Физрук: назад в СССР (СИ) - Валерий Александрович Гуров
— Александр Сергеевич, — обратилась она ко мне. — Познакомьтесь со старшиной… Все-таки он отец одного из ваших учеников…
— Да мы в общем знакомы, — улыбнулся мне старшина, откозыряв и протянув руку для пожатия.
Ладонь у него оказалась твердая и шершавая, как деревянная, не ошкуренная доска.
— Ну вот и замечательно, — проквакала Эвелина Ардалионовна. — Оставляю вас с классом.
И отстучала каблуками к выходу. Когда за нею закрылась дверь, милиционер поежился.
— Я ведь тоже у нее учился, — доверительно сообщил он мне. — Веришь? До сих пор в кошмарах снится…
— Верю…
— Вижу, Сенька передал мой свисток… Как он, работает?
— Свисток-то? — переспросил я и у меня отлегло от сердца. — Да, отлично! Спасибо!
Старшина Сидоров оказался нормальным мужиком.
— Вы продолжайте урок, — неожиданно перешел он на «вы», — а я в сторонке посижу…
Он отошел к стене и уселся на скамейку. От его ментовского взгляда у меня чесалась спина, но делать было нечего. Я скомандовал начать разминку. Завороженные присутствием милицейского чина, мои второгодники принялись старательно приседать, наклоняться, бегать на месте. Убедившись, что никто не отлынивает, я подошел к Сидорову-старшему и уселся рядом. Несколько минут мы молчали, наблюдая за разминкой «восьмого 'Г». Я все гадал, зачем папаша рыжего приперся в школу? Может сынуля нажаловался? Я даже поискал взглядом его пацана и увидел, что тот не выглядит торжествующим.
— А вы, товарищ старшина, какими судьбами к нам? — решил я спросить напрямую.
— Да вот Сенька мой рассказал… — начал он и замялся. — Короче, он говорит, что вы им показываете какие-то приемы…
— Показываю, — признался я. — Я кандидат в мастера спорта по самбо… Могу показать документы.
— Да нет, — отмахнулся он. — Я же здесь не по службе… Мне просто интересно…
— Увлекаетесь самбо?..
— Да, я инструктор по рукопашному бою в нашем отделении… Правда, на общественных началах… Вот и хотелось бы обменяться опытом.
— А, это пожалуйста!
Я поднялся, дунул в свисток.
— Становись!
Пацаны мои засуетились, разбираясь по росту. Наконец, замерли.
— Товарищ старшина хочет поприсутствовать на нашем занятии, — объявил я, задавливая в себе желание пародировать голос Шапокляк. — Давайте ему покажем, что мы умеем…
Оболтусы радостно загалдели. До них дошла двусмысленность моего предложения «показать милиционеру». И уже без команды они потащили маты и принялись укладывать их на полу. А уложив, снова построились. Тем временем я прикидывал кого из них вызвать для показательных выступлений, особенно если учесть, что занятий у нас было раз, два и обчелся. Зимина, пожалуй… Доронина, как самого тяжелого… Вертлявого Веретенникова… Ну и рыжего сыночка старшины… Вызвав их, я велел им разбиться по парам.
Мне и самому было интересно, что они запомнили с предыдущих занятий. Ведь всерьез я их еще не готовил. Ну и разумеется то, что произошло дальше, скорее напоминало клоунаду, нежели настоящее самбо. Напоминая избранной четверке основные стойки и отдавая команды, я краем глаза посматривал на гостя. И читал на его лице скуку. Неужто он думал, что за два занятия я мог бы их научить чему-то путному? Для того, чтобы перейти к броскам по серьезному, эту ораву надо месяца три тренировать — стоять, двигаться и даже дышать. Наконец, я прекратил это представление и дал команду разойтись и оправиться.
— Ты который раз с ними занимаешься? — осведомился Сидоров-старший, когда я подошел к нему.
— Третий, — честно ответил я.
— Оно и видно…
— Так я и в школе только первую неделю, после института.
— Понятно…
— Самбо в учебном расписании вообще нет, — начал оправдываться я перед дяденькой милиционером. — Там только общая физическая подготовка и нормы ГТО…
Про школьную классическую борьбу, про которую вычитал ночью в журнале и которою, теоретически, можно было заменить на самбо, я умолчал.
— Так ведь можно отдельную секцию организовать, — неожиданно предложил старшина. — Если нужно, я поддержу!.. Да и со старшим лейтенантом Красавиной можно обсудить…
— А кто это, старший лейтенант Красавина? — решил уточнить я.
— Лилия Игнатьевна, она у нас руководит инспекцией по делам несовершеннолетних, — объяснил он. — У нее как раз это самая головная боль… Разболтанные, расхлябанные, ничего не желающие делать подростки… А самбо оно, сам знаешь, как ни какой другой вид спорта требует дисциплины… Если это самбо, конечно, а не этот твой цирк…
Последние слова задели меня за живое.
