Константин Калбанов - Мы наш, мы новый...
Он и Стессель были старыми сослуживцами и вместе воевали в русско-турецкую кампанию, кстати, под началом Надеина, этого старого маразматика. Фок всегда считал себя лучше Стесселя и хотя они были дружны, постоянно доминировал над Анатолем, но только вот карьера у того была несколько более удачной, впрочем Александр Викторович не обманывался, прекрасно осознавая, что ею тот во многом обязан своей жене, вот женщина – настоящий кремень. Именно благодаря ей, он смог обойти своего друга. Жаль, что в свое время Фок решил, что эта своенравная дева ему не подходит. Впрочем, она и сама не прочила Фока в мужья, в этом плане Анатолий Михайлович подходил куда лучше.
Мало было этой напасти, так еще на горизонте появился этот Кондратенко, который в отличие от Александра Викторовича практически не имел боевого опыта, ну не называть же таковым участие в подавлении восстания здесь, в Китае. Желая ослабить влияние на мужа со стороны Фока, Вера Алексеевна всячески привечала Романа Исидоровича, этого хитреца и интригана, сумевшего все так ловко обставить.
Фок прекрасно отдавал себе отчет в том, что бой у Циньджоу он проиграл бы. Нет, не так. Он оставил бы позиции, несмотря на настоятельные требования Стесселя удерживать их любой ценой. Тому были многие причины. Он находил позицию неудачной и что ее возможно удержать только ценой большой крови, а при всех своих недостатках, жизни солдат он ценил. Да, он считал себя выше серой массы, да, он был строгим и требовательным, но он всегда помнил цену солдату, помнил со времен обороны Шипки, где служил еще субалтерном.
Он указывал на недостатки позиции и предлагал устроить позиции на Тафаншинских высотах имея запасную у Нангалина, но его не стали слушать. Мало того, этот умник Кондратенко, лично проинспектировал Циньджоусские позиции и внес предложения по их укреплению, но даже не заикнулся о возможном переносе позиции.
Его отход к крепости негативно сказался бы на карьере его старого друга и соперника Стесселя, в то же время лично ему не грозил бы ничем, так как полностью соответствовал мнению Куропаткина, считавшего, что войска должны оборонять крепость, остальным же должна заниматься полевой армии. В его телеграмме Стесселю это мнение звучало недвусмысленно: "После баталии, войскам отступить и присоединиться к гарнизону крепости… Снять с позиций и вывезти орудия, чтобы они снова не стали добычей японцев". Вот так вот, никаких недоговоренностей и коллизий, все четко и понятно.
Сейчас он не собирался совершать ошибку от которой его уберег тот выстрел. Для себя Александр Викторович уже решил, что здесь, на Тафаншинских и Нангалинских высотах будет его Шипка. Здесь он будет стоять насмерть, как в дни своей молодости. Он знал о чем шепчутся за его спиной, даже те кто был у него в фаворе. На что хватило командира дивизии, предоставить возможность японцам высадиться, а потом отойти практически не противодействуя продвижению противника. Толи дело старик Надеин, как он надрал холку Оку. Вот еще и этот маразматик, осыпан почестями и наградами. А почему он, Фок, должен был положить людей в тех боях? Разве он командует Маньчжурской армией? Теперь он хотел доказать всем, насколько они ошибались. Это был его шанс утереть нос всем недоброжелателям. Вот только цепляясь за старое достигнуть этого было невозможно, поэтому ему нужно было измениться. Измениться и подняться над всеми.
— Ваше превосходительство, командир отдельной роты ополчения, подпоручик Гаврилов.
Едва узнав, что в расположении роты появился командир четвертой дивизии, Семен тут же понял, что его вольнице пришел конец. Неизвестно кому его переподчинят, но то что теперь у него появится начальство он уже не сомневался и скорее всего его будущий начальник только что обозначился на горизонте. Это будет вполне логично, учитывая расположение роты в зоне ответственности дивизии.
Сказать, что он был этим расстроен? Да, нет в общем-то. Хочешь полной независимости иди на территорию занятую противником и организовывай партизанский отряд. Тем более все последнее время он со стороны наблюдал за генералом Фоком. Нельзя сказать, что Семен воспылал любовью к командиру четвертой дивизии, но все же разительная перемена в нем была заметна. Александр Викторович вдруг, ни с того, ни с сего превратился в новатора и все указывало на то, что он весьма серьезно подходит к вопросу обороны Квантуна, на порядок серьезнее чем еще месяц назад. А это полностью сообразовывалось с планами друзей. Может и прав был Звонарев, когда говорил, что возможно они слишком предвзято относятся к Фоку.
