Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин
— Милош, ты остаешься. И подбери нам тех, кто пойдет. Два десятка отроков, кого этим годом взяли. Трани, ты тоже пойдешь. Брат мой что делает?
— Как обычно. Потерялся, — улыбнулся Милош. — С двумя девками.
— Это хорошо.
Хузарин сделал свой выбор. Если завтра начнет претензии предъявлять, что не взяли, Сергей так ему и скажет. По-песенному. «Нас на девок променял».
— Гонца Грейп не сильно помял?
— Один на лыжах бежать сможет, — ответил Дёрруд.
— А второй?
— Со вторым Грейп еще не закончил. Нет, уже все, — поправился дан, когда в открывшуюся дверь дохнуло холодом и на пороге появился Дёррудов племянник Трюм.
— Хёвдинг, Грейп зовет.
— Сейчас пойдем, — кивнул Сергей. — Милош, пошли кого-нибудь за Евдимом. Хочу, чтобы он с нами послушал.
— А если это его дела? — возразил Милош.
— Если его, то там же ответит, — сказал Сергей. — Но вряд ли. — И пояснил: — Понравился он мне. А я дурных людей чую.
— Бывает, и хорошие люди дурное творят, — заметил Милош, но так, для порядка. Накинул шубу и, отодвинув Трюма, вышел.
Евдим, увидав подвешенного на столбе и узнав его, тут же потянулся к топору, но Дёрруд крепко взял его за локоть, а Сергей сказал:
— Не дури, вой. Если ты ни при чем, худого не сделаем. Родич твой?
Они с десятником стояли в тени. Человек на столбе вряд ли мог их разглядеть. Да он и не пытался. Все его внимание было сосредоточено на Грейпе. И на калившемся на углях железе.
— Нет, не родич… — сдавленным голосом пробормотал десятник. — Смерд здешний. Уважаемый.
— Не нами, — уточнил Сергей.
— Веремуд…
— Веремуд мне только спасибо скажет, что я разбой выявил. — И, повысив голос: — Грейп! Пусть говорит!
— Говори, — разрешил свей.
И пособник заговорил. Захлебываясь, путая слова, очень быстро…
Правду и только правду. Врать в таком состоянии люди не способны.
Сергей не ошибся. Десятник был ни при чем. А вот двое его отроков оказались замешаны.
— Что ж ты так? — огорченно проговорил Сергей.
На десятника было жалко смотреть. Это был конец его воинской карьеры. Что с того, что сам не при деле. Его недосмотр. Его люди. Пусть они в шайке оказались не главными, а так, на подхвате, но князь не простит.
Сергей сжалился.
— С нами пойдешь, — сказал он. — Если все ладно выйдет, Веремуду скажу, что ты нам помог, тогда, может, обойдется. Еще и похвалит князь.
— Благодарю, княжич! — Евдим поклонился в пояс. — Век не забуду!
— Иди, собирайся… Нет, погоди. Мои с тобой пойдут. Мало ли…
В другой ситуации десятник наверняка уперся бы: его люди, ему и наказывать. В другой. В этой — просто еще раз поклонился.
— Дёрруд… — начал Сергей.
— Сам с ним схожу, — перебил Убийца. — Иди, собирайся.
Парнишка был счастлив. Болтал бы непрерывно, если бы Евдим не велел ему заткнуться. Сергей паренька понимал. Сначала он повисел на столбе, наблюдая, как страшенный нурман готовится к живодерству. Потом поглядел на само живодерство в применении к дядьке. И был морально готов к тому, что после дядьки займутся им самим. Нет, не готов. К такому невозможно подготовиться.
И вдруг его отпускают. Отделался побитым глазом и парой ссадин. Пустяки. И требуется от него всего лишь показать место, куда его послали. А еще с ними идет гридень Евдим. Свой, кривич.
В принципе, Сергей мог бы парня и не брать. Евдим тоже знал дорогу. И ничего скрывать не собирался. Особенно после того, как пары замешанных в разбое отроков не оказалось в положенном месте и остальные ничего не могли сказать по поводу из отсутствия. Предположение «пошли по бабам» после небольшого расследования было исключено. В соседний дом не ходят на лыжах и в полном вооружении.
— Порву… — процедил сквозь зубы Евдим.
До отдельно стоящей усадьбы добрались быстро. Пара километров по дороге и полкилометра по лесной нахоженной тропе. Даже безлунной ночью не заблудишься. Если знаешь дорогу, само собой. По тропе, кстати, недавно прошли на лыжах. И Сергей догадывался кто. Те самые отроки-разбойники.
Усадьба была невелика. Дом за забором, огнище, ныне занесенное снегом гектара на три.
— Иди, — подтолкнул парнишку Евтим. — И гляди не сболтни лишнего. Не то сам знаешь что.
Паренек рванулся было, но Сергей его поймал.
— Если спросят, кто рожу набил, скажешь правду: нурманы. Но больше ничего не говори. Только что страшные, много и утром уйдут. Ну и то, что дядька твой дурной велел: чтоб не высовывались. Расскажешь, и сразу уходи. Опять на дядьку сошлись: велел немедля вернуться. Все понял?
Паренек закивал. И убежал.
— Устраиваемся, ждем, — распорядился Сергей. — Не мельтешить, не болтать. Если кому отлить, отойдите к дороге.
В принципе, мог и не говорить. Отроки — молодняк, но в большинстве варяги и «курс молодого бойца» сдан еще в детских.
Ждать было легко. Лес тих. Разве что филин ухнет или заверещит вдалеке неудачливый зверек.
Света звезд хватало. Черный частокол, окружавший усадьбу, отчетливо выделялся на белом заснеженном поле.
Парнишка-посыльный проторчал у разбойников минут пятнадцать.
А вышел не один. С ним — еще двое.
Решили проверить, все ли в порядке?
— Как в лес зайдут, берем, — негромко произнес Сергей. — Живьем. И чтоб мышь не пискнула.
Мышь не пискнула. Парочка тоже.
Оказались теми самыми отроками Евтима. Узнав, что «охоты» не будет, решили вернуться.
Разговаривать с ними не стали. Разоружили, связали и бросили в сугроб. Стужи нет. Не замерзнут. А замерзнут — потеря невелика.
В усадьбе обитало шестнадцать разбойников. Атаманил местный. Причем даже не бывший дружинник, купчина.
— Я его знаю, — мрачно сообщил Евтим. — Плесковский. Раньше караваны оттуда к нам водил, а три года назад что-то там у него нехорошее вышло. К нам перебрался. Это его огнище.
Как все просто, оказывается.
— Отрочи, берете их сами, — распорядился Сергей. — Старший ты, Тук. Главного — живьем. Закончите — дайте знать.
Тук, потомственный варяг на год старше Сергея, с достоинством кивнул. И тут же принялся распоряжаться,
