Время олимпийских рекордов - Дмитрий Викторович Распопов
Старшая медсестра пришла одна, села на табурет рядом и вздохнула.
— И чего девке ещё надо?
— Ой, Маргарита Фёдоровна я и не знаю. А хотите я брошу Варю и буду вашим парнем? — предложил я с загоревшимися глазами, — небольшая разница в возрасте не помеха.
Она засмеялась и кокетливо поправила под косынку волосы.
— К сожалению Ваня, у меня уже есть муж и трое детей, не успел ты, — улыбнулась она, — но я тебя серьёзно прошу прекрати смущать мне практикантку, а то заменю её на кого-то менее привлекательного.
— Ладно, умеете же вы Маргарита Фёдоровна убеждать, — тяжело вздохнул я, вызывая её смех.
Больше я с Варей не шутил, перейдя на ровный и вежливый тон, даже в тех моментах, когда посмеяться ну очень сильно хотелось.
* * *
Через неделю ко мне разрешили пускать посетителей, так что первыми оказались взволнованные Кузнецов и Щитов. Который увидев, что ноги у меня целы, руки почти, стали делиться своими фронтовыми воспоминаниями, как кто-то безрукий или безногий мог водить транспорт, играть на гармошке или вообще даже самолёт водить.
— Хватит мне зубы заговаривать, — прервал я их словоблудие, — что врачи говорят, когда бегать можно будет?
Тут они смутились и переглянулись.
— Какой бегать Ваня, — наконец Кузнецов взял на себя смелость, — то что случилось с твоими лёгкими, дай Бог ходить бы смог. С палочкой.
— Эти докторишки ничего не смыслят, — мгновенно отреагировал я, — если снимете меня с чемпионата или тем более Олимпиады, я повешусь перед вашими окнами, и буду в виде призрака преследовать всю вашу оставшуюся жизнь!
Кузнецов вздрогнул и перекрестился, а Щитов впервые за то время что я помню, не сделал ему замечание об этом.
— Э, Ванюш, — тут же замахал он руками, — думать забудь! Какое такое повешение! Ишь чего удумал!
— Я серьёзно вам говорю, вы меня знаете, вернусь с того света и буду ходить вокруг вас по ночам и ныть. Ну включите в сборную. Ну включите!
Поскольку они уже это проходили в реальности, то оба тренера весьма быстро всё представили себе.
— Ты погодь Ваня со смертью, — побледнел Кузнецов, — мы не будем подавать бумаги на твоё исключение, пока ты не выпишешься, а там посмотрим. Устроит тебя такой вариант?
— Полностью, — я прикрыл глаза, — и не вздумайте обмануть!
* * *
— Добряшов! — отчаянный голос Вари, ищущий меня в лесопарке больницы, смешил немногочисленных пациентов вот уже который день.
Поняв, что разлёживаться мне в больнице не стоит, если я не хочу пропустить важные соревнования, я на следующий же день начал тренироваться вставать. Сначала по чуть-чуть, затем увеличивая нагрузки, сам вскоре доходил до туалета, держать за стенку. Уже через три дня, делал это без выплёвывания лёгких, а через неделю совершил свой первый побег из палаты. Ходьба, с постоянным кашлем давалась очень тяжело, но я веря в себя и то, что золото Олимпиады моё по праву, отметал все возражения и предупреждения врачей, о том что загоняю себя этим в могилу, продолжал ходить, а потом и бегать. Сначала медленно, останавливаясь через каждые пять метров, чтобы откашляться, но с каждым днём это расстояние неуклонно увеличивалось.
Увидев медсестру на коротком участке дорожки, я впервые попытался ускориться, но добежав до неё, упал на землю с кружащимися красными мошками перед глазами и диким кашлем.
— Добряшов! — всплеснула она руками и попыталась подлезь под меня, чтобы поднять. Несмотря на то что я сильно сбросил вес в больнице всё равно не сорока пятикилограммовой девушке было это в силах сделать. Поэтому я довольно невежливо отпихнул её в сторону и сквозь кашель пробубнил.
— Куда лезешь дура, грыжу себе захотела заработать?
Она побелела, несмотря на утренний туман, затем махнула рукой и удалилась в сторону больницы. Когда я смог встать и пройти пешком, то на помощь, ругаясь, прибежала Маргарита Фёдоровна, которая подхватила меня под руку.
— Скажите этой дуре, что поднимать мужчину тяжелее себя в полтора раза — это точно плохая идя, — откашливаясь, я шёл с ней в палату.
— Василь Петрович сказал, что ты такими темпами помрёшь Ваня, — тихо сообщила она мне.
— Да чтобы он понимал в силе человеческого духа Маргарита Фёдоровна, — закашлялся я, — вот увидите, буду стоять на первом месте, на Олимпиаде в Мексике, а журналистом скажу, что только благодаря вашей помощи туда попал.
Она вытерла глаза рукой и легче вскинула меня на себе.
— Ну ты это Ваня, давай хотя бы отпрашивайся у меня, чтобы Варя тебя не бегала и искала, — неожиданно предложила она.
— Маргарита Фёдоровна, вы чудо! — я наклонился и поцеловал её в щёку.
* * *
Представительная делегация из генерала, полковников и докторов, медленно шла к палате.
— Говорите доктор шансов на то, что он сможет бегать, показывая прежние результаты, шансы нулевые? — держа в руках папку со снимками, генерал обеспокоенно смотрел на затемнённые участки флюорографии.
— Товарищ генерал, то что он сам ходит уже его большое достижение, — идущий рядом доктор качал головой.
— Сергей Ильич, — генерал повернул голову к тренеру, — почему тогда вы не снимаете его со Спартакиады?
— Товарищ Белый, — замялся тот, — он мне угрожал. Сильно.
Делегация переглянулась, лишь комитетчик серьёзно воспринял эти слова, и толкнув дверь зашёл в палату, в которой никого не было.
— А где больной? — удивился он, обращаясь к доктору. Тот мгновенно повернувшись крикнул:
— Маргарита Фёдоровна!
Медсестра, тушуясь перед кучей золотых погон подошла ближе.
— Маргарита Фёдоровна, где Добряшов?
Она смутилась, но под недовольным взглядом генерала ответила.
— Бегает.
— Как бегает? — доктор всплеснул руками, — я же запретил ему?! Он себя в могилу сведёт!
— Ну, а я что сделаю, — медсестра буркнула себе под нос, — лось здоровый, никто ему не указ, вот и бегает уже неделю.
— Сколько? — тут все застыли, и обратили взгляды на бедную женщину.
— Да с утра носится по парку, потом ещё вечером перед ужином, — она совсем смутилась.
— А где он бегает Маргарита Фёдоровна? — вежливо поинтересовался у неё генерал.
— Да вот как выйдете, налево и там по дальней кромке леса, где никто не ходит, — показала она рукой.
Генерал обратился ко всем.
— Идём посмотрим на этого … лося.
Все гурьбой повалили из больницы, и дошли до того места, о котором говорила недавно медсестра, почти сразу увидев сюрреалистичное зрелище, когда замотанный в бинты человек, с одними лишь открытыми ногами, бежит по тропинке, при этом то ускоряясь, то снова замедляясь. Заметив людей, он сначала хотел свернуть, но затем словно решившись, побежал к ним.
— Сергей Ильич, секундомер! — услышали они, когда он остановился