— И кому подчиняется ваша отдельная рота? — Посмотрев на подпоручика гигантских пропорций, поинтересовался генерал.
— Рота находилась в непосредственном подчинении генерал-лейтенанта Стесселя.
— Его превосходительства уже давно нет на территории Квантуна. Так у кого находится в подчинении рота? — Не сказать, что слова подпоручика не озадачили Фока.
— Не могу знать. Новых указаний из штаба не поступало.
— Интересно. И какие задачи вы выполняете?
— В последнем приказе, полученном мною от его превосходительства, моей роте предписывалось охранять побережье бухты Инчензы от возможной высадки японского десанта. Так как это распоряжение отменено не было, этим я и занимаюсь.
— Все интереснее и интереснее. Что же, подпоручик, показывайте свое хозяйство.
Вообще-то у Александра Викторовича забот еще хватало и на сегодня было запланировано еще многое, но это непонятное подразделение его не на шутку заинтересовало. К тому же он никак не исключал высадку противника именно в этой бухте, собственно по этой причине он здесь и оказался.
Все его время съедала организация новых позиций, просто голова шла кругом, сколько еще предстояло сделать. Но время шло и мало-помалу, линия предстоящей обороны вырисовывалась все четче и четче. Наконец настал момент, когда он мог с уверенностью заявить, что все возможное он сделал. Однако останавливаться на достигнутом никак не входило в его планы, а потому уже начались работы по устройству Нангалинской позиции. Несмотря на основательность, он все же не исключал возможность прорыва линии обороны на Тафаншине, а потому приступил к устройству страховки. На этот раз он решил предусмотреть все или почти все, так что даже доведись ему отступить, даже отсюда он собирался извлечь выгоду.
Не могло его заинтересовать и положение на флангах и в тылу. Японцы уже доказали свою склонность к обходным маневрам и фланговым ударам. Наконец пришло время проверить как обстоят дела с местами возможной высадкой противника. Каково же было его удивление, когда он узнал, что в месте наиболее вероятного места высадки вражеского десанта нет ни одной части. Он спешно выехал на этот участок, для рекогносцировки, уже мысленно прикидывая какие силы сможет выделить для охраны этого участка, а на деле…
Обходом он остался доволен. Командир роты оказался на редкость дельным офицером и весьма продуманно организовал систему обороны, с позициями для артиллерии, которая оказалась приданной роте и минометов, оружия нового, но как видно уже привычного в этом подразделении. Так же было странным то обстоятельство, что позиции были ориентированы на массовое применение пулеметов, правда было непонятно откуда этот подпоручик возьмет не меньше десятка пулеметов и это только в случае задействования только одной позиции, а если обе, которые вполне могли образовать единую систему, то и вовсе больше двух десятков. Если это количество действительно найдется, о десанте на этом участке японцам лучше было позабыть раз и навсегда.
Однако только одним побережьем это странное подразделение ограничиваться не собиралось, так как в настоящий момент уже начались работы по устройству оборонительной линии которая должна была перекрыть единственную дорогу на Артур. Были и обходные пути, но те грунтовки и тропы мало подходили для переброски больших сил, здесь же сходились и железная и старая Мандаринская дороги. Очень интересно и дельно. В случае отступления на этих позициях вполне можно было задержать противника, пока войска не отойдут к Зеленым горам. Понятно, что задержать ненадолго, окружающая местность никак не отличалась непроходимостью, но переброска войск по пересеченной местности это вовсе не то же, что и по дороге.
Мысли об отступлении причиняли Александру Викторовичу, прямо-таки физическую боль, но он уже многое повидал на своем веку, а потому понимал, что и отступление может быть разным. Если ему все же придется отступить, то он намеревался это сделать так, чтобы даже это, было поставлено ему в заслугу. Поэтому всесторонне прорабатывал и этот вопрос. Его начальник штаба был уже готов выть на Луну, от свалившихся на него забот и проблем, но пока вполне справлялся со своими обязанностями. Так что каждый командир полка был подробнейшим образом ознакомлен со своими действиями при том или ином развитии ситуации. Не сказать, что это добавило популярности Фоку. Если все его действия на укрепление позиций были восприняты, хотя и без восторга, так как добавляли забот и головной боли, но с одобрением, то его забота о возможном отступлении и столь детальная его проработка, не могли не вызвать новой волны недовольного ворчания и косых взглядов. Но он плевать хотел на мнение остальных. Здесь он командир.
