Колхозное строительство 8 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Пока продолжайте собирать. Да, красное дерево ведь очень колкое — как разбираете?

— Точно, каждая третья доска примерно ломается.

Крякнул. Отчитал по-отечески, но с вывертами, и поехал на мебельную фабрику. Там руководство решило, что производство гитар интересует Тишкова — хвастать начало. Ну, посмотрел гитары, чего подвижников расстраивать. Правда ведь — красиво. Экспортные же варианты из старых яблонь вообще достойны песни, исполненной на этих гитарах. Похвалил, пообещал ордена и медали, потом сунул под нос рисунок шкатулки и дощечку упаковочную.

— Твёрдая порода и колкая. Сталкивались, делали Кунаеву мебель по спецзаказу, — почесали репы мебельщики.

— И…

— Оборудование бы. Станок фрезерный с головками…

— Стоять, бояться! Все ваши мечты мне на бумажку. Я вызову американцев — они вам всё поставят, и наладят, и учителей пошлют. А пока мне нужен образец, чтобы послать в «Филип Моррис». Резчики по дереву ведь есть?

Сделали, послали пиндосам. Прилетели филиповцы первым же рейсом в Москву — и нашли Петра в Кремлёвской больнице. Договорились. Всё будет окей! Через неделю притащат на грузовом самолёте. Во припёрло!

А Пётр от безделья вспомнил одну байку из восьмидесятых — а может, и не байку? Вот ведь в Москве красную древесину ломают — и на свалку. Там — история из этой же серии. Якобы, будет заключена сделка, по которой японцы закупают у нас бой пивных и винных бутылок. Наши, естественно, обрадовались — дебильные дети страны Восходящего Солнца мусор за валюту скупают! Грузили всё в ящики и отправляли. Вот: а ящики под эту дрянь делали из хорошего кедра! Японцы же из этих ящиков мастерили дорогую элитную мебель, а бой бутылок — в море. Через десяток лет якобы все пляжи Японии были устланы красивейшей галькой из обкатанного цветного стекла. В Японии Штелле не был — был в Сочи. Там и правда на пляжах такие камешки попадаются. А что, если этот самый бой бутылок загружать в галтовочные барабаны с песочком? А потом обкатанные цветные камешки куда-нито на пляжи Лазурного берега продавать?

Позвонил Марку Яновичу.

— А если «хранцузы» не будут покупать? У них там песочек жёлтенький. Сам видел — в этом Сен-Тропе жандарм по пляжу бегает. Ну, кино такое. С Фюнесом.

— Я понял, Марк Янович. Сейчас ещё одну классную идею подсказали. В те же галтовочные барабаны нужно ещё и камни чёрные загружать, а в иные — синие, в третьи — зелёные. На выходе будем получать цветной песок.

Пётр вспомнил, что на Тенерифе, что на Канарских островах, вот на такие пляжи из чёрного песка народ ломится — наскучил всем жёлтенький-то. Ещё где-то на Гавайях и на Таити есть чёрные пляжи — и везде аншлаг. Обозвали этот вулканический песок лечебным — и красиво, и необычно, и «лечебно». И туристы летят косяками. Ну, а у нас есть Иссык-Куль и Балхаш. Организовать инфраструктуру! Негры вон начали обустраивать целебные источники. Сделать искусственные водоёмы, черным песком пляжи засыпать. Здания в псевдорусском стиле, терема. Чартерные рейсы из Парижу. Не, лучше из северных стран! Финляндия, Швеция с Данией. Они побогаче, и тепла хотят, и водку любят.

— Пётр Миронович, а история с доской — это не утка. Сам от деда слышал, только там не про бутылки, естественно.

— Ну-ка, ну-ка, — может, вот так ещё на какую мысль натолкнёт?

— Это было очень давно, ещё в конце XIX века. Германия закупала в России масло, причём специально оговаривала, что оно должно поставляться в кедровой таре, так как его древесина позволяет долго не портиться продукту. Размеры тары, как и толщина досок, тоже утверждались. Потом эту тару осторожно разбирали и отправляли на фабрики музыкальных инструментов. Из кедра делали арфы, рояли, гитары, так как он имеет очень хорошие резонансные свойства.

Да, русские лопушки. Стоп! Кедр. Вот молодец Янович. Распрощались. Договорились, что галтовочные барабаны в количестве ста штук Пётр из Франции поставит в ближайшее время.

— Почему не наши? Не умеем даже такую ерунду делать? — огорчился Макаревич.

