Новик - Геннадий Борчанинов
Андрей Рыбин вдруг снял шапку, поклонился мне.
— Прости, Никита Степанович! Виноват я перед тобой, — выпалил вдруг мастер. — Не я ту пищальку ковал. Подмастерье мой делал, Яшка. Яшка! Поди сюда!
Из мастерской выбежал вихрастый долговязый подросток в фартуке, сорвал холщовый колпак с головы, растерянно глядя то на меня, то на Леонтия.
— Ты, значит, пищаль мастерил? — хмыкнул я.
— Я… — проблеял он.
— Гордись, понравилась царю твоя работа, — сказал я.
— Господи помилуй, — перекрестился он, не веря услышанному.
— Сотню таких сработать сможешь? — спросил я.
Яшка растерянно покосился на Андрея Ивановича. Заказ всё-таки немалый. Андрей Иванович огладил бороду, многократно подпаленную искрами, задумчиво хмыкнул.
— Стволов или пищалей? — уточнил Яшка.
Хороший вопрос. Разница существенная. Для подарка он, получается, отковал ствол, а потом соединил с замком и ложем, которые я ему предоставил в готовом виде. А тут я, получается, запрашивал у него уже пищали, причём сразу сотню.
— Стволы. И ложа деревянные, простые, по форме по одной, — сказал я. — Замки, мыслю, Федот смастерит, работа больно тонкая.
Денег, правда, запросит изрядно. Даже в той, подарочной, самой дорогой деталью оказался именно замок.
— Я и сам могу! Я же видел, как он сделан! — воскликнул Яшка.
— Надо ведь все детальки одну к одной делать, — сказал я. — Чтобы можно было с одной пищали снять и на другую переставить.
Серийное производство и штучная работа — вещи совершенно разные. Впрочем, можно и конструкцию замка упростить, например, сделать его полностью внешним, без необходимости прятать спусковой крючок в ложе. Да и от крючка можно отказаться, а вместо него сделать скобу. Чем дешевле и проще оружие — тем легче наладить массовое производство. Надо бы поразмыслить над конструкцией.
— Нет, если сам сумеешь и пружину, и винты делать, то так даже лучше, — сказал я. — Но это же сколько времени потребуется, чтобы и ствол отковать, и замок смастерить.
— Никит Степаныч, не один же у меня подмастерье-то, — сказал Андрей Иванович. — Коли заказ будет казённый… Всё остальное и подвинуть можно.
— Казённый, — кивнул я. — Но по цене пока ничего сказать не могу. Одно скажу, в обиде не останетесь.
— Подумать надо, поразмыслить, — степенно произнёс мастер. — Дело новое, непростое…
— Какое же это непростое, если ты, мастер уважаемый, на ученика всё спихнул? — усмехнулся я. — Не виню, не сердись, Андрей Иваныч.
— Поди-ка, Яшка, в кузнице подмети, — сказал мастер.
— А чего это? — вскинулся подросток. — Мне же эти пищальки ковать! Со мной и уговор!
Оно, конечно, лучше договариваться напрямую с исполнителем. У меня даже промелькнула мысль переманить Яшку к себе, чтобы он только и занимался тем, что воплощал в металле мои хотелки. Но и ссориться с Андреем Ивановичем себе дороже. Не то можно в один прекрасный момент обнаружить, что с тобой больше никто не желает иметь дела. Сырьё тебе не продают, продукцию брать отказываются, и так далее.
— Слушай, что тебе старшие говорят! — рыкнул Леонтий, уловив моё настроение.
— Андрей Иванович, ты моё предложение обдумай, а завтра я к тебе ещё раз приеду, — сказал я, проводив понурого Яшку взглядом. — Обговорим уже в деталях, что к чему. Заказ ведь не последний. Сотня — это только начало. Бог даст, всю армию такими пищальками вооружим.
Он снова огладил свою подпаленную бороду, хмыкнул каким-то своим мыслям. Царский заказ — всегда лакомый кусок, для любого мастера, хоть для кузнеца, хоть для ткача, хоть для простого пахаря, но вместе с выгодой и ответственность нести приходится. А оплошать перед Иоанном Васильевичем, да с принципиально новым оружием, мастер не хотел. Готов поспорить, знай он заранее, кому предназначается подарок, не согласился бы ни за какие коврижки.
— Завтра, так завтра, — кивнул мастер. — Супруга моя как раз пива сварит.
Важные переговоры так и велись. Приглашение я, разумеется, принял, и, пожалуй, в этом деле мы обойдёмся без часовщика. Если Яшка так уверен, что сумеет сделать замок сам, пусть даже из чёрного металла, то и флаг ему в руки, так даже проще.
Мы распрощались, мастер отправился работать дальше, а мы с Леонтием поехали к Кремлю. И что-то мне подсказывало, что пора подыскивать себе жильё где-нибудь поближе к центру, потому что кататься до Кремля мне придётся регулярно.
В Кремль, однако, я приехал зря. Перекинулся парой слов со стрельцом у Челобитной избы, да поехал обратно. Пришлось возвращаться обратно к Неглинке, в Пушкарскую избу, где меня встретил хмурый похмельный дьяк, абсолютно не понимающий, кто я такой и чего я от него хочу. Вот и первые бюрократические препоны.
— Приказ у меня, от государя… — вздохнул я, пытаясь в третий или четвёртый раз объяснить ситуацию.
— У нас у всех от государя, — буркнул козлобородый тощий дьяк в жёлтом кафтане. — Нету у нас таких пищалей, чего неясного-то?
— Вот мне и поручено сделать их! — воскликнул я.
— А мы-то причём? — в очередной раз спросил дьяк.
— А кто? — раздражённо проворчал я.
— Тебе поручено, ты и делай! — сказал он.
— Я тебе что, на кузнеца али на литейщика похож? — вскинулся я.
— Я вроде тоже не кузнец! — парировал дьяк.
Мне захотелось схватить его за бороду и садануть мордой о высокий пюпитр, у которого он стоял с пером в руке. Но нельзя.
— Ты мне из казны денег дай, любезный, — сказал я, борясь с закипающим гневом. — Дело государево.
— А грамота у тебя какая есть? — фыркнул он. — Нету? Ты, может проходимец какой, мошенник!
Я зарычал, схватился за саблю.
— Оскорбить меня хочешь? — прошипел я.
— Даже и не думал, — спокойно ответил дьяк. — Но без грамотки всё равно ничего сделать не смогу. Мы за каждую копейку перед казной отчитываемся.
Врёт, собака, и даже не краснеет.
— Грамота, говоришь? — процедил я. — Будет тебе грамота…
На улицу я выскочил злой, как цепная собака. Ей Богу, лучше бы поехал с дядькой в отцовское поместье и занимался прогрессорством уже там, бесплатно и малыми порциями. А не вот это вот всё. Дядька, ожидавший меня снаружи, заметно напрягся.
— Ты чего, Никит Степаныч? — спросил он.
— Ничего, — буркнул
