Бриганты (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Дальше мы устроили пир. Вина и еды было вдоволь. В трапезной расположились рыцари, оруженосцы и старые воины. Остальные праздновали победу в других помещениях. Благо места было много. На ночь заперли ворота и выпустили во двор собак. В караул никого не назначили. Только я выделил двух человек, чтобы охраняли часть второго этажа в левом крыле, где ночевал мой отряд.

На следующий день, по выражению бойцов, слетелось воронье — прибыли чиновники. Так о них отзывались то ли потому, что чиновники приезжали обычно на места сражений, где было много трупов, то ли за то, что в одежде всем цветам предпочитали черный. Возглавлял их Николя Лефевр. Два дня они пересчитывали и перевешивали запасы продовольствия и вина, после чего подбили бабки. Я получил еще почти сто франков.

Отряду Луи де Сен-Жюльена, как, по мнению командования, наиболее проявившему себя при захвате, было предложено остаться охранять аббатство до весны, а нам с Карне де Бретоном — вернуться в замок Ла-Рош-Позе, который стал резиденцией маршала де Сансерра. Там всё ещё ждали нападение виконта Пемброукского.

22

Джон Гастингс не осмелился напасть на замок Ла-Рош-Позе. Набрав добычи в Анжу, он отправился на зимние квартиры в графство Пуату. Маршал Луи де Сансерр ушел со своим отрядом в Париж, чтобы встретить Рождество в кругу семьи. Нам с Карне де Бретоном поручили охранять замок, но с условием сократить отряды до полусотни человек. В моем отряде быстро нашлись полтора десятка человек, которым было, где и с кем встретить Рождество. Обещали вернуться в начале марта, когда возобновятся боевые действия. Поскольку они были из тех, кого я нанял недавно, и не имели долгов передо мной, отпустил с легким сердцем. Карне де Бретон разогнал всю свою пехоту, оставил только конных латников.

— Надо было мне остаться охранять аббатство Сен-Сальвен. Предлагали ведь, — пожаловался он. — Думал, пойдем на виконта Пемброукского, еще что-нибудь захватим.

— Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — сказал я.

Мы с ним заняли по комнатушке с камином на галерее третьего этажа донжона. На противоположной галерее поселились рыцари из отряда Карне де Бретона. Оруженосцы спали в холле, а остальные бойцы — на втором этаже. Поскольку Карне де Бретон не был силен в шахматах, играли с ним в триктрак. Когда погода была хорошей, отправлялись на охоту. К радости моих собак. Не знаю, каким образом, но они всегда верно определяли, когда их возьмут на охоту. Мы с Карне де Бретоном могли несколько раз проходить мимо кладовой, в которой их закрывали днем, и гончие вели себя спокойно. Как только мы принимали решение съездить на охоту, собаки начинали радостно лаять, стоило нам выйти из донжона. Они уже позабыли о своем былом хозяине, признали меня таковым. Жак Оруженосец хорошо управлялся с ними, поэтому я назначил его старшим псарем, освободив от остальных отрядных работ, за исключением, конечно, учений и тренировок.

В начале года по моему стилю, потому что для остальных год начинался весной, после Пасхи, к нам прискакал гонец от Луи де Сен-Жюльена с предложением принять участие в налете на англичан. Мотивировал он тем, что нас никто не ждет, что можно будет безнаказанно ограбить несколько деревень и вернуться с большой добычей. Скорее всего, ему просто стало скучно. Маршал зря оставил Луи де Сен-Жюльена защищать аббатство. На эту роль лучше бы подошел спокойный и рассудительный Карне де Бретон. Но у первого была репутация позвонче, а скрипящее колесо чаше смазывают.

— Поедем? — спросил Карне де Бретон, после того, как я прочитал вслух послание Луи де Сен-Жюльена.

Он умел читать, но плохо, поэтому говорил, что проблемы со зрением. На охоте зрение у него было отличное.

— Можно, — согласился я. — Все равно здесь делать нечего. Прокатимся на свежем воздухе. Глядишь, по несколько франков найдем.

В последние дни случилась оттепель. Днем солнце припекало совсем по-весеннему, и дороги сильно развезло. Не пограбим, так испачкаемся.

— Оставим здесь по десять человек, а с остальными налегке отправимся в аббатство, — решил Карне де Бретон, который был первым из нас двух равных.

