Евгений Токтаев - Дезертир
Аристид прошел с носа к Эвдору.
– Явно что-то немаленьких размеров. Высокобортный, на военный не похож.
Кормчий согласно кивнул, всматриваясь. Прошло еще немного времени. Встречное судно внезапно изменило курс, отклонившись к западу.
– Куда это он? Нас испугался?
– Это гаул[45]. Видишь?
– Да, вижу. Финикийцы. Похоже, причина его рысканья – наши "братья", – это слово Аристид произнес с нескрываемой иронией.
– Похоже. Совсем их потерял, не вижу.
– Вон один, ближе к берегу, видишь? На фоне того белого утеса.
– Вижу. Где второй?
– Гаул чего-то на прежний курс возвращается.
– Ага. Так, – Эвдор оторвался от созерцания горизонта и поглядел на своих товарищей, сидящих на веслах, – первые восемь от меня разобрать оружие и надеть доспехи, у кого есть. Остальные продолжать грести. Потом поменяться.
– Ты решил атаковать его, Эвдор? – спросил Аристид, – зачем?
– Не знаю. Ничего еще не решил. Но надо быть готовым к драке.
Гаул приближался.
– Что будем делать, Эвдор? – крикнул Койон.
– Как дубаешь, скока их таб? – спросил товарища Гундосый.
Койон не ответил, зато сириец Фраат, оглядываясь через плечо на встречный корабль, прошипел:
– Да уж не меньше, чем нас.
Кормчий пристально изучал приближающееся судно
– Мне вдруг что-то очень стал интересен этот корабль, – наконец сказал он и отдал приказ, – суши весла! Аристид, встань к рулям, я на нос.
До гаула оставалось не больше ста локтей.
– Радуйтесь, почтенные! – прокричал Эвдор, сложив ладони рупором, – куда путь держите?
– И тебе того же, коль не шутишь, – ответили с гаула, – радуйся, да иди своей дорогой!
– Не слишком вы приветливы к мирным путешественникам!
– Да неужели?! Я гляжу, у мирных путешественников, не шлемы ли блестят?
– Они самые, куда же без них в наше время! Пираты кругом, будь они прокляты! Вы и сами все при оружии!
– Так оно, все горе через поганцев!
Корабли поравнялись. Теперь можно было не слишком надрывать глотки.
– А скажи, уважаемый, – продолжал спрашивать Эвдор, – откуда идете и чего интересного на севере происходит?
– А я знаю? Идем с Хиоса, новостей особых вроде и нет.
– Да ну? Первый раз слышу, чтобы во всей Ойкумене, да пусть даже на одном Хиосе, совсем ничего не произошло. А не слышали вы, как там Митридат? Говорят, его римляне в Пергаме осадили?
– Всякое болтают. А вы с Коса?
– Нет, с Родоса идем.
– И как там на Родосе? Добрая ли торговля?
– Торговля нынче совсем плохая.
– Что так?
– Война, будь она неладна. Хотя говорят: "Кому война..."
– "...кому мать родна". Верно!
С Эвдором беседовал чернобородый, загорелый дочерна моряк в пестрой рубахе. Голову его покрывал синий платок, удерживаемый витым шнуром. Остальные финикийцы выглядели схожим образом, но рядом с переговорщиком стоял странный человек, одетый в темно-красную рубаху с короткими рукавами. Он был безбород, потому резко выделялся в толпе "пурпурных"[46].
Безбородый что-то сказал кормчему гаула (или судовладельцу, пираты, конечно же, не знали, что за человек говорил с ними), тот переспросил. Безбородый кивнул.
– Уважаемый, а правда ли, что на Родосе сейчас римляне? – спросил финикиец, – болтают, у них флот появился?
– Чистая правда!
– Ну, теперь на острова полезут. Интересно, на кого в первую очередь?
– Самим бы знать!
– А на Косе нет их еще?
– Не слышали!
Корабли разошлись и Эвдор с собеседником, все время разговора перемещавшиеся каждый на корму своего судна, кричали теперь оттуда.
– Ну, прощайте, уважаемые! Удачной торговли!
– И вам доброго здоровья!
Эвдор, задумчиво провожавший гаул взглядом, отметил, что на его палубе появилось еще несколько человек в красных рубахах.
Он повернулся к Аристиду.
– Что ты обо всем этом думаешь?
Аристид лишь пожал плечами.
– Краснорубашечники... – пробормотал себе под нос Эвдор, – интересуются римлянами...
Он вдруг вскинул голову и приказал:
– Поставить акатион! Весла на воду! Левый борт табань, правый – навались!
Двое пиратов бросились на нос ставить маленький парус.
– Атакуем? – спросил Аристид.
– Да. Ты не понял? Это римляне. Этот корабль нужно взять, во что бы то ни стало!
Аристид сплюнул сквозь зубы на палубу.
