Анатолий Лернер - Город двух лун
Машина неслась к вокзалу, где в ячейке камеры хранения лежала Аркашкина доля.
— Бубен, — спросил он, — а ты ещё не научился вести свои дела без подстав? Или ты иначе не умеешь? Почему каждый раз за твои выкрутасы расплачиваюсь я?
— Не гундось. Я это с детства слышу от тебя. Надоело. Хочешь честный ответ?
— Хочу.
— Так сложилось исторически. Так что, Аркаша, хочешь жить самостоятельной жизнью, — завтра садишься в Боинг и летишь в свою сказочную страну Небесного Иерусалима. Иначе… предрекаю тебе, что всю оставшуюся и недолгую жизнь будешь доигрывать в мои игры. Причем, Аркаша, по моим правилам.
— Не дождёшься. Но в принципе, я всё понял. Не дави на меня. Всё же праздник! Свобода! — Он включил магнитолу, и Юрий Шевчук проорал, а вместе с ним и Аркадий:
Родина!
Еду я на родину!
Мне кричат: уродина,
А она мне — нравится!
Вовсе не красавица,
Но она — хорошая,
На-на-на, на-на-на, на-на-на…
Эй! Начальник!..
* * *Железнодорожный вокзал встретил их настороженной суетой. Аркадий прошёл в сторону багажного отделения, мимо очереди за свободными автоматическими ячейками.
— Мужчина! — Подскочила к Аркадию девушка с чемоданом, когда он открыл ячейку. — Вы освобождаете?
— Нет, — улыбнулся ей Аркадий, и девушка прошла несколько шагов, поставила на пол свой чемодан, устало села на него, и неслышно заплакала.
Аркадий заставил отвести от неё взгляд, и переключиться на то, ради чего он был здесь. Он открыл дверцу камеры и вынул из неё дорожную сумку. Она оказалась приятно тяжёлой. Он оглянулся. Никого. Только заплаканная девчонка сидела верхом на чемодане, спиной к нему. Он открыл сумку. Она была доверху набита пачками долларов. Аркадий взял пачку, разорвал упаковку и перелистал её. Закрыв сумку, он снова оглянулся.
Девушка всё так же сидела к нему спиной. Он бросает монету и захлопывает дверцу. Проверяет, дёргая за ручку. Дверь заперта. Аркадий выходит из секции и проходит мимо девушки, припудрившей свой покрасневший носик. Она захлопывает пудреницу и поворачивается навстречу Аркадию. Они сталкиваются, и пудреница падает и разбивается.
— Ах! — вскрикивает девушка, — это к несчастью!
— Простите, — улыбается Аркадий, — я такой неуклюжий. А насчет несчастья, когда зеркало бьется — не верьте. Случается только тогда, когда веришь. А когда веры нет — так ничего и не будет.
Девушка капризно выслушала его, зло зыркнула, и молча удалилась. Аркадий проводил её глазами. Он видел, как в конце зала она приблизилась к высокому мужчине, с зализанными назад волосами и серьгой в ухе. Она протянула ему чемодан, взяла мужчину под руку, и они исчезли в толпе пассажиров, а на их месте вдруг возник старик Аникей, который произнёс: «Хочу, чтобы ты изменил всё». Кто-то заслонил деда Аникея, и он исчез из поля видимости. А еще через несколько минут, Аркадий уже сидел за рулём «Фольксвагена», а Бубен рассказывал о планах. Впереди их ожидала встреча с генералом. Встреча неформальная, поэтому баня. На заднем сидении валялись два отменных берёзовых веничка.
* * *Тем временем, эпизод в аэропорту продолжился следующим образом.
Мужчина с зализанными назад волосами, в лёгком светлом плаще, дорогом костюме и лаковых ботинках, проводил девушку до платформы пригородных электричек, где она растворилась в человеческом водовороте. Мужчина с серьгой кому-то махнул рукой, и к нему подкатил на скейтборде подросток, лет шестнадцати. Он сунул борд под мышку и внимательно выслушал мужчину. На подростке была хоккейная каска с откидной маской, налокотники и наколенники. Кивнув, он кинул скейтборд на мраморные плиты пола и, вскочив на доску, покатил в сторону секции багажного отделения.
Через несколько минут, подросток снова появился рядом с мужчиной. Он протянул руку и тот расплатился с ним наличными прежде, чем подросток бросил к его ногам сумку.
* * *Баня. В парилке четверо. Крепкий мужик хлещет Аркадия веником. Оба прислушиваются к разговору между Бубном и крепким дядей, лет шестидесяти, Анатолием Ефремовичем, бизнесменом, генералом, между прочим.
— Сумма, удваивается, — говорит Бубен.
— Удваивается и комиссионный сбор, — отвечает крепкий бизнесмен.
— Мой деловой напарник, только вчера вышел из крытки.