Дорога оказалась тяжелее, чем мы думали. Лошади быстро уставали, поэтому мы останавливались на отдых в каждой деревне. К аббатству добрались, когда было уже темно. Горнист Карне де Бретона долго трубил, пока не проснулась охрана и не начала расспрашивать, кто мы такие. К счастью, подошел Луи де Сен-Жюльен и распорядился, чтобы опустили мост и открыли ворота. Я подумал, что, если и англичане несет службу так же хорошо, а, скорее всего, так оно и есть, можно будет без проблем захватить какой-нибудь замок. «Кошки» мы с собой на всякий случай прихватили.

Утром, когда мы, три командира, завтракали в бывших апартаментах аббата, пришел один их оруженосцев Луи де Сен-Жюльена и доложил:

— Кто-то ночью пытался перебраться через ров. Следов много оставили, большой отряд был.

— Это они наследили, — отмахнулся Луи де Сен-Жюльен.

— Мы подъехали сразу к воротам, — возразил я и предположил: — Может, англичанам тоже стало скучно, решили отбить аббатство?

— Вряд ли, — беспечно молвил Луи де Сен-Жюльен.

— Надо бы послать отряд на разведку. Пусть проедут по следам, узнают, кто это был, — предложил Карне де Бретон.

— Вот мы все вместе и поедем, — решил Луи де Сен-Жюльен. — Если их мало, разобьем, если много, вернемся и подождем в аббатстве.

Я не стал возражать. Конь у меня хороший. Если что, рыцаря изображать не буду, быстренько смоюсь.

С утра подморозило. Траву, местами зеленую, покрыл иней. На подмерзшей земле хорошо сохранились следы. Их действительно было много. Я не следопыт, но в нашем отряде таковых было много. Они быстро подсчитали и сообщили, что возле рва топталось около сотни человек. В этом месте было удобно забраться в аббатство, особенно, если бы изнутри кто-нибудь помогал.

— У тебя в отряде предатель, — сделал вывод Карне де Бретон.

— Не может быть! — возмущенно воскликнул Луи де Сен-Жюльен. — Я всех своих людей знаю, среди них не может быть предатель! — После небольшой паузы он произнес тихо и холодно: — Найду — на куски буду резать. На маленькие кусочки. Буду отрезать по несколько в день, чтобы умирал долго и мучительно.

Судя по тому, как напряглись лица бойцов его отряда, которые сопровождали нас, к словам своего командира отнеслись с полной серьезностью.

Следы вели к лесу, на окраине которого все было вытоптано конскими копытами, Ночью здесь побывал отряд примерно в три сотни всадников. Видимо, наш приезд их спугнул.

— Повезло тебе, Луи! — сказал Карне де Бретон.

— Счастливчик я, что поделаешь! — похвастался Луи де Сен-Жюльен.

Я стараюсь не произносить подобные фразы. Как только похвастаюсь чем-нибудь, сразу случается обратное, а если пожалуюсь на что-нибудь, подобное обязательно случится еще раз.

На всякий случай я выслал вперед разведку во главе с Ламбером де Грэ, который менее подвержен рыцарским замашкам, чем остальные мои оруженосцы. Парень тоже хочет стать рыцарем, но понимает, что мертвому шпоры не нужны. В бою не подведет, но и зря рисковать не будет.

На перекрестке, судя по следам, отряд англичан разделился. Большая часть поехала в сторону Пуату, а меньшая — в городок Шавиньи, который располагался на берегу реки Крёз, километрах в десяти от аббатства. Населенных пунктов с таким названием много, и все незначительные. Видимо, плохое название делает их такими.

— Поедем за малым отрядом, — предложил Карне де Бретон.

Луи де Сен-Жюльен не стал хорохориться. Когда врагов столько же, сколько нас, или больше, его хвастливость скукоживается.

В километре от Шавиньи, возле моста, англичане опять разделились. Человек тридцать-сорок направились в сторону Пуату по другой дороге, а с полсотни или чуть больше — в Шавиньи.

— Куда пойдем? — спросил Карне де Бретон, остановившись возле моста.

— Шавиньи защищен валом с палисадом, быстро не сумеем захватить, — сообщил Луи де Сен-Жюльен.