Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II
– Какой у тебя норматив держать заставы, ожидая подкреплений?
– Сорок пять минут[15], – честно ответил пограничник.
В каждой стрелковой дивизии был назначен дежурный батальон, вооружённый и с боеприпасами, готовый прибыть на границу в точно указанное Елизаровым время усилить одну из застав. Но против дивизий – мало.
– Не соврал. Считали правильно. Если дольше, то раскатают в пыль или обойдут. Теперь и я откроюсь: по инструкции, доты мы должны занять в течение часа[16]. Но! До особого приказания бойцов и боеприпасы там запрещено держать. Нужно лишь охранять объекты часовыми и патрульными. И даже когда гарнизон сядет внутрь, придётся ожидать особой команды открыть огонь. Выводы сделал?
Елизаров мрачно посмотрел на капитана, что-то в подобном стиле он от военных ожидал. Если любая из застав могла самостоятельно подняться по тревоге, то армейцы реакцией напоминали разбуженную после зимней спячки черепаху.
– Ты, значит, нарушаешь?
– Эх, если бы ты знал, какая шла вчера дискуссия лишь о палаточном лагере здесь. Пока решили, что не нарушаем директивы Генштаба. Ну, не занимаем мы предполье[17]. Но я не дурак, чтобы сидеть на границе со спущенными штанами, – буркнул комбат и посмотрел на будильник. – А ну, пойдём!
– Куда ещё? – Михаил заметил, что остальные часы куда-то исчезли, но не придал значения.
– Парад принимать.
Ненашев чуть не брякнул «вместе с Гудерианом». Но сдержался. Пояснил, что ночью в крепости сыграли боевую тревогу. Поднята 6-я дивизия, которой поручено держать здесь оборону.
Они постояли минут двадцать, пока на дороге не запылил мотоцикл. Седок протянул Ненашеву бумагу, он расписался. Всё. Полки «условно» на место прибыли. Зевая, как бегемот, младший лейтенант отбыл обратно.
Елизаров продолжал недоверчиво смотреть на дорогу, ожидая увидеть хотя бы батальон бойцов, хотя бы одну бронемашину или трактор, тянувший орудие. Всё, что должно прийти им на помощь. Могучим ударом по врагу. На чужой территории. Так где же Красная армия?
Очнулся Елизаров, когда капитан, позёвывая, дёрнул его за рукав:
– Всё, цирк окончен! Пойдём чай пить и завтракать.
Артиллерист и пограничник вернулись в палатку.
– Ну что, сосчитал? Какие выводы?
Михаил молчал, лишь прихлёбывал крепкий чай из кружки.
Первого июня в 6-ю Орловскую пришло шесть тысяч человек из приписного состава. Их сразу принялись сколачивать в подразделения. Не забивать в ящики или строить в парадные «коробочки», а учить работать в коллективе.
По тревоге батальоны вывели на плац, пересчитали, проверили готовность к маршу, тряхнув на землю несколько ранцев. Раздражённо пнули ногой по паре вывалившихся оттуда подушек. Наорали на тех особо хитрых товарищей, вновь грозя гауптвахтой. У других нашли лишь барахло: котелки, полотенца и зубные принадлежности. Как в плен собрались[18].
Затем людей вывели через крепостные ворота. Последовательно, полк за полком. Каждому отводился час, но тренировки шли постоянно, кто-то умудрялся укладываться в сорок пять минут, выводя батальоны в район сосредоточения.
Но боезапас и продовольствие бойцам не раздали. Не бежали за взводами и специально выделенные бойцы с картонными ящиками пайков и цинками с патронами. То изобретение послевоенного времени, по урокам 1941-го – и раздать можно быстро, и собрать, если тревога учебная, без выхода на полигон.
Всё прошло «всухую». Немного поиграли в погрузку-разгрузку и угомонились. Взять с собой запасы дивизия не могла из-за недостатка транспорта, который поступал сюда из народного хозяйства после объявления мобилизации.
Лишь одну мелкую деталь не знал Ненашев. Ох, как матерился начштабарм Санталов, глядя на секундомер.
Панов знал, что вопрос с пехотным прикрытием придётся решать самому, и старательно заботился о сапёрах и пограничниках. Иначе надо заказывать кроссовки на батальон, чтобы ещё быстрее отрываться от врага.
Михаил сердился. Что получается? Военные по факту бросают их одних. Нет, не их одних, а ещё уровцев, строителей и почти безоружных сапёров. Они знают, что творится на противоположном берегу. Должны знать, есть же там своя разведка, – зачем тогда каждую неделю Елизаров отправляет сводку в штаб 4-й армии?!
– Уймись! Выход на рубеж обороны в план тревоги не включён.
– Немца боятся спровоцировать?
– Ага. Но главное – время. Если всё начнётся, как врал нам предатель Иссерсон, из крепости никто не выйдет. Спроси у себя в комендатуре, сколько времени дивизия сегодня тянулась из ворот?
