Дважды в одну и ту же реку не войти - Александр Юрьевич Санфиров
— Слушай сюда, — обратился Синицын к Гаспаряну. — Садишься рядом с этим раздолбаем, и показываешь, как надо пришить погоны и петлицы, на все, про все даю полчаса, все понял?
— Портянки то хоть умеешь наматывать? — обратился он ко мне, проявив неожиданную заботу.
— Умею, — ответил я, временно проглотив слово раздолбай.
Ну, и хорошо, — сообщил Синицын, отправляясь дальше давить угри на своем носу.
Ближе к обеду в роту стал подтягиваться народ. Мимо меня без шуток никто не проходил. Но пока особо не приставал.
Только я закончил шитье, как появился Синицын, вместе с еще одним старшиной лет тридцати.
Как оказалось, это был командир хозвзвода, Яшенков Илья Сидорович.
Он пристально оглядел меня со всех сторон и неожиданно спросил:
— Как насчет подъема переворотом рядовой, слабо?
— Без проблем, — ответил я и подошел к турнику. Демонстративно поплевал на ладони, подпрыгнул и ухватился за перекладину.
На десятом перевороте около турника появились зрители, на двадцатом они уже делились впечатлениями, ну а на двадцать пятом перевороте я сам решил завязать.
— Отлично, — хлопнул меня по плечу Яшенков. — Еще бы десять раз и перебил рекорд Гаспаряна.
— Мда, хорошо, что решил остановиться, — подумал я. — Только соревнований мне здесь не хватает.
— Так, что сынок через неделю от нашей роты пойдешь на полковые соревнования, вместе с ним, — обломал мои надежды комвзвода.
Стоявшие рядом парни весело засмеялись.
— Правильно, пусть салажня теперь за нас отдувается, — кто-то из них высказал общую мысль.
Яшенков посмеялся вместе со всеми, потом отвел меня в сторону и сообщил:
— Будешь служить в моем взводе во втором отделении, у младшего сержанта Синицына,Расслабляться некогда, после обеда займемся с тобой строевой подготовкой. Ротный, капитан Ахрамеев, приказал тебя гонять по плацу до отбоя, но чтобы послезавтра ты стал хоть чуточку похож на бойца.
Он подозвал к нам рослого светловолосого сержанта.
— Это мой заместитель Ромас Мицкунас, он лично займется твоим воспитанием.
Замкомвзвод хищным взглядом уставился на меня.
— Точняк, загоняет до смерти, — правильно понял я взгляд сержанта.
— Рота! Выходи строиться! — раздался крик дневального.
Бойцы вразвалочку двинулись на выход.
— Однако, хозвзвод нехреново живет, — подумал я, двинувшись вместе со всеми. — Помню, мы в учебке пулей вылетали на улицу.
На улице большинство сразу кинулось к курилке, на ходу закуривая сигареты. Однако долго курить не удалось.
Раздалась громкая команда Пузенко:
— Рррота, в пааходную колонну по четыре, станооовись!
Я слегка замешкался, не зная, куда бежать. Но тут рука Мицкунаса сгребла меня за воротник и вдернула в строй.
— Сынок, твое место сегодня здесь, сразу за мной. — Сказал он, нехорошо улыбаясь. — И попробуй только наступить мне на пятку. Будет очень х…во.
Я без возражений встал, куда было указано, а чего выступать? Молодой, есть молодой.
Между тем раздалась следующая команда, и рота не очень дружно двинулась в сторону столовой. Не доходя метров сто, до нее старшина, ведший колонну, скомандовал:
— Запеевай!
Шедший рядом со мной боец дискантом громко запел:
— Путь далек у нас с тобою, веселей солдат гляди,
И тут остальные подхватили:
Вьется, вьется знамя полковое, командиры впереди!
Я тоже принял участие в пении. Орал от души. Подумаешь, мне медведь на ухо наступил, Кто не шел в таком строю и не пел, все равно не поймет, Это даже бессмысленно объяснять. Вроде бы мы все разные, можем не любить друг друга, ссориться, но когда идем в одном строю, мы чувствуем себя единым целым, готовым к защите своего отечества.
Похоже, замкомвзводу делать было нечего, иначе, отчего он так взялся за строевую подготовку. Через час после обеда он вывел жалкие остатки взвода на плац, под руку ему попало всего восемь человек. Кроме меня все были из прошлогоднего осеннего призыва 1968 года. Остальные на их счастье были на работах. И тут сержант принялся нас муштровать и делал это буквально с садистским удовольствием. И было понятно почему, Несмотря на то, что он служил уже два года, а рядовые всего шесть месяцев, в следующем семидесятом году они уйдут на дембель в одно и то же время. С одной стороны прошлогоднему призыву повезло, им служить всего два года, но зато они уйдут в запас, так и не побыв дедами. Злые трехгодичники отыграются на них по полной. Мне повезло больше, целых полгода буду наслаждаться положительными сторонами дедовщины. Хотя, по большому счету, для меня все это было безразлично. Послезавтра начну возить коменданта городского гарнизона, и все разборки в роте будут до лампочки. Появляться буду в ней вечерами, да в выходные дни. Лелею, правда, небольшую надежду, что комендант, будет давать мне увольнительные на эти дни.
Несмотря на середину мая, солнце пригревало чувствительно.
Мицкунас уселся на скамеечку в тени и подавал команды оттуда.
Мы же дружно шагали строевым шагом под его непрестанные вопли:
— Ногу тяните выше! Е… вашу мать.
Шел уже второй час издевательств, я уже боялся, что завтра придется набивать набойки на каблуки. Но тут вдруг в тенистой аллее появился офицер, он шел медленным шагом, слегка прихрамывая. Вначале он не обратил на нас внимания, но потом он обнаружил, что команды подаются непонятно откуда. Насторожившись, он прошел между кустами и вышел прямо на скамейку с развалившимся на ней сержантом.
И тут я услышал маты, нет, это были Маты! Офицер ругался самозабвенно, Мицкунас стоял перед ним с бледным видом. Если передать все это обычными словами то он говорил примерно следующее:
— Ты…. нехороший…. пидорас….какого…… тебя надо…… доложишь Ахрамееву, чтобы он тебя…… и высушил. Чтобы я такой…. больше не видел. Ты…. должен пример показывать, а ты……
— Это кто такой? — спросил я у соседа по шеренге
— Замполит наш, майор Куницин, — вздохнул тот. — Сейчас он Роме пистон вставит, а тот потом на нас отыграется.
— И что он так всегда ругается?
— Да, ты что, разве это он ругается? Слышал бы, как он политзанятия проводит, там вообще полный п…ц
— Что прямо так на политзанятиях матерится?
— Конечно, он так и говорит, что без мата не было бы русского солдата. Что с одной МПЛ пехотинец выкопает окоп, а с помощью МПЛ итакой-то матери, два.
Но вот потоки брани из уст политработника иссякли. Он подошел к нам и доброжелательно глянул
