Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
«Что за чушь мне спится?!» – сердито подумала Лу, силясь сбросить наваждение. Она четко осознавала, что спит и это вовсе не наяву маячит над каменным барьером фантастического колодца огромный и потому безобразный фаллос.
Снова повалил дым, возникла новая метаморфоза: чудовище, что выдвигалось из отверстия, увенчивалось теперь головой капитана Хукера, заместителя Джорджа.
«Как вам не стыдно, Генри?» – хотела крикнуть Лу, почувствовала, что не может произнести ни слова, и проснулась.
С легким стоном повернулась на другой бок и услышала, как Джордж спросил ее:
– Что случилось, малыш?
– Прости, я разбудила тебя…
– Ничего, Лу… Показалось, будто ты зовешь меня. Луиза рассмеялась и вспомнила вдруг главное событие минувшего дня.
– Что же снилось тебе? – спросил Джордж, подвигаясь к ней и осторожно протягивая руку, немного неуверенную и задрожавшую в ожидании.
«Сказать ему сейчас или дождаться утра?»
Мне снилось, будто купаюсь в Каспийском море.
Но это ведь так далеко, Лу… На другой стороне планеты. И что ты там видела, малышка Лу?
«Подожду до утра, – решила Лу. – Пусть пока спит спокойно. Интересно, кто у нас будет на этот раз? Если опять мальчишка, назову его в честь прадеда именем пророка. Хотя дед и был коммунистом, его предки верили в Магомета».
– Я видела твоего Хукера, – весело сообщила Лу. О ракете «Минитмен» и фаллосе она решила мужу не говорить, интуитивно сообразив о неприятных для него ассоциациях.
– Счастливчик Генри, черт бы его побрал, – шутливо рассердился Джордж. Рука уже встретилась с телом Лу, ласкала его. – Что он там делал, в России?
– Не успела рассмотреть. Ты ведь так быстро пришел ко мне на помощь.
Джордж тихо рассмеялся, а потом внезапно смолк.
– Вспомнил забавную историю, Лу, – принялся он объяснять свой смех. – Отец рассказывал… Когда началась корейская война и генерал Макартур после первых недель поражений, высадив огромный десант, двинулся на север, к реке Ялту, 15 октября 1950 года президент Трумэн прилетел на остров Уэйк в Тихом океане. На встречу с президентом Мак явился в таком виде, будто его задержали в дымину пьяным ребята из «гестапо» [Этим одиозным именем называют в американской армии военную полицию], подбросили и выкинули вон. Небритый, растрепанные волосы, измятая фуражка, в которой он, наверно, выпустился из Вест-Пойнта, такой старой она выглядела, рубаха с расстегнутым воротником… Словом, не пятизвездный генерал, а настоящий гопник.
О чем они говорили, так никто и не узнал, по отец – он командовал тогда эскадрильей и находился с нею на Уэйке – сам слышал, как Гарри Трумэн, простившись с Маком, плюнул ему вслед и сказал начальнику охраны: «Если бы он был лейтенантом в моей части и шлялся по гарнизону в подобном виде, я бы ему так врезал, что он бы с копыт свалился!» Ну как?
Президент Америки тоже хорош: изъяснялся на языке отъявленной шпаны, – заметила Лу. – Каких только типов не выбираем мы для проживания в Белом доме…
Никсон похлеще выражался, хотя и знал, что каждое слово записывается по его же приказу.
Верно, – согласилась Лу. – Ричард Уотергейтский перещеголял всех по части похабщины и цинизма. Но какая связь, Джордж, между гопником Макартуром и моим сном?
Не знаю, – растерянно проговорил Джордж.
Лу нащупала волосы на голове мужа, взъерошила их, легонько потянула Джорджа к себе.
– Непостижимые цепочки представлений, – в темноте улыбнулся он.
28
– Зачем у тебя этот чертик, Кирилл Сергеевич? – спросил первый заместитель главкома у командира соединения. – Или хобби завел, каслинское литье собираешь?
Он взял с письменного стола небольшого, по длиннохвостого чугунного черта, который, едко и дерзко улыбаясь, наставлял генерал-полковнику нос.
Вощинский улыбнулся.
Это мой заместитель, – сказал он.
Не понял…
Помогает в беседах с отдельными лицами, – пояснил тот. – Порой исчерпаешь запас нормальных выражений и думаешь: «Ах, как бы сейчас тебя покрепче, голубчик…» А не моги, надо с ним цензурно говорить. И вот когда все мои приличные аргументы кончаются, хватаю черта и ставлю перед ним. Для того и держу на столе.
Гаджи Магомедович от души расхохотался.
Ну ты даешь, Кирилл Сергеевич, – сказал Гришин, продолжая вертеть в пальцах фигурку; черт ему еще больше поправился. – И действует?
