СССР - Дмитрий Николаевич Дашко
Мелькнула неглупая мысль: что если коллеги захотят продолжить игру и оставят меня в качестве агента под прикрытием? Для бандитов я как был свой, так им и остался, со мной они будут куда откровеннее, чем со следаком на допросах, можно выудить любопытную информацию.
На месте Трепалова, пожалуй, я бы так и поступил.
Не стоило так задумываться в этих обстоятельствах, расплата за медлительность не заставила себя ждать: мне тут же прилетело прикладом по хребту. Не сильно, но чувствительно.
— Чего замер, сволочь! А ну, топай! — грозно велел парнишка лет восемнадцати в мешковатой шинели.
— Понял, командир. Больше не повторится, — кивнул я и под его конвоем отправился к месту «упаковки».
Затрофенный грузовик пригодился как нельзя кстати, арестованных бандитов сажали в его кузов.
— А ну, погодь! — Лёня Бахматов вырос как гриб из-под земли и оттеснил мальчишку-чоновца.
— Товарищ, вы что себе позволяете?! — вскипел боец.
Леонид отмахнулся.
— Всё нормально, боец. Не кипятись. Этого беру под мою ответственность. Если что, моя фамилия Бахматов. Можешь ссылаться на меня.
Чоновец вздохнул.
— Есть, товарищ Бахматов. Разрешите идти?
— Иди.
Я пока не знал, как себя вести в отношении Лёни, поэтому просто топтался на месте без всякого энтузиазма.
— Давай в сторонку отойдём от чужих глаз, — тихо произнёс он.
Он отвёл меня к какому-то сараю, из которого доносилось куриное кудахтанье.
Бахматов сиял, как надраенный самовар.
— Ну, Жора! Ну ты даёшь! — воскликнул он, обнимаясь. — Такое дело сделал! Такого матёрого зверя взял!
— Это не я, это вы его взяли, — ответил я.
— Да ладно тебе скромничать, Быстро! Без тебя мы за ним ещё год гонялись бы, а то и больше!
— Хорош хвалить, а то загоржусь! — засмеялся я и сразу перешёл на деловой лад:
— Мне бы с Максимычем свидеться, доложить что и как. Я в записке не всё мог написать.
— Соскучился? Будет тебе начальство, но чуть попозже, — заверил Лёна.
А затем добавил:
— Знал бы ты, Жора, как Максимыч по тебе переживал! Да и парни тоже извелись… Места себе не находили! А с докладом успеешь ещё. Сейчас бы принять всех гадов, а потом и разбираться начнём. Да, кстати, твоя Настя забегала, спрашивала нет ли от тебя новостей.
— И что вы ей сказали?
— Сказали, что всё в порядке, и ты скоро вернёшься домой.
— Спасибо!
— Не за что. Хорошая у тебя жена, Жора, очень за тебя переживает.
— Самая лучшая, — подтвердил я.
Мы ещё долго проторчали с Бахматовым возле этого сарая, и у меня началось складываться впечатление, что Леонид нарочно тянет время.
Я собрался прямиком спросить его об этом, как вдруг он взбодрился и заявил:
— Ну всё, пора на службу.
Эх, вроде не так давно я был на Петровке, но, почему-то, когда зашёл внутрь, возникло такое чувство, словно отсутствовал целый год. Всё казалось каким-то новым и чужим.
Пока Лёня пружинистой походкой шагал по коридору, я плёлся за ним, вертя головой по сторонам и изумляясь своей реакции.
Бахматов замер перед нашим кабинетом и услужливо распахнул дверь..
— Ну что, герой, прошу!
— Скажешь тоже — герой, — фыркнул я, но через порог переступил первым.
И сразу же последовало троекратное ура от собравшихся в кабинете сослуживцев.
Я даже опешил от такой реакции.
— Мужики, вы что? Не надо так… Я ж ничего такого не совершил.
Ответом мне стали сияющие лица товарищей. Парни и до этого многое значили для меня, а теперь стали как родные.
— Давай краба, Быстров! — Трепалов выставил вперёд руку, и я с огромным удовольствием её пожал.
— В общем, мы уже доложили о наших успехах и о твоём личном вкладе товарищу Дзержинскому. Он просил передать тебе благодарность и обещал чуть погодя вручить подарок. Какой именно — не знаю пока, не спрашивай! — сообщил Александр Максимович.
Я успел заметить за его спиной стол, покрытый скатертью. На ней было нехитрое угощение: колбасная нарезка, солёные огурчики, курица, яйца, хлеб.
— Да ладно… Не надо мне никаких подарков! — смущённо произнёс я.
— Это уже не тебе решать, — улыбнулся Трепалов. — А пока — прошу к столу. Решили устроить небольшой торжественный ужин в твою честь.
Глава 16
Глава 16
Правду говорят, что время — штука относительная. Впрочем, как сама наша жизнь.
И не виделся вроде с мужиками из отдела всего ничего, а показалось, что прошла целая вечность. Пусть на столе не было спиртного (сухой закон никто не отменял), я пьянел от самой мысли, что теперь вместо доставших хуже горькой редьки бандитских рож, сижу в кругу близких друзей, на которых всегда могу положиться. Разговариваю с ними, смеюсь над их незатейливыми и добрыми шутками, да просто отдыхаю душой и телом.
Больше не надо притворяться, лезть из кожи вон, чтобы казаться в доску своим уголовной шушере. Недавние «дружки-приятели», собутыльники — нынче греют холодные стены и пол нашего «КПЗ», кто-то потом станет лицом к стенке, кого-то законопатят всерьёз и надолго, кто-то (пусть в том у меня мало уверенности) отделается сравнительно лёгким тюремным сроком. Всё, шайка-лейка Кузнеца своё отбегала, вдоволь напившись человеческой кровушки.
Приятное тепло разлилось по телу, стало легко и свободно. Я жив и здоров, избежал бандитской пули и «дружеского огня», меня не посадили на перо в разборке, никто не нанёс предательский удар в спину.
Единственное, что могло омрачить хорошее настроение — незаконченное дело с покушением на мою ненаглядную персону. Чай я у себя один, другого такого нет.
Да, первый блин у неизвестного заказчика вышел комом, быть может, он временно залёг на дно, хотя нельзя исключать и того, что по мою душу заряжают нового киллера, более успешного и профессионального, чем Тоша Стряпчий.
А спецов нынче в избытке. Через горнило войны прошли миллионы, кто-то успел застать и русско-японскую, прежде чем оказаться на ТВД германской, а потом и гражданской. То бишь профессионалов пруд пруди.
Белок-истеричек и хлюпиков почти не осталось, они либо вымерли в суровые времена, либо смогли как-то приспособиться. Нажать на спусковой крючок револьвера или винтовки — теперь не моральная проблема. Убийство человека многими воспринимается как нечто обыденное, да как иначе после всего, что
