Комбриг - Андрей Готлибович Шопперт
— Да, ну, ты, на шести?! — хрясь, Яков младший подзатыльник всё же словил.
— Иван Яковлевич, мы вечерять собрались, с нами заодно сидайте, али торопитесь? — переключился на гостя старший Яков.
— С удовольствие составлю вам компанию, тем более разговор к вам есть.
— Понятно. Яшка, давай девок сгоноши, пусть ставят на стол, да и настоечки вишнёвой четверть из погребца достань. Что за разговор на сухую. Это не разговор. Правильно господин полковник?
— Товарищ …
— Тьфу, ты, зарапортовался. Товарищ полковник. Молодой.
— Бригадой командовал в Испании, — блин ещё пить не начали, а уже хвастаться приспичило, одёрнул себя Брехт.
Услышал старший.
— Бригадой, так это получается — генерала дадут вскорости?
— Нет в РККА генералов, буду комбригом.
— Та, нехай. Комбригом, так комбригом, Сидайте, товарищ генерал, ось в красном углу.
Глава 12
Событие тридцать четвёртое
Вчера, объезжая яму на дороге, заехал в другой город.
Поколесив по многим городам России, я пришёл к выводу, что наши дороги кроют матом, а не асфальтом.
— Родина. Еду я по родине. Пусть зовут уродиной, А она мне нравится, Хоть и не красавица…
Не Юрий Шевчук из «ДДТ» пел, горланил полковник Брехт. Сидел за рулём своего зелёного «Мерседеса» и орал на всю Житомирскую область. И в ноты явно не попадал, не «пивец».
— К сволочи доверчива, Ну, а к нам — тра-ля-ля-ля… — Всё, дальше не помнил. Там дальше махровая антисоветчина. Вообще, писать песни про политику не нужно было Шевчуку. Есть же у него песни, про осень, про дождь. Хорошие песни, нет, вечно их, этих интеллигентов, тянет правительство и страну охаять.
Перебрались через границу спокойно, даже не заметили, где Польша кончается и СССР начинается. Шутка. Как тут не заметишь?! Когда купаться в холодной, ноги сводящей, воде пришлось. Острогин согласился помочь переправиться через границу. Сначала целых десять секунд отнекивался, а потом снова врезал леща проговорившемуся Яшке и степенно кивнул, поможем, мол.
Яшка сказал, что брод через Вилию есть, там всего полметра глубины. Оказалось чуток больше. С метр, потому пришлось «Мерседес», на всякий случай разгрузить, всё же в багажнике картины и переносить их на руках. Ширина речки метров пятнадцать. Пока Иван Яковлевич шёл по пояс в ледяной воде, то всех Верещагиных с Райхами и Айвазовскими проклял. Ноги сводило болью. И не ноги тоже. Вышел, разделся и стал на глазах у, отвернувшейся, через минуту, и покрасневшей, Малгожаты, прыгать, как павиан, надеясь согреться. Потом догадался взять спирта из фляги, заправленной ещё при ремонте рентгеновского аппарата, и растереться. Полегчало, и вроде не простыл. Зато несло от него сейчас спиртом, словно неделю гулеванил. Любой гаишник остановит и потребует дохнуть.
Хорошо, что нет гаишников. Так-то есть. Не сильно давно создали это подразделение. (Госавтоинспекция НКВД создана 3 июля 1936 года, когда СНК СССР утвердил постановлением № 1182 «Положение о Государственной автомобильной инспекции Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР»).
Брехт даже видел их несколько раз в Хабаровске и Владивостоке. Выбрали им для петлиц и знаков различия интересные цвета. Петлицы салатного цвета, а шпалы и кубари разные — синего. Выглядит это необычно и немного опереточно, словно смотришь американский фильм про наших военных. Вечно переврут все цвета и знаки различия. И в титрах же написано, что консультант был. Там, в Америке, миллион выходцев из СССР, неужели нельзя подойти к любому и спросить, а как выглядят погоны майора, там, авиации, к примеру. Нет, такого нагородят, хоть плачь, хоть смейся. Вот такие зелёные петлицы обязательно вместо погон вставят в свой боевик.
Ехали уже второй день. В города старались не заезжать. Там, сто процентов, найдётся гаишник, а по сельским дорогам едет себе колонна из трёх машин и едет. Ну, прикопаться есть к чему. Иностранные номера сняли и теперь машины, вообще, без номеров. А тёмно-зелёный «Мерседес 500к» хоть с номерами, хоть без номеров, сразу в глаза бросается. Единственный в СССР. Штучная вещь, с тысячу всего изготовили работящие немецкие парни.
За первый день к обеду добрались по сельским дорогам до Бердичева. Карту вёрстку или автомобильных дорог в СССР не купишь. Гораздо позже появятся, а вёрстки будут под запретом до самой перестройки. Потому ехали по наитию. Нужно на восток. Компас есть, и где встаёт солнце видно. Ну, ещё время от времени Брехт из машины вылезал и прохожих расспрашивал. Форму польскую выкинули, как только границу проехали, и все иностранные документы тоже, оставили только интербригадовские испанские. Тоже так себе прикрытие. До первой проверки, любой милиционер остановит и в НКВД сдаст.
В Бердичев тоже не поехали. Спросили у железнодорожника на лисапеде по пыльной дороге катящего, как проехать на Киев.
Руками развёл. Далеко это товарищи. А до Белой Церкви? Да, хто его знает. Тудысь. Кудысь — тудысь? Махнул рукой на восток. Как там — «Мистер очевидность».
— А до куда вы дорогу, дорогой товарищ, знаете? — почесал репу полковник.
— А до Махновки. Ось за мной езжайте. — И уже катить дальше собрался
— Стоять. Вы серьёзно, товарищ, за вами? Вы поедете с какой скоростью, стесняюсь спросить? — придержал прыткого мужичка Брехт за сидение его раритетного велосипеда.
— Швыдко. Ну, не хотите за мной, то вот по сей дороге и езжайте. Километров пятнадцать. А там спросите, в Махновке. Про Кыюв …
Поехали, даже если не туда этот язык заведёт, ну, в смысле: «язык до Киева доведёт», то пятнадцать километров не сильно и много, всегда вернуться можно. Брехта, правда, название смутило. «Махновка», в честь батьки Махно? И не переименовали. Странно.
Железнодорожный язык не подвёл. Спросили в Махновке про Белую Церковь у другого велосипедиста. Агрономом оказался и подробно описал, как добраться до Белой Церкви. И даже приблизительное расстояние назвал — вёрст сто — стописят.
Да, зря Иван Яковлевич польские дороги хаял. Там хоть изредка нормальные участки попадаются. На Украйне милой такое ощущение, что танковые колонные всё время ездят и перепахивают дороги, к войне страну готовят, чтобы враги на своей европейской технике никуда не уехали. Легче рядом по целине или по полю ехать. Тем не менее, уже в темноте добрались до Белой Церкви, и, как уже привыкли, остановились на берегу реки Рось в лесочке. Не стали искушать судьбу и гостиницу искать в самом городе. В Киеве у Ивана Яковлевича имелось дело. Двойное убийство, которое, как ему казалось, изменит судьбу всего мира, а уж СССР точно.
Событие тридцать пятое
— А почему генерал на