— Поздравляю. Поэтому, пока он снова туда не попал, пусть соглашается с нашими условиями.
— Он согласится. Я даю свои гарантии.
— Если его устроят наши условия, гуд.
Бубен кивает головой и произносит:
— Гуд.
— В таком случае, — говорит генерал, — мы проследим, чтобы ваши деньги вовремя поступили на счета, указанные в нашем договоре. Дальнейшая судьба этих счетов нам безразлична. Но это не значит, что безразличны к ним другие заинтересованные лица. Короче, советую в ближайшее время деньги с этих счетов снять.
— Спасибо за совет.
— Когда вы предоставите вторую часть?
— А после бани и предоставим!
— Гуд. — Улыбается крепкий мужик, и Бубен непроизвольно вытягивается рядом с ним, как подчиненный перед командиром.
— Охрана, думаю, не помешает? — спрашивает командир, и Бубен кивает:
— Не помешает.
— Гуд, — и они ударяют по рукам.
— А теперь — пивка-пивка-пивка! — зазывает Бубен и вываливается из парилки в предбанник, где стол сервирован по лучшим европейским образцам.
— О, гуд! — Радуется финансовый командир, оборачиваясь в простыню и становясь похожим на римского трибуна. — Очень изыскано!
— Мы ценим услуги, оказанные нам, — тоном светского льва произнёс обёрнутый в простыню Бубен, — и умеем быть благодарными.
— Где собираетесь обосноваться, дорогой Аркадий Семёнович, — спросил трибун, усаживаясь за стол. — Мне Александр Иванович сказал, на постоянное место жительства в Израиль уезжаете. А у меня там дочка живёт. Интересуюсь: не соседи ли?
— Намерен обосноваться в Иерусалиме.
— Шана аба бэ Йерушалаим! — произнёс трибун.
— Простите?
— Так говорят иудеи в галуте: «В будущем году, мол, встретимся в Иерусалиме!».
— Очень приятно познакомиться, — протягивает руку Аркадий. — Простите, нас как-то сразу не представили.
— Генерал-майор Косых. Анатолий Ефремович.
Аркадий одёрнул руку и встал.
— Буду представлять ваш полумиллионный вклад в солидный банк. — Генерал крепко пожал руку Аркадия. — По каналам Министерства обороны… Вам ведь всё равно как переводить свои суммы, не так ли, Аркадий Семёнович?
— Приятно удивлён услугами Министерства обороны, Анатолий Ефремович. Очень приятно.
— Сфера наших услуг этим не ограничивается. Вон, и Александр Иванович, кое-какими услугами уже воспользовался. И второй шаг им был предпринят также в верном направлении. Очень советую последовать его примеру.
— Если честно, я не совсем понимаю вас. Мы что, становимся спонсорами Минобороны?
— Ну, зачем же так обобщать? Сформулируем так: отдельного его подразделения. Как раз того самого, которое реализует ваши фантазии на всех уровнях! Хотите перевести значительную сумму в западные банки? Пожалуйста! Хотите военный конфликт? Извольте! Всё зависит от инвестиций заказчика. — Расхохотался генерал, а Аркадий присвистнул:
— Как сказал бы почтальон Печкин: раньше у меня просто генерал был, а теперь и весь его спецназ.
— Остроумно! Да, и по совести, ребят подкармливать просто необходимо. Иначе ребята родине служить перестанут и станут служить бандитам.
— Очень интересная мысль. Я впервые общаюсь с генералами.
— Вы, молодой человек, общаетесь с голым мужиком. Вы попробуйте достучаться ко мне при регалиях!
— По-моему у нас обоюдный интерес, и бряцать тут регалиями…
— Надеюсь, вы очень скоро поймёте, насколько сейчас не правы.
— Аркаша, никаких возражений! — Бубен шепчет Аркадию на ухо:
— Ты что, родной? Другого способа перевести наши бабки, у меня нет…
— И никогда уже не будет, — буркнул Аркадий, усаживаясь за стол.
В предбанник, словно ненароком, забежали четыре девчонки в купальниках, и трибун оживился.
— Девочки! — воззвал он. — Мы будем рады вашей компании. Нам как раз не хватает ваших женских качеств. Понимаете, собрались четыре умных мужика, а договориться — гонор мешает. Нам бы рядом с вами добрее стать… вы уж не откажите.
Девицы словно ждали подобного предложения, и тут же, со знанием дела, увились вокруг мужчин.
— Молодые люди, — произнёс дрогнувшим голосом генерал, — давайте прервём наши переговоры и насладимся тем, что преподносит нам жизнь.
— Вы, генерал, сейчас больше на попа-расстригу похожи, — сказал Аркадий. Но генерал не ответил. Его внимание было поглощено девицей, вернее тем, как мастерски она довела его до оргазма. Он сидел в мокрой простыне, рот его был разинут от удивления, а глаза изображали полное опустошение.
