессию на профессию кучера разбойник ждал подельников, поскольку ехал медленно и все время оглядывался. К нему я решил применить ту же тактику, что и к главарю, и это чуть не стоило мне жизни.
Когда я поравнялся с каретой, опять рассчитывая на длину своей шпаги, он направил на меня взведенный пистолет. Я отчетливо увидел черный зрачок ствола наведенного мне точно в лоб и с ужасом понял, что уже ничего не успеваю сделать.
Спас меня небольшой камень, попавший под колесо телеги. Хотя, может быть и выбоина, но в любом случае карету заметно тряхнуло, сбивая верный прицел.
Почти у самого лица громыхнуло, обдав кислым запахом сгоревшего пороха и отбрасывая назад.
— Цел как будто — пронеслось в голове. Тольку щеку опалило близким выстрелом.
Кучер зло ощерился, доставая второй пистолет. Ну уж нет, так ведь и попасть можно.
Я с потягом ударил его по правой руке, промахнулся, но все равно вышло здорово. Клинок шпаги попал ему по левому плечу, перерубив ключицу. Уже рефлекторно он нажал на спуск, угодив в одну из лошадей, запряженных в карету. Этим все и закончилось.
Бедная лошадка рухнула, резко затормозив бег остальных. Возница, не удержавшись, полетел вперед, на дышло упряжи и уже затем на землю.
Карета к этому времени встала, и я извлек из-под нее стрелка, потянув его за ноги. Разбойник лежал без сознания, крепко приложившись по дороге к земле головой.
Так, живой ты нам дороже, языком будешь.
Связав бандиту руки его собственным поясом, я открыл дверцу кареты. Первым, что я увидел, было дуло небольшого дорожного пистолета, такого знаете, со складывающимся спусковым крючком, направленное мне в лицо. И только лишь потом бледное лицо девушки, державшей пистолет дрожащей рукой. Ну, вообще-то я на поцелуй рассчитывал.
Слава Богу, обошлось, она смогла себя удержать от выстрела. Кстати, спасенная мною девушка оказалась весьма недурна собой, прямо по закону жанра.
— Леди, поверьте, все уже закончилось — обратился я к ней — и Вам больше ничего не угрожает. Слово дворянина. Вы ведь из рода Вандереров? -
Герб на карете принадлежал Вандерерам, роду древнему и достаточно влиятельному.
Вообще геральдике местная знать придавалось огромное значение. Какой-нибудь захудалый дворянин из окраинной провинции мог быть полным невежей абсолютно во всем, но что касается геральдики… Любой из них мог часами рассуждать о своих и чужих родословных, гербах, степенях родства et caetera.
Мне в свое время удалось вдолбить в свою голову информацию о наиболее известных и значимых семействах. Десятка полтора, не более. Хотя только в Империи их насчитывалось не менее пары сотен. Наверное, это не мое. Но Вандереры входили в список моих знаний. Даже вспомнилось что-то об их притязаниях на трон.
Вместо ответа она присела на порог кареты и горько разрыдалась. Обычно женские слезы не вызывают во мне жалости, но сейчас совсем не тот случай.
Я пристроился рядом и обнял ее за плечи. Она уткнулась лицом ко мне в грудь и продолжила свое мокрое дело. Через некоторое время до нее дошло, и она резко отстранилась.
— Кто вы, сударь? — спросила она, уже с опаской всматриваясь в мое лицо.
Заодно уж представлюсь и вам.
— Барон Артуа де Койн миледи, к вашим услугам.-
А что, имя как имя, по-моему, вполне прилично звучит. Я его сам и придумал, когда получал это самое дворянство. Мое земное имя тут не каждый герольд вымолвит, даже если по слогам. Дворянские сословия тоже вполне соответствуют земным, здесь вообще очень много общего.
Так, об этом потом, сейчас нужно решать, что делать дальше.
— Элоиза Вандерер, дочь герцога Вандерера — представилась девушка, забавно склонив голову набок — Вы точно не принадлежите к числу этих негодяев?
Можно подумать я принадлежу к числу других негодяев.
— Успокойтесь леди. Теперь все будет хорошо, уверяю Вас. Успокойтесь и постарайтесь объяснить, что произошло — …
Умно-то как, пронеслось в голове. Да ты сам больше знаешь об этом, практически все на глазах произошло. Лучше давай поторапливайся, возможно, у них и еще сообщники есть.
Так и не пришедшего в себя разбойника я забросил в карету.
Пусть герцог сам разбирается, спонтанное ли это нападение, спровоцированное слишком малым количеством людей в свите дочери, или запланированное действие его возможных недоброжелателей. Хотя, если судить по подслушанным мною словам, это заказ. Но повторюсь, пусть герцог сам с этим всем разбирается. Выпрячь мертвую лошадь много времени и усилий не составило, я попросту отрезал постромки.
Девушка наотрез отказалась садиться в карету. Так мы и поехали, я на облучке, вместо кучера и Элоиза рядом со мной. Девушка еще вздрагивала, вспоминая пережитое. Шум схватки, гибель на глазах близких людей, кровь повсюду. Сзади, на подоле ее платья осталось несколько пятен от крови. Хорошо, что она еще внимания на них не обратила, не обошлось бы без истерики.