— Ну почему — на любом заводе по производству всяких кранов и вентилей десятками стоят. Просто качественные двигатели, да и скорость. Пока у нас пробьёшь — и все старые планы поломаешь, а там через неделю отгрузка начнётся в ящиках из тиса. Может, и не шутка.

После разговора откинулся на подушки, глаза прикрыл, чтобы мысль не упустить. Нужно заключить договор с Ким Ир Сеном о поставке в специально оговорённых кедровых ящиках чего-то скоропортящегося, как масло — что там есть в Корее, и, главное, недорогого? Не выдумал ничего. Не морепродукты же — тут рефрижераторы нужны. Есть пара вещей, на которые обратил внимание — но они недешёвые. Хотя ведь, что с чем сравнивать! Сколько стоит такая коробка для сигар, или гитара, и сколько там дерева? Две вещи есть, которые Северная Корея делает как бы не лучше всех в мире. Заставил их вождь научиться. Первая — это памятники и статуи. Они там на каждом шагу, и выполнены очень мастерски. Нам Кимов много не надо — а вот животных? Пусть стоят по городам. Или сценки бытовые. И упакованы в толстенную кедровую опалубку, да набить почаще. Зарубочку сделаем.

Вторая — это женьшень. Тоже в ящиках. Весь надо скупать! Пусть в институте у Фрейдлиной научатся выделять из него активные вещества — часть туда, часть в клинику к Кашпировскому. Александр Романович Довженко там всё наращивает инфраструктуру — ещё пятнадцать теремов и большой корпус требует. Пусть. Это и стране, и Петру только на пользу. Ещё один эксклюзивный товар — лечение алкоголиков и наркоманов. Берём женьшень. Ещё зарубочку.

— Пётр Миронович, правительственный, — ну вот. Как тут планы построишь, когда опять воевать надо!

Событие двадцать первое

Сбили нашего лётчика над Вьетнамом. Стали допрашивать: каковы же тактико-технические данные МиГ-17? Ничего не сказал он врагам. Потом обменяли на сбитого американца. Привозят его в родное военное училище как героя. Ну его курсанты и спрашивают, как там в плену. «Да все бы ничего, только учите, мужики, матчасть — там спрашивают».

Пока ехал в Кремль по будущей Воздвиженке, а сейчас по Калининскому проспекту — погрузился в мысли о таких вот интересных способах зарабатывания денег. Ничего не лезло под кепку, пока про Мавзолей не подумал. Тадам! Ещё одна байка или быль? Сам не видел, но от народа слышал. Так вот. Во времена молодости Штелле, цыгане на рынке продавали китайские ковры. Это было точно — а вот дальше… Их домой приносишь, вешаешь на стену. Днём вроде ничего, а ночью ковёр зелёным начинал искриться — и на нём портрет Мао Цзедуна в гробу появлялся. Чёрт с ним, с Мао, хоть и гад редкостный — Таня вон смурная ходит всё время. А вот про зелёный-искрящийся нужно тоже Фрейдлину озадачить. У нас ведь сейчас полно ёлочных игрушек делают с использованием этого фосфора, и часы тоже — «Командирские». Почему нельзя и нитки? Олешки там на ковре, а ночью тигр. Ну, или наоборот. Товар будет настолько эксклюзивным, что очередь из Брюсселя выстроится. А для партийных бонз всех стран развивающихся и недоразвитых — портрет Ленина. Но за много кило необработанных алмазов. Портрет-то волшебный!

Ехал не на Политбюро — ехал по вызову Шелепина. Чего-то опять «Железный Шурик» плохое замышляет. Ну, это думал так — нет, оказалось иное. После позавчерашнего звонка Чан Кайши и его сыну Цзян Цзинго Китайская Республика, она же Тайвань, нанесла «Материку» два удара.

Взбешённые американцы вбомбили по своему обычаю базу флота на острове Хайнань в каменный век — ну, в смысле, только крошёные камни-кирпичи от самой базы и близлежащего городка моряков и остались, захватывать там было нечего. Всё, что осталось от построенного владевшими этим портом раньше французами, больше прекрасную Францию ничуть не напоминало. Флот Южного Моря со штабом в Чжаньцзяне перестал существовать. Вот туда и высадили бригаду морской пехоты «настоящие» китайцы. Они тоже не отличались миролюбием — глава партии Гоминьдан события двадцатилетней давности не забыл.

10 декабря 1949 Сун Мэйлин — жена Чан Кайши каким-то чудом сумела прислать самолёт, и Чаны — отец и сын — улетели на Тайвань из осаждённого Чэнду. Через полчаса после взлёта этого самолёта аэропорт захватили танки НОАК.