Круговерть бытия - Александр Дорнбург
Для такого приличного расстояния для пистолета результат оказался выше всяких похвал. Передовая лошадь татар, словившая свинцовый гостинец, споткнулась, сбилась с ходу ее зацепился бегущая следом. Передовая, сильно хромая, забрала в сторону и вышла с линии атаки. Покалеченная лошадь, храпя и заливаясь ржанием, от боли металась по полю.
Сорок метров. Еще один выстрел и вышедшая в лидеры лошадь полетела кубарем, придавив своего седока. Бегущий следом конь споткнулся, наступил на что-то мягкое и зашиб ногу. Остальные батыры, инстинктивно попридержали расскакавшихся коней.
Неплохо, я бросил за спину и второй пистолет. Впереди всегда идут самые отчаянные: задние ряды надеются на удачу и ждут, пока противник не будет сломлен и побежден, но передние – это прирожденные убийцы.
Но оставшиеся в живых, охваченные жаждой крови, с пронзительным криком «Алла!», неумолимо неслись на нас. Близко!
Теперь, накоротке, условия местности вынуждали татар предпринять фронтальное наступление, которого ордынцы не любили и в котором всегда были слабее русских полков
Следующие две лидирующие лошади, выскочив на расстояние в десять метров от нас, получили дружный залп из двух кремневых пистолетов от моих казаков и повалились вместе с всадниками на землю. Раненые животные, обезумев от боли, начали судорожно биться, вскакивать, подниматься и снова падать. Кости упавших седоков затрещали под копытами табуна.
Две туши, судорожно бьющие ногами в воздухе, канава, вал, все это не позволило оставшимся семерым татарам сразу перескочить преграду и врубиться в нас. Они заметались на месте, лихорадочно пытаясь сообразить, что им делать. Или обходить, или спешиваться, или прыгать верхом с разбегу, отойдя чуть в сторону.
К счастью, татары не любят спешиваться. Если бы они сразу соскочили с коней, то могли бы доставить нам большие неприятности. А при рискованном прыжке верхом на пару секунд всадник здесь абсолютно лишился бы своего преимущества в скорости и маневренности и, наоборот, стал бы легкой добычей для пешего воина.
Не могли грубые татары и зарядить свои ружья на скаку. Так они и гарцевали, завывая, потеряв несколько драгоценных мгновений. Тем временем, в этот критический момент, мне в руку сунули первый заряженный пистолет. Вовремя!
Я моментально вскинул руку и почти не целясь выстрелил в решившегося на конный прыжок скалящего зубы татарина. Пуля пробила ему лоб, он кубарем покатился вниз, а конь, почувствовав свободу, резко передумал прыгать и закрутился, мешая остальным.
Шестеро против пятерых, при условии, что им необходимо будет спешится, показалась нашим татарским гостям совсем неприятным раскладом, так что они начали стремительно отступать. Дальнейшая драка с « плюющимися огнем» ничего хорошего им не сулила. Чем я и воспользовался, метко успев ссадить с седла одного из убегающих.
Короткая передышка позволила нам перезарядить оружие.
— Ишь, сбились в кучу, галдят, басурмане, видно, не привыкли к казачьему угощению, — злорадно проговорил Бирюков, тщательно продувая свой пистолет и приготовляясь его вновь зарядить.
— Недаром пословица стариками слажена: как, мол, щука не хитра, а не съест ерша с хвоста, — засмеялся никогда не унывающий Шевелев.
— Беспременно подавится, вот так же, как и они, нехристи гололобые.
К несчастью, бежавшая пятерка всадников соединилась со своим отставшим товарищем на хромой лошади. И тут же к ним подскочил еще один десяток из преследователей-татар. Вот же дошлый народ! Дома им не сидится! Так и лезут в драку!
Первый визит – лишь детский лепет. Пособники тьмы легко не сдаются.
Ужас снова заходил на второй виток. У меня складывалось такое ощущение, словно бы я наблюдаю за железнодорожной катастрофой в замедленной съемке. Тут все происходило аналогично. В начале град выстрелов в нашу сторону. Затем, собравшись кучей, с гиком и воем, словно апачи-мескалеро, вышедшие на тропу войны, с шашками наголо, всадники обрушились на нас.
Я, с удивительным проворством, подшиб двух лошадей с полусотни метров, при этом степняки, окровавленные и бесчувственные, со всего маху шмякнулись на землю. А потом казаки убили еще двух благородных животных с десяти метров, прибавив материала в нашу живую баррикаду. Это местечко уже стало напоминать скотобойню.
Теперь ордынские кровожадные монстры проявили больше здравого смысла. Фланги по ходу дела нас немного обошли и четверо всадников, пьяные от предстоящего кровопролития, с двух сторон перескочили на нашу сторону. Нам готовили тиски! Это был довольно гениальный ход.
Что же, задумано было неплохо, но при этом удача выступила явно на нашей стороне. Прыгая, один из коней оступился и упал. Пока остальная тройка батыров успокаивала животных после геройского прыжка, мне подали один из заряженных пистолетов и я сшиб с седла одного из всадников, сделав проникшие к нам в тыл силы симметричными с обоих сторон.
Нельзя было забывать о фронтальной семерке нападавших. Шестеро из них уже слезли с седел и попытались атаковать нас через канаву пешим порядком. Еще один, видимо большой начальник, с перекошенным от ярости лицом, остался сидеть в седле и криками подбадривал атакующих. Видно, обещал своим подчиненным рай с кучей обнаженных гурий.
Восток есть Восток и тут ничего не попишешь. Как говорится: "мерси Аллаху!"
Спешившиеся, обезумев от злобы и вида крови, выкрикивая боевой клич «Яла-л-ислам!», ловко лезли к нам. А эти кочевники здорово дерутся! Каждый из них был охвачен только одной страстью — убивать и убивать до тех пор, пока сам не умрет в кровавом месиве своей последней битвы. Мы же были молчаливы, как люди, идущие навстречу заведомой гибели. Дело дошло до рукопашной.
Глава 11
Вот и конец. Клинок в руки – и вперед: пусть битва уже проиграна, но я заставлю гололобых пожалеть о том, что они заявились в этот день к нам. Зато я смогу вселить в них страх перед следующим боем, я сделаю так, чтобы это место стало для мусульман местом скорби.
– Бей нехристей!
Кровь бросилась мне в голову. Я чуть не задохнулся от ярости и мгновенного взброса адреналина. Мои мышцы импульсивно напряглись и вздулись. Короткая вспышка! Я вскочил на ноги, и одним движением стремительно атакующей кобры выхватил шашку правой рукой из ножен, с ходу срубив одному из нападавших верхушку бритого черепа вместе с папахой. Жизнь покинула степного батыра вместе с нечленораздельным воплем.
Продолжая волнообразное движение, разбрызгивая капли крови с лезвия, я сильно порезал бок второму из нападавших. Его в конвульсиях отбросило вниз. Жаркая кровь врага впитывалась в сырую землю. Заточенная до остроты бритвы, изогнутая сталь великолепно рассекала кожу, плоть, сухожилия и кости.