– Пупок развяжется.
– Захватить не сможем, так хоть "языка" возьмем. Кого-нибудь из начальных лиц.
– Да чтоб провалился твой царек! Голыми руками в огонь лезем!
– Воздастся, Аристид, не ной. На купцах бы ты так не заработал.
– Ой-ли, – покачал головой Пьяница, но возражать не стал.
Акат споро развернулся и бросился в погоню за гаулом. Пираты гребли изо всех сил и, в немалой степени благодаря акатиону, быстро нагнали финикийское судно.
– Держись точно за кормой, – распорядился Эвдор, – вдоль борта не суйся, борт высокий, сверху дротиками забьют.
– Ты хочешь лезть на них с носа на корму? По двое?
– Да. В узком месте у нас больше шансов.
Аристиду не терпелось подраться, и на рули встал Дракил. Половина пиратов во главе с Эвдором сгрудилась на носу, прикрываясь щитами. Римляне и финикийцы, поняв, что на них все же решили напасть, собрались на узкой корме, но места там было мало, к тому же построить стену щитов мешал педалион с рулевыми. Пиратам трудности создавал акатион. Еще совсем недавно помогавший, теперь он затруднял обзор.
Кормчий гаула пытался уклоняться, но паруснику маневрировать куда тяжелее, чем весельным пиратам. Сближение прошло, как по маслу.
– "Кошки!" – скомандовал Эвдор.
Пираты бросили два трехзубых крюка на веревках. Финикийцы и римляне, прикрывавшие кормчего и его помощника щитами, смогли одну отбить, а другая, вкогтилась в крепление рулевого весла. Бросили еще "кошку". С борта гаула полетели пилумы римлян. Почти все удачно застряли в щитах, но пара раздробила двум невезучим пиратам руки. Римляне рубили абордажные канаты мечами, но прежде чем смогли от них избавиться, пираты подтянули акат к гаулу. Затрещало дерево и под этот звук Койон, ловкий, как кошка, одним прыжком очутился на палубе гаула. За ним последовали Фраат и Эвдор, причем можно было только подивиться проворству совсем не легкокостного вожака.
Лязгнула сталь. Первая кровь в рукопашной осталась за римлянами: Койон почти сразу схлопотал легкую рану в плечо. Однако, спустя пару ударов сердца, один из легионеров рухнул под ноги сражающихся, пораженный Фраатом в шею. Аристид и другой сириец, Датамихр, перебрались на борт гаула и вступили в бой. Остальные пираты все собрались на носу, кричали и потрясали оружием, но помочь товарищам не могли: бой происходил на крохотном пятачке. Такие же затруднения испытывали римляне. То были не купцы, Аристид сразу распознал солдатскую выучку.
Легионеры дрались умело, но им изрядно мешала качающаяся палуба, к коей они не имели привычки, теряли равновесие и несли потери. Пираты захватили пространство возле педалиона, их все больше перебиралось на гаул, но по мере продвижения вперед и расширения палубы, оборона римлян стала устойчивей. Легионеры проигрывали в единоборстве, но прекрасно себя чувствовали в сомкнутом строю. Фраат, еще слегка хромавший после захвата "Меланиппы", заработал рану в бок, был снова ранен Койон, к праотцам отправились двое пиратов из числа присоединившихся в Патаре. К ним добавилось четверо римлян и на этом успехи пиратов закончились.
В первом ряду римлян дрался их командир, державшийся традиционно, на правом краю построения. Аристид легко определил его по пышному красному гребню на шлеме. Похоже, центурион. Хотя нет, у тех гребни поперечные. Скорее трибун. Его и брать. Пьяница, большой дока по части драки, вылез вперед и скрестил с ним меч. С первых ударов он понял, что противник ему достался опытный. Не отступая ни на шаг, римлянин искусно отражал удары Аристида щитом и, сделав пару колющих выпадов в ноги, на обратном движении смог достать пирата, подарив ему кровавую полосу на голени. Не обращая внимания на легкую рану, Аристид шагнул вплотную, схватил щит противника за край и, рванув на себя, нанес колющий удар сверху-вниз, целя мечом в плечо. Он собирался лишь ранить и уже предвкушал, как его клинок вспорет плоть врага, но тот, каким-то непостижимым образом извернулся, выпустив щит. Палуба качнулась и Аристид, потеряв равновесие, вцепился в римлянина и прижал его к низкому, доходящему до пояса борту, через который оба опасно перегнулись. Меч Аристид выронил, поэтому ничего не оставалось, как бить кулаком. Трибун, не будь дурак, успел отвернуть голову, подставив под удар нащечник. Аристид взвыл, схватил врага за гребень его шлема, пригибая его голову вниз. Римлянин энергично боднул пирата головой в живот, но не рассчитал удара и оба перевалились через борт.