Пограничник мрачнел всё больше. Тяжёлая артиллерия немцев закончила разгружаться. Не удалось выяснить, есть ли там две 600-мм артустановки, обозначенные Ненашевым на схеме как «Карл» и «Один». Хода в ту зону нет. Лишь по особым спецпропускам. Немцы даже своих солдат и офицеров заворачивали. Попутно ходил слух о каких-то «особых» секретных миномётах.
– Неужели никто не понимает? В цитадели красноармейцы орут про мышеловку![19]
– Почему? Конечно, понимают! Комдивы обращались в корпус, комкор в штаб армии, армия в округ. Отказали. Могут спровоцировать немцев. А если что, разведка предупредит.
– Да что ты заладил про разведку? Нам же не верят!
– Ты не заметил, что круг замкнулся?
– Погоди, специально не хотят никого слушать? Да это же прямое вредительство!
– И откуда такие мысли? – Ненашев усмехнулся. – Ладно, к чёрту лирику, давай к делу! Хотел узнать, что делают на той стороне? Да легко! – Он поднялся, сделал на лице туповатое выражение и выдал по-немецки: – Смирно! Слушай приказ командира 12-го армейского корпуса генерала от инфантерии Вальтера Шрота «О переходе Буга, взятии Брест-Литовска и развитии наступления вдоль танковых магистралей» от 13 июня 1941 года. Только для офицеров. Двадцать экземпляров. – Потом добавил по-русски: – Цитирую по третьему. Прости, друг, первый раздобыть не получилось. Товар дефицитный – быстро разобрали.
Елизаров изумлённо уставился на него. А что такого? Сколько раз он перечитывал документ, расставляя своих и чужих «солдатиков» на электронной карте.
– Садись и пиши. Буду сбиваться, мне надо сделать несколько проходов.
Комбат говорил минут десять. Потом взял записи и, глядя в них, начал диктовать снова, постоянно сверяясь с картой. Странная вещь – человеческая память. Детально помнить всё невозможно, но, имея «опорные точки», можно не спеша «размотать клубочек», постепенно накладывая на них обязательно всплывающие в голове мелкие подробности.
До того момента, когда Панов окончательно выдохся, он прошёлся по тексту четыре раза. И это ещё не всё, наверняка завтра всплывут ещё более мелкие подробности и детали.
– Максим, а ты кто на самом деле? – успокоившись, спросил Елизаров.
Невозможно так самоуверенно лгать, и хотелось присвистнуть от зависти, какой у Максима информатор. А способность запоминать информацию? Он видел, как в ресторане капитан держал бумаги немца в руках лишь пару минут, но сумел постепенно в памяти восстановить их содержание.
Но Михаил промолчал, узнав, как абвер получил информацию о минировании железнодорожного моста. Немецкий сапёр, переодетый машинистом, смог увидеть всё из кабины.
Идиотская беспечность! Почему ничего не замаскировали, не прикрыли кабель от любопытных глаз?! Надо идти к командиру 60-го полка НКВД. Его ребята в синих фуражках, когда закладывали заряды, допустили промах[20].
– Профессиональный паникёр, болтун и вообще дезорганизующий элемент. К счастью, до уровня шпиона или диверсанта не дорос, – с какой-то злой досадой в голосе хмыкнул капитан, – вовремя согласился, что хоть Германия и фашистская страна, но на текущий момент для войны с СССР ещё не созрела. Меня оставили в покое. А так – почтальон, получающий немного больше писем, чем следовало.
– Да ладно, забудь.
– Как всё просто. – Капитан покачал головой. – Завтра начнут изымать патроны у стрелков, мотивируя небрежным обращением с оружием и частой гибелью людей. Корпусные артполки, согласно планам боевой подготовки, утверждённым ещё зимой, уйдут на полигоны. У танкистов под рукой окажется четверть боекомплекта, поскольку снаряды в машинах хранить нельзя, ржавеют. И так далее по списку. Продолжить?
– Так это измена, – хрипло сказал и осёкся Михаил.
Когда Максим собрал все факты вместе, мысль о предательстве где-то наверху обрела реальные очертания.
Панов лукавил. Те же дела творились на южном и северном направлениях.
А насчёт «врагов» – пусть теоретики конспирологии сначала в Генштабе пошуруют. Что, нет охоты? Вот и ему тоже. Потому как не понимают товарищи, увлёкшиеся масонскими заговорами, что до главы Олимпа недалеко. Горы мусора на его могилу ветер истории может нести с разных сторон.
Добавим сюда брак от военных заводов, самый лучший в 1941 году танк, способный по заводской гарантии пройти до первого ремонта движка сотню километров. Современные истребители МиГ, где постоянно травила система пневматики, не позволяя перезаряжать оружие в воздухе. Детские болезни новой техники лечились всю войну[21].
