Жека 4 - Arladaar
Уже собрался выходить, как вдруг словно невзначай спросил:
— Ты как? В загранку не хочешь смотаться? В Гермаху, например. Пивка настоящего попить, сосиски баварские с сыром похавать?
— Не, Жека... — отказался Славян. — Я тут буду обустраиваться. Квартиру куплю, машину хорошую. Пожить вволю хочу. Я понимаю, о чём ты, братан. Понимаю и поддерживаю. У каждого своя жизнь.
— О чём ты? — удивился Жека.
— Ты ж хочешь счета в банках открыть, и свои бабки от металла туда складывать?
— Ну да, догадался, — согласился Жека. — Что и тебе, кстати, настоятельно рекомендую. Сделай себе котлету, братан, на чёрный день! Потом, если придут к власти хоть коммунисты, хоть фашисты, похер. Через границу перешёл — и попал в рай.
— Нет, Жека, — покачал головой Славян. — Я буду жить только здесь. У меня тут родители, сестрёнка, родня, бабки-дедки. Не смогу я оставить всех. Но молодец. Спасибо, что озвучил свои планы, предложил этот вариант. Но не забывай, что и самый надёжный банк может кирдыкнуться, особенно за границей.
Жека кивнул головой и пошёл к Сахарихе. Убеждать Славяна он не собирался. Пусть живёт как хочет. Однако отказаться открыть счёт за границей счёл крайне недальновидным.
А вот Сахариха согласилась сразу же, без малейших раздумий. Сегодня она не пошла на работу, так как все компьютеры продали, а новые ещё не пришли. Решила ограничиться учёбой. На дому. Ибо продинамила и школу. А домашняя учёба состояла в лежании на диване, одновременном слушании музыки, просмотре по телевизору какой-то лабуды и перелистывании каталога «Quelle».
— Кушать будешь? — спросила Сахариха, не собираясь вставать с дивана и отвлечься от каталога. — У меня баранина в горшочке и зразы с грибной начинкой.
— Не, Свет, спасибо, я пообедал, — отказался Жека. — Я к тебе по делу. Разговор серьёзный.
— На тему? — поинтересовалась Сахариха, подчёркивая ручкой что-то в каталоге.
Каталог представлял собой толстенную книгу размером с «Войну и мир». Мечта советского человека. Доставали его только по большому блату у тех, кто ездил в загранкомандировки, и стоили эти каталоги бешеных денег, как десять обычных книг. Впрочем, смотрели их не для того, чтобы заказать что-то из-за границы. Это было невозможно. Каталоги разглядывали ради спортивного интереса, чтобы посмотреть краешком глаза на западные товары. На то, что носят и чем пользуются клятые капиталисты, которые вот-вот, совсем скоро загниют.
Каталоги рассматривали в трудовых коллективах, и счастливый обладатель дорогой книженции гордо переворачивал цветные страницы перед толпой, раскрывшей рот от удивления, и не позволял лапать глянцевые страницы посконными крестьянскими пальцами. Чего тут только не было! Всё, чего не было в СССР! Модная женская, мужская и детская одежда. Средства ухода и гигиены. Мебель. Посуда. Яркие интересные детские игрушки, в том числе и куклы «Барби», которые чуть не плача разглядывали дети. На детей особенно жалко смотреть при просмотре каталога. Они хотели то, что на страницах. Кукольные домики, радиомодели машин, раскраски, мягкие игрушки, фломастеры... Детям особенно трудно было объяснить, почему в красивой книжке это есть, а в советских магазинах и в их руках этого нет.
В конце каталога была реклама аудио- и видеотехники, компьютеров и всяких интересных электронных штук, о которых и понятия не имели советские люди.
У Сахарихи доступ к каталогу был. Ещё во времена Сахара-младшего она заказывала что хотела, и всё это привозилось неведомыми путями в Сибирь. Возможно, контрабандой, а, возможно, и дипломатической доставкой. Сейчас с заказами из «Квелле» стало попроще, но привезти сюда товар всё ещё было проблематично для рядового человека.
— Хороший шмот? — улыбнулся Жека.
— Хороший, — призналась Сахариха. — Здесь обычная повседневная одежда, но которая, тем не менее, выглядит прилично. Не так пафосно, как та, что в «Престиже», но прилично.
— Ты могла бы покупать такую одежду, когда захочешь, — начал зондировать почву Жеку, но Сахариха не купилась.
— Я и так покупаю её, когда захочу, — небрежно ответила она, и отложила каталог, сев на диване с поджатыми ногами.
— Я поговорить. О нас...
— Вот как... — удивлённо ответила Сахариха. — Ну говори.
— Не буду вокруг да около! — решился Жека. — Свет, я не хочу жить в России. Тут может быть всё. Я хочу уехать через какое-то время на Запад, как сделал твой брат. С тобой. Ты поедешь со мной? Навсегда вместе!
— Ух ты, какой пафос! — ещё больше удивилась Сахариха. — Я бы поехала, базара нет. Но давай будем реалистами, Жека. Мне надо учиться. Получить хотя бы одно высшее образование. И я ещё несовершеннолетняя. Да, я маленькая девочка, нежная маргаритка, а ты меня растлил, подлый старый дед-пердед! Ы-ы-ы!
Сахариха в шутку заныла и запридуривалась. Потом, видя, что Жека серьёзен, пожала плечами.
— Я хотела бы жить за границей, но сейчас это невозможно, как ты понимаешь. Сейчас, если я поеду с тобой, при выдаче визы спросят нотариально заверенное согласие родителей. А они его мне никогда не дадут. Когда я буду совершеннолетняя, через год, я смогу сама свинтить куда захочу.
— Ну и хорошо! — улыбнулся Жека, сел рядом с Сахарихой, обнял её, поцеловал. Потом продолжил разговор.
— Я провёл успешные сделки на бирже. Тебе принадлежит 100 тысяч долларов с них. Как учредителю «Инвестфонда», вложившемуся в оборот.
Сделал значительную паузу, надеясь на бешеные восторги и удивление, которое выказывали другие. Однако Сахариха безразлично пожала плечами, завалилась на подушку и положила голые ноги на колени Жеке.
— Хорошо. Молодец. Сделай мне массажик ножек, пожалуйста. А я тебя потом поцелую.
Жека с недоумением посмотрел на неё, думая, не угорает ли. Но нет. Сахариха была абсолютно пофигистична и равнодушна. Дочери богатых родителей, никогда не знавшей недостатка в деньгах, ей и в самом деле были безразличны деньги.
— Нууу! Чё замер-то? — недовольно спросила Сахариха, слегка толкая босой ступнёй Жекино бедро.
— Ты не поняла, что я сообщил? — спросил Жека, осторожно разминая и лаская маленькую нежную ступню с тонкими крошечными пальчиками.
— Поняла, — Сахариха зажмурилась от удовольствия, приносимого массажем. — Я ж сказала, что молодец.
— Но... Что ты будешь делать с этими деньгами?
— Хм... А что мне