Еще как… Все ведь знают смысл моего жеста. Так потом и говорят: «Дошел я, братцы, до ручки. Полковник мне черта поставил…»
Такой помощник и мне бы пригодился, – задумчиво произнес генерал-полковник, потом широко улыбнулся, лицо его стало доверчивым и простодушным.
Возьмите его себе, – предложил Вощинский. – Дарю на намять.
Спасибо. – Гришин опустил черта в карман генеральского кителя. – А как же ты один останешься?
Я предусмотрительный, – отозвался Кирилл Сергеевич, подходя к сейфу. Он открыл его и достал оттуда двойника того чертика, который спрятался уже в кармане Гришина. – Запасся ими, когда в отпуск в этом году в Касли ездил. Вам не надо, Гаджи Магомедович?
Мне легче, – ответил Алиметов. – Когда крепкое словцо сказать хочется, я на лезгинский язык перехожу.
Генералы расселись за столом для совещаний, и Гришин попросил распорядиться, чтоб принесли чаю.
– Да покрепче, – сказал он.
Кстати, – сказал Вощинский, когда они пили чай. – Вспомнил… По поводу соревнования.
– Что именно? – заинтересовался Гаджи Магомедович.
Гришин снял очки и внимательно посмотрел на командира соединения.
Во время войны «Красная звезда» выступила против фронтовых и даже некоторых центральных газет, которые требовали развернуть социалистическое соревнование в действующей армии…
Неужели находились такие «умники»?! – воскликнул генерал-полковник.
Были, – кивнул Алиметов. – Я тоже читал об этом. Кажется, в воспоминаниях редактора «Звездочки».
Ну и чем дело кончилось? – спросил Гришин.
Сталин поддержал «Красную звезду», а газета выдала по первое число горе-инициаторам за недомыслие,- сказал Кирилл Сергеевич.
И правильно, – проговорил Гришин. – Ведь это что же получается? Если…
Договорить ему не дал низкий зуммер телефона правительственной связи. Генералы переглянулись, Вощинский сорвался со стула и схватил трубку.
– Слушаю! – крикнул оп. – Генерал-майор Вощинский! Да… Здравия желаю, Евгений Александрович!
Он прикрыл трубку рукой и громко шепнул: «Федоров на проводе!»
Первый секретарь обкома, – пояснил Гаджи Магомедович генерал-полковнику, хотя Гришин и сам хорошо знал Федорова, возглавлявшего партийную организацию Каменогорской области.
Он здесь, Евгений Александрович, – продолжал тем временем командир. – Передаю трубку…
Алиметов подошел к телефону.
– Здравствуй, Гаджи Магомедович, – услышал генерал энергичный голос первого секретаря обкома. – Знаю, что тебе не до моих болячек. Только у нас в области ЧП.
– Что случилось? – встревоженно спросил Алиметов.
Может быть, и ничего серьезного, не разобрались еще до конца, – сказал Федоров. – Землетрясение в горах, в районе озера Лебяжьего.
Это рядом с Рубежанском, – немного растерянно произнес Гаджи Магомедович. – Но у Вощинского мне не докладывали…
Точечный удар в кору – так говорят специалисты, – объяснил секретарь обкома. – Подземный толчок пришелся на дно Лебяжьего, его зафиксировала высокогорная обсерватория, у сопки Грановитой. А ниже, как тебе известно, атомная станция… Улавливаешь?
Конечно, – сказал Алиметов.
Он почувствовал, как ладонь, дернувшая телефонную трубку, вспотела, и перехватил трубку другой рукой.
Я лечу сейчас с компетентными товарищами в район Лебяжьего, – сообщил Федоров. – Надо бы и тебе присоединиться к нам… Как считаешь?
Вместе с командиром будем, – сказал Гаджи Магомедович.
Нет-нет, – возразил Евгений Александрович, – Вощинского оставь дома, у него свои задачи. К вам залетать не буду, надо беречь время. Так что ты подавайся прямо туда, к обсерватории Института солнца. Посмотрим вместе, что зафиксировали ученые, какое на данный момент положение. Договорились?
Договорились, Евгений Александрович!
Тогда до встречи.
Алиметов положил трубку на рычаг аппарата, перед этим зачем-то дунув в нее.
Землетрясение в горах, – объяснил Алиметов. – Федоров просит вылететь на озеро Лебяжье.
Я лечу тоже, – сказал Гришин.
Узнав от министра обороны о покушении, Рой Монтгомери сразу подумал: «Ведь вместе с Президентом должен был лететь в Вашингтон и генерал Ричард Уорднер. Что с ним? Неужели накрыли и его? Это же самый настоящий заговор, черт возьми!»
Поначалу ошеломленный известием, дежурный генерал мгновенно собрался, памятуя, что именно на нем лежит ответственность за происходящее в стране, ведь в ведении его вся система связи Пентагона. Главное – надо быстрее прояснить обстановку, да так, чтобы не всполошить заговорщиков, как бы дотянуться к дальнему яблочку и не обломать при этом ветвей.