— Цирк, говоришь… — пробормотал я. — А сам-то ты, что умеешь?.. Покажи, если и впрямь — не при исполнении…
— Могу, — откликнулся он. — Только — на тебе!
— Ну это само собой…
И старшина принялся стягивать сапоги. Потом расстегнул китель, вскоре оставшись лишь в галифе и майке. Пацаны заметили этот стриптиз и перестали галдеть. Мы со старшиной вышли на середину. Поклонились друг другу, словно заправские борцы на татами, только кимоно на нас не хватало. Сидоров-старший попытался сделать захват, но я уклонился и провел захват сам. Весь мой экспериментальный восьмой «Г» радостно выдохнул: «Ух ты!», когда я смачно припечатал милиционера к мату.
Глава 16
Надо отдать старшине должное, он и глазом не моргнул. Поднялся, поклонился мне по борцовском ритуалу и пожал руку.
— Спасибо! — сказал он. — Жалко, идти пора, а так бы с удовольствием с тобой провел еще схватку.
— Взаимно, — откликнулся я.
— Насчет секции ты подумай! — напомнил он. — Если надо, напишем твоему начальству бумагу, дескать, инспекция по делам несовершеннолетних поддерживает…
— Хорошо…
— Адрес ты наш знаешь, заходи…
Нет, уж лучше вы к нам, хотелось мне сказать, но я лишь покивал. Сидоров натянул сапоги, китель, взял фуражку и свалил. Я оглядел свои арахаровцев. Они загалдели наперебой:
— Классно вы его подсекли, Сан Сергеич…
— Да он как птичка, фырр и уже валяется…
— Мента уложил в два счета!
Только рыжий молчал. Он стоял в стороне и посматривал на меня исподлобья. Наверное, думал, что папаша уложит меня на лопатки, а вышло наоборот. Прозвенел звонок. Я отпустил учеников и пошел в учительскую, чтобы отнести журнал. Секретарша директора попросила меня зайти к нему. Когда я вошел в кабинет, Пал Палыч, радостно улыбаясь, поспешил мне навстречу. Мы обменялись рукопожатиями, как старые друзья. Разуваев и впрямь смотрел на меня не как начальник на подчиненного, а как один чувак с тусовки на другого.
— Тоня говорит, у тебя прошлогодний альбом «Пинк Флойда» есть? «Стена», — сходу спросил он.
— Да… Я могу зайти в воскресенье, переписать.
— Отлично! Заходи!
— Так вы для этого меня звали, Пал Палыч?
— Нет… — вздохнул директор. — Эвелина Ардалионовна сказала, что к тебе на урок милиционер сегодня приходил… Что-то случилось?..
— А она в эНКаВэДэ, часом не служила? — разозлился я.
— Почему ты так решил?
— Стучит хорошо…
— А-а, поэтому… Нет, не служила, если верить личному делу… И все-таки, зачем он приходил?
— Это Сидоров, отец моего ученика… — начал я. — Услыхал, что я показываю ученикам приемы самбо, вот и заинтересовался. Он инструктор по рукопашке у себя в отделении.
— Понимаю, — кивнул Пал Палыч. — Завоевываешь авторитет…
— Приходится, — не удержался я от шпильки. — Сами же мне подсунули этот «экспериментальный» класс…
— Да я не в претензии, — откликнулся Разуваев. — Просто хочу рекомендовать придерживаться программы преподавания физкультуры… Попроси у нашего методиста, Ирочки, она выдаст тебе все необходимые материалы.
— А где мне ее найти?
— В библиотеке, она у нас по совместительству еще и библиотекарь.
— Хорошо, попрошу.
— А что касается занятий самбо, — продолжал директор, — я ведь не против, но — вне учебного времени.
— Я согласен заниматься с ребятами дополнительно, — решил я воспользоваться моментом. — Да и старшина Сидоров говорит, что детская комната милиции будет только «за», но… не бесплатно же!
— Согласен, — кивнул Разуваев. — Что-нибудь придумаем. Особенно — если милиция поддержит.
— Договорились, — сказал я. — Если у вас все, Пал Палыч, иду искать Ирочку.
И я отправился в библиотеку. А по пути решил заглянуть в пионерскую, она же — ленинская комната, повидать Симу. Не видел ее с тех пор, как она с Тигрой занималась у меня женской самообороной. Кстати, неплохо бы эту тему продолжить, но не на школьном, а на городском уровне. Эта идея меня посетила только что, и я решил ее на досуге обдумать. В коридоре второго этажа второго же корпуса было тихо. Не удивительно — шли занятия — и я беспрепятственно добрался до двери ленинской комнаты. Вошел без стука. И сразу же увидел русую голову с косичками, склонившуюся над столом. Услышав стук двери, обладательница косичек, оторвалась от своего занятия и уставилась на меня круглыми синими глазками. У меня сердце екнуло. Синеглазой было лет двенадцать не более.
— Пардон, — пробормотал я. — А где же… э-э… Серафима Терентьевна?
— Она на областном слете
